Искусство войны - Владимир Иванов
♦ ♦ ♦
Старый сгорбленный человек медленно шел по полутемному коридору корабля, опираясь на простенькую трость. Ему не нужно было смотреть — свой путь он проходил ежедневно, и запомнил его наизусть.
— Запоминай, Жэнн, и ты, Форки, тоже.
Двое подростков почтительно склонили головы, а старик горестно вздохнул. Все меньше остается тех, кто Хранит. Из его поколения он — последний. Его дети и дети его товарищей давно мертвы, убитые временем, болезнями и вечными скитаниями на этом богами забытом корабле. Лишь двое смогут перенять традиции и Долг, став новыми Хранителями — одними из многих за эти двадцать пять тысяч лет. Всего же их оставалось сорок два человека — девять Стражей, два Целителя, два Ассасина, три Пилота, семь Техников. Остальные были Слугами. Два Послушника когда-нибудь займут его место — место Хранителя.
— Мы подходим к Усыпальнице. — сообщил старик, — Будьте почтительны — там лежит та, чей сон мы храним. Мы верные последователи Легионов Леттоу, потомки тех, кто скитался во тьме, забиваясь в глубокие щели, ища спасения от гнева Магистров. Но мы не забыли, и память об этом не умрет, пока мы Храним.
— Да, Хранитель, — в унисон ответили подростки.
Наконец они вошли в большое помещение, бывшее когда-то ангаром. У дальней стены, на возвышении стоял изукрашенный саркофаг; на стенах — ветхие тканевые знамена. Сразу у входа на небольшой тумбе лежал большой кристалл. Каши Мер.
— На колени, — старик с кряхтением опустился перед реликвией. — Узрите величайшую реликвию, приобретенную нашими предками на том самом поле боя! Склонитесь и помните — мы Храним!
I. Часть Вторая. Глава 21
Не мощь армии,
не качество оружия,
а сила духа обеспечивает победу.
Фихте
♦ ♦ ♦
За окном бушевала буря, однако внутри помещения было довольно тепло. Но даже стоя за окном, было страшновато наблюдать за буйством стихии. Не то чтобы Орлисс никогда не видел таких бурь — они накатывали периодически, иногда два, иногда три раза в год, и на своем веку человек повидал их более сотни. Но каждый раз, смотря на стену дождя и сверкающие в небесах разряды ионных молний, он невольно содрогался.
Хотя Джабиим и был зачастую отрезан от всего мира своей атмосферой, в редких окнах полеты были все же возможны. Однако сейчас даже сумасшедший не рискнул бы поднять судно в воздух.
Орлисс бросил последний взгляд на окно, после чего отошел к столу. Еще один рабочий стол — он сменил множество из них за то время, когда пришлось уйти в бега. Обстановка напоминала его рабочий стол мирных времен: датапад, голодиски, фотография семьи… Мысли о семье одновременно и согревали, и навевали тоску. Его жена умерла шесть лет назад, оставив его одного, с одиннадцатилетним сыном на руках. С тех пор все свободное время он посвящал ему. Переведя взгляд дальше, он заметил предмет, который был не характерен для обычной обстановки. Бластерная винтовка. М-да, времена изменились.
— Отец, о чем ты думаешь? — тишину комнаты разорвал голос.
Гиллмунн повернул голову.
— Нолан. Уже вернулся?
— Да, отец. Ну и погодка, — парень стряхнул с шевелюры капли дождя. — Буря обещает быть длинной.
— Как успехи?
Молодой человек отрицательно качнул головой. Орлисс немного помолчал, машинально перебирая голодиски, сортируя по неведомым ему самому категориям.
— Знаешь, все это слишком… затягивается. Я предполагал, что едва Республика пришлет нам помощь, все образуется. Однако…
— Да, отец, но… Во всем этом виноват Стратус. Пока все «Нимбусы» заняты клонами, мы пытаемся достать этого ублюдка… мы разгромили уже десять!.. десять аванпостов, но ему каждый раз удается ускользнуть.
— Не только это, сын. Конфедерация присылает все новых и новых боевых дроидов… а эти их наемники… они творят страшные вещи. Даже джедаи не могут с ними справиться.
— Отец, ты думаешь, что джедаи… проиграют?
— За долгие годы я понял, что нужно быть готовым ко всему. Однако… нужно надеяться, ибо победа — единственное, что нам нужно. Поражение Республики будет означать и наше поражение. Да, мы сможем и дальше продолжать нашу борьбу, однако она будет… безнадежной.
— Это мы еще посмотрим, — зло ответил Нолан.
♦ ♦ ♦
Умыв лицо — хотя это действие было малопродуктивным, учитывая погодные условия, я уставился на свое отражение в зеркале. Оно было чистым, впрочем как и до умывания. Тем не менее, я делал это постоянно, как по расписанию, утром и вечером — если была такая возможность. И совсем не для того, чтобы смыть грязь. Это было не необходимостью, нет, скорее — ритуалом, незначительной мелочью, которая имела большое значение. Он не давал мне свихнуться, окончательно полететь с катушек… Зачастую только такие вещи и спасают на войне. Умывание, возможность поспать на нормальной кровати, возможность есть горячую пищу, пара добрых слов и едва заметная улыбка. Чушь, конечно, но я на собственном опыте убедился, что только так можно пережить эту бойню… эту войну. Кто-то, как Асока, за шутками скрывает свою усталость от нескончаемой битвы и смертей, которые как вспышки яркого света встречных авто, бьющие в глаза; кто-то, как Мирро, в кратких перерывах, забившись в дальний угол койки, заливает душу алкоголем; кто-то, как Ли Норьега, по уши уходит в работу, доводя себя до исступления, когда чувства уходят глубоко внутрь и уже не играют особой роли… Вариантов много.
Джедаи славятся на всю Галактику своей невозмутимостью и спокойствием, однако я далеко не обычный джедай. Добрая половина меня — обычный человек, обыватель со своими мелочными проблемами, который знал, что такое война, только из книжек да фильмов. Да и изучение битв и исторических событий не сильно упрощает дело. «Одна смерть — трагедия, тысяча — статистика». Когда-то наши предки хорошо постарались, дабы их потомки не знали ужасов войны — и им это прекрасно удалось. Да и потом, нас всегда защищало государство, каким бы оно хреновым не было. Да и таких уж серьезных конфликтов в то время, когда я только родился, уже не было. А здесь я по уши окунулся в это дерьмо. Хотя и прежний Викт не блистал опытом на этом поприще. Самый ближайший конфликт более-менее крупного масштаба — заварушка со Старком и бактой, но и то это ограничилось парой звездных систем и десятком планет. И тем более, все это прошло мимо меня-прежнего.
Война… она очень
