По ту сторону границы - Виктор Климов
- Да, если бы не тот доктор, то мы бы сейчас с тобой не говорили, или общались бы совсем при других обстоятельствах. Но я о том, что странники никогда не ходят через Мёртвую долину.
– Хм... Действительно. Это ты правильно подметил.
Снова пауза, лишь ласточки трещали высоко в небе, в жарком летнем воздухе. Где-то кому-то отсчитала годы кукушка. Правда, Смирнов уже давно не задавал ей сакраментальный вопрос.
- Значит, хотят встретить врага на его стороне, - констатировал он, - понятно. Построить укреплённую базу и напичкать её оружием.
- Как по мне, зря. Надо думать над тем, как запечатать проходы, а то и вообще их уничтожить. Совсем. Приложить силы к поиску других и тоже их уничтожить. Лучше будем ползать через обычное пространство, чем рисковать тем, что столкнемся с силой, которая нас разметает как котят.
- Ну, похоже, у руководства свои планы. К тому же я с тобой, извини, не согласен.
- Я вот одного не пойму, - полковник сполз с запаски и прилёг на свежую зелёную траву.
- Чего?
- Почему для того чтобы попасть в Снега и в Пески нужны стационарные переходы, а для того, чтобы провалиться в другие миры порой хватает удачи?
- Или невезения, - добавил Смирнов, памятуя погибших от жажды и свихнувшихся. Подумал над вопросом, - А что специалисты от науки говорят? Ведь наверняка есть какие-то идеи.
- Есть. Самая распространённая - расстояние.
- Почему-то тоже об этом подумал, - сказал Смирнов - Только подозреваю, что наши учёные, посвящённые в проблему, под расстоянием понимают не только и не совсем то, что привыкли понимать мы.
- Ну, а когда было иначе? С другой стороны, может, и они чего-то не догоняют.
Позади послышались женские голоса. Жёны возвращались из леса, куда ходили за ягодами. Надо было сворачивать разговоры на рабочие темы. В конце концов, они сейчас на отдыхе, в законном отпуске.
Глава 37
"А вообще, нормальный дядька, с таким можно дела мутить!"
Именно такое впечатление произвёл на меня Сутер ан Сайет, старший полковник (так я в уме перевёл его звание, обозначенное красными и чёрными шпалами на воротнике-стойке) службы безопасности Сайхет-Дейтем (или буквально «Земли Сайхетов»). Стоит признать, он умело входил в доверие, и не буду скрывать, мне это очень и очень нравилось. А точнее, вызывало неподдельное восхищение и чувство азарта. Мол, ну давай воздействуй на меня психологически.
Благородный старик, которому впору было был прозвище «Белый Лис» - такое впечатление производил на меня Сутер. И самое главное, у меня действительно было ощущение, что он говорит искренне. Причём речь его строилась размеренно так, ритмично. Видимо это связано с тем, что он говорил на неродном для себя языке.
За время нашего разговора (допросом эту процедуру у меня язык не поворачивался назвать) он не однократно возвращался ко временам своей молодости, на которые пришлись события, покрытые для меня туманом неизвестности, но в которых, как я мог сделать вывод, был с головой замешан мой отец.
Почему я был так в этом уверен (я имею в виду роль своего отца)? Ну, хотя бы потому, что я оказался в этом мире, как я теперь понимаю, благодаря своего рода закладкам в моей памяти, сделанным моим родителем. Уж не знаю как он это сотворил, и была ли в этом замешана моя мать, но только предположить что-то другое было довольно трудно. И спрашивается, какого чёрта у меня вдруг активизировалось шило в одном месте, заставившее меня пуститься на поиски мест, где я провёл раннее детство? И ведь я понимал, что то, куда я еду буквально по наитию не соответствует тем воспоминаниям о местности, которые сохранились в моей памяти. И чем дольше я здесь нахожусь, тем больше крепнет моя уверенность в этом. Случайность? Да ну нах@р! Тут ничем случайным даже и близко не пахнет.
Заброшенная (ой ли!) и никому не нужная железнодорожная станция, эта скала в Уральских горах, послужившая ориентиром и фото, которое я нашёл дома. Способности к рукопашному бою и всплывающие в памяти знания по обращению с оружием! Не такие прямо, чтобы меня можно было выпустить на ринг против крапового берета, но которые однозначно повышают мои шансы на выживание при любых прочих обстоятельствах. Ну и, конечно, язык сайхетов, который загрузился в мою память, словно из запароленного архива.
Такое ощущение, что в моём подсознании постепенно, одна за другой срываются пломбы, когда-то кем-то навешанные. Щелкает затвором один замок за другим, один за другим...
Даже сейчас, сидя перед старшим полковником службы безопасности сайхетов, в этой неярко освещённой и непривычно прохладной в сравнении с внешней средой комнатке с низкими потолками и каменными стенами, я внезапно ощутил, что когда-то уже был в подобном помещении, где мне что-то говорили взрослые дяди и тёти, имён которых я не запомнил, так как был совсем мелким, чтобы считать их какой-то важной информацией. Да я даже тогда такого термина как «информация» не знал! Однако, теперь я нисколько не удивлюсь, если однажды вспомню не только их имена, но и адреса прописки.
Мне что-то тогда лепили в область висков, на затылок, какие-то липучки, от которых тянулись провода, накладывали на голову какую-то сетку... Или это уже было потом, когда я был гораздо старше? Странное ощущение, я не мог определиться с возрастом, к которому относятся воспоминания. Чёрт! Я уже даже стал сомневаться, что я это я! А что есть личность человека, если не совокупность его воспоминаний и накопленный жизненный опыт? А если мои воспоминания не мои, или мои, но какого-то другого меня?
Голова шла кругом!
Да и цель всего, что со мной происходит, мне пока совершенно непонятна, остаётся только гадать, а версии в голове рождаются, чтоб их, одна креативней другой. Что-то варится внутри головы, что-то что ещё не достигло нужной стадии готовки, но такое ощущение, что крышка со скороварки вот-вот слетит окончательно. И что тогда? Я вспомню что-то очень-очень важное? Или буду лежать со связанными руками в комнате с мягкими стенами и молча пускать слюну?
Особенно вот то воспоминание, что всё никак не вырвется наружу из глубин подсознания и которое уже порядком мне надоело. Словно пытаешься вспомнить имя какого-нибудь актёра, имя которого вертится на языке, но всё никак не может проявиться, и это начинает причинять самый настоящий дискомфорт. Вот же оно, вот! А нет, не то!
Кто
