Панцирь - Андрей Гардеев
Вторая деталь – предплечья открыты, черные нити шли под кожей пугающей сеткой. Так выглядело отравление тех, кто носил внутри плоти больше модулей чем мог освоить.
Бойцом не выглядел – так понимаю, для этих задач чучел сзади достаточно.
Однако я держал в уме: всякое возможно. Среди множества модулей найти в его тщедушном тонком теле какой-нибудь одиночный боевой – да еще и самый неприятный – думаю вполне реалистичный расклад.
Этакий модуль последнего шанса.
Что мог подметить еще?
Ему могло быть как сорок лет, так и все восемьдесят.
Был ли он старше меня?
Задумался, а сколько мне вообще лет? Сложный вопрос. Сколько функционируют дхалы? Маловероятно, что мне восемьдесят. Между четырьмя и шестью десятками? Это уже больше напоминало правду; однако оснований никаких так считать нет. Ориентировался по подсказкам нутра.
– Прости старика, задумался. Видел твои бои, как тебе “Дом”?
– Терпимо.
– Легко, да?
Промолчал.
Готовил ли он мне ловушку?
Естественно. Иначе вообще зачем я здесь?
– Скромный – хорошо. Можешь не говорить старику. Я понимаю. Но таковы правила. Другие бои видел?
– Нет.
– Понятно. Деловой, а не идейный. Ты заинтересован в Пере?
– Заинтересован.
– Ты неплох, Молодой, – он сам себе кивнул. – Приятно посмотреть. Sangre… Кровь горит. Минимум лишних движений, сплошь лирика функционала. Просто, эффективно, напролом. Вызывает уважение. Спросил у Боросса – сам я в таких делах всё же слаб – справится ли он с тобой, так Боросс пожал плечами и сказал, что в одиночку не работает, только с братом. Обычно он отвечает что-то вроде “размажу слабака в фарш”.
– Босс, – недовольно прошипел гигант у правого плеча.
Распорядитель врал.
Я ничего показать не успел.
Где он мог что-то видеть?
Уверен, этого диалога не было. Старик только сейчас его выдумал, чтобы надавить на мою гордость и самолюбие. Но он не из народа, и даже не человек. Он – мертвец, гуль, отброс, червь. А значит его мнение и исторгаемые из пасти слова стоили меньше чем вонючий ком грязи.
Поморщился:
– К чему это пустая похвальба?
– Молодой, если хочешь всерьез за Перо соперничать, то нужно получать больше баллов. Чтобы получать больше баллов, бои должны стать серьезнее. Чтобы бои стали серьезнее – нужно твое согласие на усложнение.
– Как посмотреть список участников и заработанные баллы?
– Никак.
– Почему?
– Потому что такова моя воля, – услышал в голосе улыбку.
– Зачем нужно усложнение боев?
– Зачем Распорядителю хорошие бои?
– Понятия не имею.
– Любовь к искусству. Деньги, билеты, тотализатор. Новые рабы. Благодарность Архонта, нелюбовь к Советнице. Причина может быть какая-угодна и watt даже несколько сразу…
– А других “любимчиков” у тебя нет?
Он засмеялся:
– Есть… Как же им не быть. Поэтому и веселее, когда они сталкиваются между собой. И там уже получается чемпион. Так ты согласен, Молодой?
Видимо просто варианта, где его цэры меня до смерти забивают – нет.
Уже хорошая новость.
Либо с его точки зрения – это просто не честно, если он идиот, либо из-за их “любви” с Советницей дело могли раскрутить и рисковать, подставляться по ерунде он не хотел. Второй вариант – более вероятный. Думаю, того из кого ты делаешь украшения – приниматься всерьез сложно.
Так-то он мог придумать что угодно. Взять любые баллы, но, конечно, вряд ли его цель засудить. К тому же от засуживания есть прекрасная защита – просто убивай всех оппонентов; присуждать победу мертвецу – неприлично, в некотором роде даже проблематично. Но формат судейства странный. Да, мог накрутить что угодно.
Мог, но какая разница?
– Согласен.
Распорядитель нажал что-то в нижней части стола, сказал:
– Вот и запись.
– А это зачем?
– Для властей, – пояснил Распорядитель. – Если ты погибнешь на Арене, чтобы лишние вопросы меня не напрягали.
Даже без таланта хади
