Василий Звягинцев - Время игры

Как бильярд, как гольф, да и те же пресловутые шахматы. Умение положить нужный шар «от трех бортов в середину», пройти поле с минимальным числом бросков, найти новый поворот в известной двести лет защите Филидора.

Только у них вдобавок ценится умение на ходу придумать и воспользоваться новыми правилами, а на «разборке» убедить партнера, что они не противоречат неким исходным Суперправилам Всеобщей Теории Игры, и в случае чего, можно устроить землетрясение или изменить скорость света, а можно вот так: организовать встречу Новикова с Седовой на мосту в 1976 году, просчитав все ее возможные последствия.

Услышав это, я решил непременно при первой же возможности обсудить с Ириной события того далекого дня, постараться найти «ключевую точку» для нее и для меня. Что в тот день было «как всегда» и что конкретно может выглядеть чуждым вмешательством.

Так вот эта реальность-5 возникла действительно изящно. Не потребовалось Игроку или специально им посланным диверсантам минировать Желтое море, чтобы уничтожить «Микасу» с Того на борту. Он всего лишь снял у Николая во время чтения Послания Серафима Саровского один детский комплекс. Сломавший его волю шок при виде умирающего деда, убитого бомбой террориста.

И за секунду до того, как принять судьбоносное решение, царь стал таким, каким должен был стать по природе, каким его хотел видеть отец, упрямый и решительный Александр Третий Миротворец.

И дальше все покатилось так, как случилось здесь, и невозможно теперь сообразить, во благо это было сделано или во зло. Потому что у нас нет точки отсчета, мы не понимаем и никогда не поймем, что вообще означают эти термины.

Отсутствие Гражданской, Второй мировой войн или холокоста никоим образом не компенсируют те смерти и беды, которые настигнут других конкретных людей в других реальностях.

Пусть Октябрьская революция позволила некоторому числу людей превратиться из отбросов общества в ее элиту, каким-то поручику Тухачевскому, вахмистру Буденному, унтеру Жукову принесла маршальские звезды, но из-за нее же погибли миллионы ни в чем не повинных людей, а еще миллионы навсегда стали несчастными, потеряв Родину, состояние, смысл жизни…

Эта мысль как-то вдруг пришла мне в голову, буквально за минуту до этого я все же рассуждал в категориях какой-то «игры с ненулевым результатом», сравнения суммы и пропорций добра и зла, ценностей «прогресса» как такового.

Я не говорил этого вслух, просто с детства такова была наша психология.

Игроки же исходили из других посылок. Они действительно решили оставить нас навсегда, но им было по-своему жаль своего творения. Этой вот «свитой в жгут двуединой реальности», нашей «Главной исторической последовательности» и нынешнего «мира полудня», используя термин мэтров.

Решение представлялось им оригинальным и красивым. В него изначально были заложены представляющие эстетическую самоценность принципы: пошаговое взаимодействие в точках сопряжения ветвей, теоретически возможный обмен людьми и информацией при целенаправленных и спонтанных «пробоях изоляции», взаимостабилизация реальностей за счет сдвига по фазе аналогичных и прямо противоположных событий и так далее, и тому подобное…

И тут вмешались какие-то придурки, исчезающе малые кванты конгломерата гуманоидов Галактики, короче говоря — наша теплая, веселая и безответственная компания.

Начались безобразия и сбои чудесной самонастраивающейся системы.

В нее внезапно вклинились третья и четвертая составляющие — реальности 20–21-го годов (Крымская) и 1938-го (Шульгинско-Шестаковская). Система резко повысила степень связности и приобрела новые качества.

На наглядных примерах — мы как бы подкинули еще два туза в стандартную колоду или ввели в шахматную табель о рангах фигуры премьер-министра и верховного судьи.

Кого-то это может позабавить, но претендентам на титул «Вельтмейстера» в разгар матча вряд ли понравится.

Стройная, самодостаточная и весьма устойчивая система превратилась в «химеру», странное, искусственное образование, стремящееся при малейшем постороннем воздействии распасться на более простые элементы.

Чтобы она уцелела, не «схлопнулась», подобно карточному домику, нужно постоянное поддерживающее воздействие.

До сих пор все в этих мирах происходило не только в режиме автоколебаний, но в той или иной мере под контролем форзейлей, аггров, иногда самих Игроков напрямую.

А вот прямо с сего момента миры будут предоставлены сами себе.

«Или вы возьмете на себя поддержание стабильности, или готовьтесь жить в условиях, когда сразу исчезают все подстраховки и предохранительные устройства. Атомный реактор без автоматического контроля цепной реакции, космический корабль с ручным управлением — вот на что будет походить ваш жгут реальностей…»

— Разве у нас есть выбор? — с любопытством и пробуждающимся азартом спросил Шульгин.

Совсем недавно в Лондоне и Стамбуле он ощутил скуку и усталость, осознав бессмысленность своей деятельности, а сейчас вдруг что-то забрезжило.

Игра там, не игра, но месяц назад было не только можно, а, как ему казалось, нужно бросить все попытки двигать историю в желательном для нас направлении, сейчас же у него появился смысл жизни, высокопарно выражаясь.

Я так пока не думал, сохраняя здоровый скептицизм, но какое значение имеет мое мнение?

Или все на самом деле обстоит так, как нам говорит Дайяна, и тогда от нашего неучастия может погибнуть не один даже, а целых четыре мира (или перейти в другое качество, что равноценно), или все это вздор, и тогда с равным результатом можно делать что угодно или не делать вообще ничего.

То есть риск — бесконечность к одному. Всеобщая гибель в случае неучастия и сохранение статус-кво при любом другом выборе.

Капитально изучив в свое время все разделы дозволенной советским гражданам философии и неплохо — многие идеологически чуждые буржуазные философские системы, я понимал, что принять верное решение в предложенных обстоятельствах в принципе невозможно.

Мы (я, Сашка, вообще подавляющее большинство людей) владеем только причинно-следственной (каузативной) логикой, а Игроки могут (и наверняка это делают) пользоваться любым количеством логик, не признающих этого принципа, назовем их вариативными или как угодно иначе. Эрго — любое решение будет ограниченным по смыслу и результату, а то и прямо противоположным тому, чего мы хотели добиться.

— Значит, Андрюха, придется руководствоваться исключительно эстетическим подходом. Нравится — не нравится, — заявил Шульгин, иронически кривя губы. — Плюс вспомнить принцип абсолютного эгоизма. Применительно не к тебе или ко мне персонально, а ко всему нашему «братству». Раз мы совершенно не понимаем, что хорошо и что плохо для всего человечества, будем исходить из соображений, что безусловно хорошо для нас. Про альтруизм придется забыть. Если я, как врач, имею основания полагать, что, спасая пациента сейчас от такой-то болезни, я тем самым обрекаю его на невыносимые мучения в течение следующих десятилетий, то…