Олег Верещагин - Мир вашему дому!

"Какой он красивый, — подумала Светка, опершись ладонью на дверцу «лотоса». — Очень красивый. Я не видела ребят красивее. И еще он очень хороший. Самый лучший — лучше нет, да и не надо…" — и она испытала острый, мгновенный прилив радости при мысли, что этот ловкий, темноволосый юноша, сильный и красивый, теперь всегда будет с ней. Всегда-всегда можно будет подойти и поговорить о ним, коснуться его волос, заглянуть в светлые глаза…

Она подошла неслышно и быстро, но Игорь все равно обернулся — с задумчивой и спокойной улыбкой. В длинных крепких пальцах — один украшен ее перстнем; ну да, Борька говорил, что все его вещи нашли у иррузайцев — Игорь поворачивал рыжий стебель папоротника.

— Привет, — сказал он, заправляя веточку за лямку рюкзака.

— Привет, — Светлана присела. — Поедем? 3автра вечером в Озерном бал в твою честь, нам надо быть—забыл?

— Да помню, — поморщился Игорь, цепляя рюкзак рукой. — Лучше бы с ребятами посидеть. Ведь улетать скоро, Светка…

— Не хочется? — понимающе спросила она.

— Не хочется, — честно ответил Игорь, вставая. — Поехали, Свет.

Полызмей садился за лес на городсокой окраине Прибоя. Игорь стоял в галерее молодежного центра и смотрел, как по улице тянутся длинные резкие тени, окруженные алым ореолом.

"…и производится в кавалеры Ордена Святого Георгия Русского за заслуги перед Верой, Императором и Отечеством…"

Игорь улыбнулся и коснулся стекла широко расставленными пальцами.

И производится в кавалеры Ордена Святого Георгия Русского… в кавалеры Ордена…

Он достал из ножен, когда-то подаренных ему в этом самом центре, финку Пааво. Они поменялись ножами, когда Игорь уезжал из Высокого Берега. Игорю не было жалко своей полевки… Он подкинул финку в руке и вогнал ее обратно… Сколько же людей он тут встретил?

Полызмей садился.

— Игорь, — это подошел Борька. От него пахло хорошим вином, глаза поблескивали, а голос звучал веселой укоризной. — Игорь, — он оперся на плечо друга, — ты опять от нас сбежал! Планируешь захват Сааска? Я в доле.

— Ты экзамены сдай, — ответил Игорь, — неделя осталась.

— Сдам, — отмахнулся Борька. — Ну, как чувствуешь себя в роли национального героя?

— Ошарашенно, — честно признался Игорь.

— Понятно, — кивнул Борька. И спросил: — Значит, скоро улетаешь?

— Дней через десять, — Игорь вновь уставился на Полызмей. — Кончается мой год здесь.

— Работу-то дописал?

— Дописал….

— А знаешь, — вдруг оказал Борька, — я тебе завидую. Ты улетишь отсюда и побываешь еще на многих планетах. Не как гость, не как турист, а… а вот так, везде — как свой, как дома. А мы — мы останемся на Сумерле.

— Борька-Борька… — Игорь странно посмотрел на друга. — Да ведь это же счастье, ты понимаешь — счастье, если тебе есть, где остаться. Не "как дома", а просто — «дома»! Понимаешь, — и он, развернувшись к Борьке, взял его за плечи и слегка встряхнул, — ведь главное-то, что я… да нет, не то, что я получил тут награды, не то… — он сбился, покрутил головой и начал снова: — Понимаешь, главное — что я тут сделал. Мир вашему дому, Борис Утесов. Мир вашему дому.

— Мир вашему дому, — повторил Борька. — Черт побери…

Он замолчал.

Полызмей опустился за деревья, и их верхушки превратились в черный гребень на фоле алого зарева.

В комнатах номера стояла тишина. Светлана неслышно возилась в спальне, вжикала по временам «молниями». Она понимала состояние Игоря, который шатался по комнатам молча, поглядывая в окна да то и дело легонько касаясь ладонью стен, мебели, аппаратуры.

В районе школы все светилось и играло огнями. Там, наверное, собралась вся станица — выпускной бал не шутка! Вот струя пламени, ударившись в небо, свилась в славянскую вязь: "Ура выпуску 203-го!!!" Потом один из восклицательных знаков превратился в вопрос, и до ушей Игоря донесся взрыв хохота.

Он перевел взгляд на зубчатую стену леса. Когда он приехал сюда — этот лес был границей колонии. А сейчас там поселения до самых Зубастых Гор. Которые он назвал Зубастыми…

Может, быть, во всех местах, в которых мы бываем, мы оставляем частичку себя? И когда таких мест становится много — человек тратит себя всего… и умирает.

Но, выходит, смерть нам только кажется. Как человек может умереть, если частички его рассеяны по всей Галактике и продолжают жить в том, что он еделал? 3начит, важно не сколько прожито, а сколько сделано…

Но все-таки больно отрывать кусочки от себя. Если прирос — очень больно.

А ребята и девчонки, с которыми он тут познакомился и подружился, забудут его. Ну… не забудут. Просто перестанут думать о нем, как о чем-то необходимом.

— Грустно? — Светлана обняла Игоря за плечи и склонила голову к его виску. — Тебя тут любят… Может, мы зря туда не пошли?

— Не зря, — Игорь коснулся ее волос. — Не хочу, чтобы просили остаться. Не люблю, когда просят о том, что я сделать не в силах.

— Позировать, например.

Игорь усмехнулся. Вчера в новостях из Прибоя показывали открытие па мятника ему самому — памятник намеревались установить в намечающейся столице одной из новых губерний. Он сперва разозлился — его согласия никто не спросил. А потом махнул рукой, подумав, что, как ни крути, а он теперь — часть истории.

— Ой, вызов! — Светлана молнией метнулась к аппарату: — Да. Хорошо, спасибо… Игорь, «джет» подали.

— Да, — Игорь оттолкнулся от окна и закрыл его. — Все, пошли. Аппаратуру выключи, Свет.

— Погоди, еще вызов…

— Выключи, — досадливо сказал Игорь, — и пошли скорее.

— Но…

— Свет, — Игорь щелкнул клавишей, — неужели не дошло? Это меня ищут… Свет, скорее давай… — он не договорил, а хотел сказать: "А то останусь!"

— Пошли, — Светлана подхватила свою сумку, Игорь вскинул на плечо рюкзак похлопал по поясу и карманам. — Ничего не забыл?

— Нет, ничего, — Игорь взял со стола пластинки ключей, еще раз быстро обошел комнаты. — Ничего, — повторил он…

…Внизу было пусто, дверь открыта. Под портретом Димки лежали свежие цветы, на стойке — записка: "Я в школе." Игорь положил ключи рядом с запиской, помедлил и прищелкнул сверху червонец — последний от тех, что выдал год назад Дзюба.

Как бы отвечая на этот звук, щелкнул вызов на браслете-комбрасе — Игорь быстро его заблокировал и, выйдя наружу, сбежал по ступенькам…

…Вот тут он фехтовал с Драгановым…

— Полетим не в Прибой, а сразу в Озерный… — сказал он. — Горючего хватит, а в два ночи на Надежду летит английский «Джампер», транзит с какой-то их Луны. Сороковой, что ли…

— Как будто бежим, — задумчиво сказала Светлана. — По-моему, как-то нехорошо…

— А что делать? — Игорь ускорил шаг, но тут же, виновато улыбнувшись, словно бы попросил Светлану: — Давай все-таки медленней пойдем. Напоследок…

Светлана понимающе кивнула и, переложив сумку в другую руку, оперлась о локоть Игоря. Они свернули в сторону от фонарей, на тропинку за молчаливыми темными домами. По ногам упруго хлестали стебли травы, ниже, у ручья, журчали печально тритоны.

— А причальную мачту мы так и не сняли, — сказал Игорь, посмотрев в сторону увенчанной огоньками решетчатой конструкции. Задумался и добавил: — И Ревякину я так ничего о себе не сообщил. Ни разу, а он ждал, наверное… И вообще — я даже имени его не узнал, все по фамилии…

Над аэродромной площадкой света не было. Только у въезда горел плафон, да еще подальше мигал какой-то красный огонек — светодиод, кажется.

— Что это? — немного напряженно опросила Светлана.

— Это… черт! — выругался Игорь.

— Да нет, это всего лишь мы. Наконец-то, — проворчал Борька, спрыгивая с крыла «джета». — А мы ждем, ждем…

Степка запулил подальше окурок сигареты. Игорь давненько не видел его курящим. Клотти, Катька, Женька, Лизка и Зигфрид тоже были здесь — возле машины.

Игорь и Светлана остановились в шаге от них, испытывая сильнейшую не ловкость, словно их поймали на чем-то недостойном. Игорь опустил глаза, потом снова поднял их…

— Ты что ж творишь, дворянская твоя морда? — грубо спросил Борька, но Женька перебил его:

— Зря ты так, — сказал он мягко и тоже взглянул себе под ноги. — Мы все-таки твои друзья. Мог бы и сказать, что улетаешь.

— У вас праздник, — ответил Игорь и отдал Светлане рюкзак. — Свет, ты иди садись, мы сейчас.

Она — умница! — молча кивнула и, подхватив рюкзак, влезла в реактивку, начала размещать там груз. Игорь пошире расставил ноги и прямо взглянул на своих друзей.

Уже отделенных от него "джетом".

— Он решил не портить нам настроение, — без интонаций заметил Степка. — Просто улететь, и все. Незамысловато. Только так не делают.

— Игорь, это не беспокойство о нас, это бесчувственность какая-то! — гневно заявила Катюха. — Я такого от тебя не ожидала!