Владимир Чистяков - М.С.
Сашка тоже побрела к стене. На мгновение щиты раздвинулись, пропуская её. Там, за стеной, на неё, наконец, обратили внимание. Среди остывавших от драки людей полковник в парадной форме с шашкой в руке выглядит… не то, чтобы странно, в стене стояло несколько отставников в полковничьей форме, а просто как-то не так.
— Откуда вы, полковник. — окликнули её.
Она, даже не обернувшись, сказала.
— Мне к Геренгеру. Я от М. С…
Вокруг стало тихо. Значит, для них эти две буквы ещё что-то значат. Неплохо для начала.
— И чего же она хочет? Чтобы я с полусотней автоматов пытался прорваться к мосту? И переложил все своих людей? Ты что, с бодуна!
Сашка ответила очень медленно и спокойно. Она тоже из разряда нервных людей. Но никогда не вспыхивала в определённых ситуациях. Сейчас как раз была из таких.
— Не надо на меня орать. Если я всё правильно поняла, дело упирается в отсутствие у твоих людей оружия. Так?
— Да так. — нервно ответил Геренгер.
— А если я его тебе дам, что скажешь?
— Да где ты…
Сашка прервала его.
— Я поставила прямой вопрос: что ты будешь делать, если я дам тебе оружие. И желаю получить такой же прямой ответ. На пустую болтовню у нас у всех нет времени.
Геренгер задумался на несколько секунд, а потом сказал.
— Тогда я выполню этот её приказ. И буду выполнять все последующие. И все будут их выполнять. Но…
— В нескольких кварталах отсюда три грузовика с оружием и патронами. Два сломались. Найди автомехаников и мы их приведём.
— Где грузовики.
— Я сказала. Там верные мне люди. Если не подойду я, а будет кто-то другой, то они взорвут машины. Только и всего.
— Я найду людей.
Организация у него, явно было четко продуманная. Никакой толкучки. Словно воинская часть оружие получает. Хотя с другой-то стороны. Они если не все, то многие на фронте были и старые навыки они ещё вовсе не забыли. Тем более, что в такое время забывать, как обращаться с оружием может быть очень вредно для здоровья.
— Бери людей, полковник, и к вокзалу. Была уже там?
Видел бы сейчас Сашку кто из того мира — не узнал бы. Да и испугался, пожалуй. Испугаешься Валькирию. Бешеную Валькирию, способную повести людей хоть на пулемёт, хоть к чёрту на рога. И пулемёт первой лентой подавится. И рогатый не факт что свои рога унесёт.
Бешенство, ярость, ненависть и уверенность в своей правоте горит в глазах. И ей верят. И в неё верят.
Геренгер вопросительно смотрит на неё. Словно спрашивает, кто здесь командир. Да нет никакого вопроса.
— Вокзал, значит, брать — со спокойной уверенностью говорит Сашка — ничего. Возьмём и вокзал.
И взяли.
— Обложили всех. Предложить сдаться?
— Нет.
— А что?
— Штурмовики сейчас подойду. С зажигательными. Ну, а вы смотрите, что бы не потухло. И горело ясно. Снарядов хватит?
— Так точно. А если побегут?
— Загонишь обратно. Не маленький.
— Значит, всех их?
— Всех!
— Давно пора.
— Действуй!
Дмитрий кладёт трубку. Злорадно усмехается. Ну, что дерьмократенькие, здесь вам не девяносто третий год. В труху вас.
И империя будет стоять!
Веками! Не сгубить скотам созданного людьми!.
Свет в огромном здании резко потух.
— Что это?
— Электростанции-то у нас… Обрубили гадов. От канализации, наверняка тоже.
— В здании автономные генераторы. — недовольно буркнул Дмитрий. — А в дерьме мы им захлебнуться не дадим.
— Генераторы, говорите… А соляра где? — с усмешкой спросил лысый артиллерист, — Они её всю когда ещё миррены тут были им и продали. Барыги! Я как раз водилой был, и цистерны гонял. Один генератор тоже вроде бы раскурочили.
— Прожектора подвозят.
— Эх, сейчас посветим!
— Во палят! На хрена им столько пулемётов?
— Дык. Наши же на соседней площади частенько митинговали. Небось штурм и хотели спровоцировать, да покласть штабелями.
— Ну, мы им сейчас и помитингуем.
— Готово! — крикнул лысый от орудия.
— Огонь!
На уровне третьего этажа возникло серое облачко.
— Беглым!!!
— Крепко строили! Не взять так сразу.
— Сам бетон возил, высшей марки. А теперь!
— Не плач, новую отстроим, как гадов добьем!
— Кто там ещё? ТТ что ли прется? Его пушка тоже не возьмёт!
Посветили фонарем. Ползет по улице нечто с разбитыми фарами. Дорожный знак между вторым и третьим этажом сшибло. Шасси ТТ, а на нем вместо башни здоровенная рубка со скошенной передней стенкой, а из неё какой-то обрубок торчит. Калибром в метр, примерно.
— Асфальт месяц назад клали. Хана ему!
Взрыв хохота.
Сооружение на четырех гусеницах. Не узеньких. Так что где проедет — считай четыре готовых канавы прокопаны, асфальт тут, не асфальт.
— Штурмовая мортира…
— Так штурмовать не приказано.
— Дык, потому и штурмовая.
— Не понял.
— Потому и штурмовая. Объясняю популярно: после неё штурмовать уже нечего!
— Совсем?
— Ага.
Нечто натружено взревело. Ползет дальше.
Гигантский обрубок дрогнул, и пополз вверх. Выхлоп пламени. Грохот. Огненная звезда рванулась вверх по огромной дуге.
— Пошла родимая!!!
Звезда ударила в крышу. Прошла секунда… Вторая. Из окон первых двух первых этажей ударило пламя. Громыхнуло. Облако пыли. Угол здания оседает.
— Теплая ночь…
— Скоро вообще горяченькой будет.
Телецентр пылает весь. Пламя рвется из окон. Поднимается густой черный дым. Уже не кричат. Уже не стреляют.
А может, ещё и кричат. Но заглушает все звуки рев пожара.
Здание сгорит до конца. Тушить не станут. Нечисть сгорит вместе со своим гнездом. Живых не будет. С этажей то и дело выбрасываются. С верхних — разбиваются и так. С нижних — даже если и живой. На гладкой площади не уйдёшь от пулемётов. Громыхнет очередь. И всё.
Мертва башня. Мертва мерзкая игла. Столько лет вливавшая отраву в умы и сердца.
Но теперь пришел час расплаты. За всё.
Агонизирует тварь. Агонизируют паразиты. Все их разновидности.
Как сказали про похожих на них в другом мире — «Слазь, кончилось ваше время».
Пропаганда это оружие. Информационная война — тоже война. Но на любой войне бывает ситуация, когда звучит приказ — пленных не брать.
Сегодня самовлюблённым паразитам, возомнившими себя лучшими людьми Великой страны настал конец.
Опухоль мало прижечь. Её надо выжечь. И чтобы ни одной больной клетки не осталось.
Только легко ли сражаясь с чудовищами не стать подобным им? И нет ответа на этот вопрос.
М. С. стремительно идёт по анфиладе. Гвардейцы, завидя её, разбегаются. Хотя за ней-то человек пять. Но на площади- полгорода. И танки. Ликуют. Здесь слышно.
Ладно, хоть не орут пока «Долой императора!» Хотя, если честно… Стоит подумать.
А вот и он. Киношно устроился в своём киношном кабинете. Сожрать или пусть живёт?
Двери за спиной закрываются. Ну, автоматики-то тут всегда было выше крыши.
Оба молчат некоторое время. Не друзья, не враги они. Даже не конкуренты. Словно не отец и дочь. Два политика, которым надо выработать какую-то систему взаимоотношений. Хотя бы на несколько дней.
— Корабль тонул… Его било о скалы. А адмирал заперся в салоне со своими офицерами, да ещё подсказывал, как открывать кингстоны. Да выставил охрану у шлюпок, чтобы успеть удрать.
А нам вот что-то тонуть не хотелось. Били мы тех, кто открывал кингстоны, проламывали черепа устроившим пожар в пороховом погребе, заделывали пробоины. Много чего мы делали. Хотя многого не умели. Но иначе потонули бы все.
А адмирал так и не вылез из салона… Ну, пусть и дальше в нем сидит. И адмиральствует. Мы не забыли, что о тоже корабль строил. Будем и дальше относиться к нему, как к командиру корабля. Только пусть больше не показывается на мостике и в машинном отделении. И не подходит к штурвалу. Без него и прочих офицеров управились. Заделали пробоины. Отвернули от скал. Значит, всё-таки можем плыть дальше. Проложим курс — и поплывём.
— Пока стадо тебе рукоплещет… Смотри, скоро оно начнёт швырять в тебя дерьмо. Ибо это стадо.
— Толпа это, а не стадо. А толпу можно увлечь и высокой идеей. От того зависит, кто внушать будет. И чего он добивается. На дерьмо-то поднять легче, чем на высокое. Дерево легче срубить, чем вырастить.
— Она приказала их всех расстрелять. Без разбору.
Никакой реакции. Сашка продолжает есть. Такими новостями аппетита не испортишь. А в суматохе последних дней уже забыла, когда ела нормально. Её временно назначили начальником охраны парламента. В парламенте нет никого, но много ценностей. А в городе ещё постреливают. У обслуги лица как у покойников. Правда, за последние дни убедились, что Чёрные тоже люди, и людоедством не занимаются. Да и за съеденное расплачиваются.
