Время жить - 2. Безжалостное небо - Мила и Виктор Тарнавские
Поэтому, отставив какую-то часть себя наблюдать за навигационными приборами, я приступаю к последовательной проверке всех систем корабля. Поскольку я в шлеме – усилителе биотоков, ощущение возникает весьма необычное. Я воспринимаю корабль как некий исполинский сверхорганизм, который по моему повелению, фигурально выражаясь, напрягает каждую свою мышцу, шевелит пальцами, вглядывается или вслушивается в окружающее пространство.
Не знаю, испытывают ли мои товарищи в такие моменты то же самое. Я никому не рассказывал о том, что чувствую, и не задавал никаких вопросов, а в наших разговорах эта тема как-то ни разу не поднималась.
Пока я последовательно проверяю все системы – эта процедура занимает больше двадцати минут, капитан молча стоит за моей спиной, наблюдая за моими действиями. Хотя, как мне часто кажется, промежуток между четырьмя и восемью часами утра – это единственное время, которое он отводит себе на сон.
Неужели что-то произошло?!
– Анатолий, все в порядке? – завершив проверку и сняв шлем, я разворачиваюсь лицом к кэпу.
– Думаю, ты только что сам в этом убедился, – откликается капитан чуть суховатой усмешкой. – Я вот, что хотел спросить, Костя. Ты проводишь эту процедуру каждый день!
– Да, в начале каждой вахты, – не вижу смысла скрывать.
– Зачем?
Не самый простой для меня вопрос. Подобные проверки не входят в мои обязанности... по крайней мере, их совершенно не обязательно проводить настолько часто. К тому же, данные о состоянии всех систем выводятся на пульт управления, поэтому, случись какое-либо отклонение от нормы, я первый об этом узнаю. Часто – постфактум, когда автоматика, решив проблему без помощи вахтенного пилота или инженера, поставит их в известность.
Понимаю, что с этими тотальными проверками я выгляжу со стороны немного глупо. Словно водитель, который, перед тем как сесть за руль современного автомобиля, напичканного электроникой, каждый раз лично проверяет наличие бензина в баке, уровень масла, состояние тормозных колодок и все прочее.
Однако я надеваю шлем не для того, чтобы еще раз ощутить себя повелителем корабля. И не ради того, чтобы банально занять время однообразной четырехчасовой вахты. Знать о том, что с «Одиссеем» все в порядке, мне нужно для собственного успокоения. То, что вся информация о корабле стекается в компьютер, который обрабатывает ее и преподносит нам в отфильтрованном и концентрированном виде, – это и хорошо, и плохо.
Нет, не подумайте, что я опасаюсь какого-то там бунта машин – не в «Терминатор», чай, попал, или не доверяю технике. Я уже успел лично убедиться в том, что здешняя электроника безотказна и очень удобна для пользования. Просто любой компьютер – прежде всего, инструмент, который делает то, что от него потребуют. И по чьему-то велению он в любой момент может нарисовать фантомную картину, которая будет совершенно неотличима от реальности.
За два неполных месяца полета у нас уже состоялись три учебные тревоги, причем, в первый раз ее объявили, когда я находился на вахте. Имитация оказалась настолько совершенной, что я поверил в реальность аварии. И, не на шутку испугавшись, едва не допустил серьезную ошибку. Спасла только вбитая тренировками (причем, вбитая уже в меня, не только в оригинальную личность Константина) привычка не делать сразу резких движений.
После таких сюрпризов я уже не могу полностью доверять той картинке, что рисует для меня компьютер. Вот только не будешь же это объяснять кэпу!
– Мне так спокойнее, – говорю я чистую правду. – Хочется убедиться, что с кораблем на самом деле все в порядке. Последняя учебная тревога была... э-э-э... слишком убедительной.
– На автоматику надейся, но на всякий случай проверь все сам? – капитан улыбается, но по нему трудно понять, шутит он или нет.
– Да, что-то вроде этого, – выбираю шутливый тон. – Говорят, для успешного выживания полезно быть немного параноиком.
– Слышал такое, – а вот капитан совершенно серьезен. – Что же, надеюсь, Костя, ты знаешь, что делаешь.
И, не давая мне откликнуться на эту немного загадочную фразу, капитан разворачивается и выходит из рубки, оставляя меня в недоумении.
Что-то давненько не посещало меня это чувство... Да и, похоже, не только меня.
– Костя, – неожиданно поворачивается ко мне Хавьер. – Извини, давно хотел тебя спросить. Ты действительно думаешь, что автоматика может где-то допустить сбой, и поэтому вводишь дополнительный элемент контроля?
– Да, можно сказать и так, – подумав, соглашаюсь я.
– Но ведь это же совершенно нерационально! – Хавьер сел на своего любимого конька. Вообще-то, он славный парень, но обожает нравоучения. – Наша электроника не может ошибиться! Более совершенных и надежных систем управления в мире просто не существует! И какой смысл взваливать на себя работу по проверке десятков параметров, с которой компьютер справится во много раз быстрее и лучше?! Наш корабль настолько сложен, что мы бы никогда не смогли управлять им вручную!
Хавьер даже смеется, что для него не совсем свойственно, настолько абсурдной кажется ему эта мысль.
– Ну, я вовсе не имею в виду, что для управления кораблем нужно нажимать на педали или переключать передачи как... э-э-э... в старинном автомобиле.
– Знаешь, Костя, я, наверное, представляю, что с тобой происходит, – Хавьер вдруг понимающе качает головой. – Наверное, нас все-таки не совсем верно ориентировали во время подготовки. Помнишь, все эти вводные, нештатные ситуации? Нас все время учили, как правильно действовать, а самыми нужными, оказывается, были бы тренировки на бездействие! Ведь, по сути, мы сейчас являемся только приложениями к приборам, которые в действительности управляют кораблем. Те, кто построили корабль, создали его совершенным. Да что говорить, это настоящие гении, раз они сумели сделать всё, как нужно, с первого раза! Вот ты за все свои проверки хоть раз отыскал неисправность?!
