Гарри Тертлдав - Флот вторжения
Тосевиты покидали Харбин и уходили на восток, скрываясь от скорого падения города. Дисциплинированные ряды ниппонских солдат резко отличались от кричащей и визжащей толпы местного населения. Тосевитские самки, ростом чуть повыше Теэрца, тащили за спиной мешки с пожитками величиной почти с них самих. Другие несли свои вещи в корзинах, привязанных к палкам, которые лежали у них на плечах. Все это показалось Теэрцу картинкой из доисторического прошлого Расы, исчезнувшего тысячу веков назад.
Вскоре охранник вышел вперед повозки и начал кричать, требуя уступить дорогу. Когда это не помогло, он стал расчищать путь прикладом винтовки. Визги и крики превратились в вопли. Теэрц не заметил, чтобы эти жестокости намного ускорили их продвижение.
Наконец они добрались до железнодорожной станции, где было шумнее, зато не было такой сутолоки, как в городе. Самолеты Расы постоянно бомбили станцию. Сам вокзал представлял скорее груду развалин, нежели здание, но каким-то образом продолжал действовать. Пулеметные гнезда и ряды проволоки с колючками не позволяли никому, кроме солдат, приближаться к поездам.
Когда часовой окликнул их, майор Окамото приподнял шляпу Теэрца и что-то сказал по-ниппонски. Часовой низко поклонился и ответил извиняющимся тоном. Окамото повернулся к Теэрцу:
— Отсюда пойдем пешком. Никому, кроме ниппонцев… и тебя, не разрешается проходить на станцию.
Теэрц двинулся вперед, сопровождаемый с одного боку Окамото, а с другого — охранником. Хоть на короткое время уцелевшая часть стены и крыши защитила их от колючего ветра. Затем им вновь пришлось пробираться через обломки камня и кирпичей, и к ветру добавился снег, неслышно падающий с серого, угрюмого неба.
За вокзалом, на путях, войска грузились в поезд. Снова часовой окликнул Окамото, и снова тот использовал Теэрца в качестве талисмана, чтобы пройти. Майор занял половину вагона для себя, охранника и своего пленника.
— Ты важнее, чем солдаты, — с гордостью пояснил он. Издав протяжный, печальный гудок, поезд рывком тронулся. Когда Теэрц еще летал на истребителе, он уничтожал поезда. Их легко можно было обнаружить по густым клубам черного дыма и столь же легко обстрелять. Рвануться в сторону поезда не могли, ибо двигались лишь по рельсам. Поэтому они представляли собой легкие и приятные цели. Теперь Теэрц надеялся, что никто из его соратников не посчитает этот поезд соблазнительной целью.
— Чем дальше от Харбина мы отъедем, тем больше шансов уцелеть, — сказал майор Окамото. — Я не против отдать жизнь за императора, но мне приказано проследить, чтобы ты в целости и сохранности достиг моих родных островов.
Теэрц был полон желания отдать жизнь за своего Императора, истинного Императора, а не жалкого Большого Урода, присвоившего себе такой же титул. Если бы представился шанс, он вообще бы предпочел не отдавать свою жизнь ни за кого. Но таких шансов ему пока не представлялось.
Поезд с грохотом двигался на восток. Поездка была неимоверно тряской; Раса бомбила не только поезда, но и пути, по которым они катились. Однако Большие Уроды раз за разом доказывали, что они изобретательные существа. Несмотря на бомбы, железная дорога продолжала действовать.
По крайней мере Теэрц так думал. Но спустя довольно продолжительное время после выезда из Харбина поезд вдруг резко остановился. Бывший пилот недовольно зашипел. Он по опыту знал, какой приятной и желанной целью был стоящий поезд.
— Что случилось? — спросил он майора Окамото.
— Возможно, самцы твоей Расы снова повредили путь. — В голосе у Окамото было больше примирения со случившимся, нежели злости. — Ты сидишь у окна — расскажи, что ты видишь.
Теэрц посмотрел сквозь грязное стекло:
— Я вижу огромную массу тосевитов, работающих впереди, на изгибе дороги.
Сколько же Больших Уродов там работает? Сотни — это уж точно, может, даже тысячи. И ни у кого не было в руках каких-либо механизмов, только кирка, лопата или лом. Если бы самолет Расы их обнаружил, после обстрела на снегу остались бы огромные красные дымящиеся лужи.
Но если не было самолетов над головой, Большие Уроды могли делать поразительные вещи. До прибытия на Тосев-3 Теэрц принимал машины как само собой разумеющееся. Он никогда не представлял, что масса существ, вооруженных ручными инструментами, может не только добиваться тех же результатов, что и члены Расы, но к тому же работать почти с одинаковой быстротой.
— Простите мой невежественный вопрос, но как вы уберегаете этих тосевитов от холода и травм при такой тяжелой и опасной работе? — спросил Теэрц.
— Они всего лишь китайские крестьяне, — ответил с ледяным безразличием майор Окамото. — Когда мы выжмем их до конца, пригоним других, столько, сколько надо, чтобы сделать то, что должно быть сделано.
Почему-то Теэрц считал, что со своими Большие Уроды обращаются лучше, чем с ним. Но для ниппонцев здешние тосевиты чем-то отличались от их собственной породы, хотя для члена Расы они казались почти одинаковыми. Причины различий на более низком уровне, нежели вид, были неведомы Теэрцу. Однако, какими бы ни были эти причины, они позволяли ниппонцам обращаться со своими работниками как с механизмами, вместо которых те использовались, и мало заботиться об их судьбе. Подобного Теэрц тоже себе не представлял, пока не оказался на Тосев-3. Этот мир давал образование по всем тем предметам, в которых он предпочел бы оставаться неграмотным.
Громадные толпы рабочих (на Родине Теэрц редко думал о такой категории существ как о неких маленьких общественных насекомых, иногда доставляющих неприятности) спустя удивительно короткое время покинули железнодорожную колею. Поезд медленно двинулся вперед.
Трое или четверо работников лежали на снегу, слишком изможденные, чтобы отправиться на следующий участок поврежденного пути. Ниппонские охранники — эти самцы были одеты намного теплее, чем рабочие, — подошли и стали пинать ногами бездыханных крестьян. Одному удалось, шатаясь встать на ноги и присоединиться к толпе. Охранники подняли ломы и методично разбили головы остальным.
Лучше бы Теэрцу всего этого не видеть. Он уже знал, что ниппонцы не поколеблются сделать с ним что-либо страшное, если ему не удастся с ними сотрудничать или если просто сочтут его бесполезным. Но сейчас он открыл для себя, что видеть, как знание подтверждается на твоих глазах, — в десять раз хуже, чем просто знать.
Пройдя отремонтированный поворот, поезд набрал скорость.
— Ну разве не замечательно так путешествовать? — сказал Окамото. — Как мы быстро едем!
Теэрц пересек межзвездное пространство с быстротой вполовину меньше скорости света, правда, в состоянии холодного сна. Он пролетал на самолете над этой главной континентальной массой Тосев-3 со скоростью, намного превосходящей звуковую. Разве его удивишь еле ползущим поездом? Единственным средством передвижения, в сравнении с которым поезд мог показаться быстрым, была та повозка, в которой они сидели, когда несчастный, напрягающийся изо всех сил тосевит тащил их на станцию.
Но именно такой вид транспорта Раса ожидала встретить на всем Тосев-3. И каким бы жалким ни казался этот поезд Теэрцу, возможно, для Больших Уродов он был сравнительно недавним изобретением и потому вызывал восхищение. Во всяком случае, лучше не перечить майору Окамото.
— Да, очень быстро, — согласился Теэрц, постаравшись вложить в свой голос как можно больше энтузиазма.
Сквозь грязное окно Теэрц видел, что другая масса тосевитов — все тех же китайских крестьян — упорно строит для ниппонцев оборонительные сооружения. Им приходилось нелегко, ужасная погода здешних мест сделала почву твердой, как камень.
Он не представлял, до чего худо будет ему в поезде из-за нескончаемой тряски, из-за сиденья, не приспособленного для его спины, ибо оно не имело углубления для хвоста, из-за несмолкаемых разговоров ниппонских солдат, расположившихся в задней части вагона. И еще — из-за зловония, которое наползало оттуда и становилось тем гуще, чем дольше продолжалось путешествие. Теэрц даже пожалел о своей камере, чего раньше не мог себе представить.
Казалось, их поездка будет тупо продолжаться до бесконечности. Сколько же нужно времени, чтобы пересечь не большой участок планетной поверхности? На своем самолете, при достаточном запасе топлива, за то время, что они переползали столь крошечное расстояние, Теэрц уже смог бы несколько раз облететь вокруг этого ужасного мира.
Наконец, дойдя до отчаяния и потому утратив осторожность, он высказал свои мысли майору Окамото. Большой Урод молча оглядел его, затем спросил:
— А с какой бы скоростью ты двигался, если бы кто-нибудь бросал бомбы перед твоим самолетом?
Следуя в течение полутора дней на восток, поезд затем повернул на юг. Это удивило Теэрца, и он сказал майору:
