Ник Перумов - Череп на рукаве

— Значит, есть артефакт, — в тон ей сказал папа.

— Примерно. Артефакт неземного, нечеловеческого происхождения.

— Ну, хорошо, а они-то откуда взялись? — не отступал отец.

— Ох, Юра, ну сколько же раз мы с тобой об этом спорили…

— Тогда и не будем, — закончил папа. — Пока что надо справиться с Дарк. А это, боюсь, будет потруднее, чем Руслану выбираться с Омеги.

Тем не менее мы стали разрабатывать план.

51

Пока нечего было и думать о том, чтобы тащиться куда-то на Сибирь и искать приснопамятного каптенармуса Михаэля. Отец не хотел терять времени. Пока Империя ещё не послала войска, у Нового Крыма был шанс избежать тотальной термоядерной бомбардировки.

У папы были свои люди. Точнее, это были люди нашей семьи, те, кто работал с нами уже много-много лет. Техники, инженеры, медики и прочее — народ тёртый и не робкого десятка. Иные у отца просто не задерживались.

Разумеется, обо мне отец ничего им не сказал. Просто собрал и произнёс пылкую речь, на которые он, надо отдать ему должное, был большой мастер. Сторонники отца, как и он сам, не отличались большой любовью к бесстрашной госпоже Дариане Дарк, и, когда отец попросил выступить добровольцев, ни один из пришедших не остался в стороне.

…Ударный отряд состоял из почти пяти десятков бойцов. Не ровня имперскому десанту, конечно же, но и не мальчишки интербригад. Хорошо вооружённые — на складах отцовской латифундии нашлось немало всякого добра, шли не наобум… а я пытался отогнать от себя навязчивую мысль о том, сколько же из них не вернётся сегодня домой. Меня никто из них не видел. Мне предстояло действовать в одиночку.

…Шестая бастионная находилась далеко за городом. Сходство Нового Севастополя со старым заключалось только в длинной, кинжалом вонзившейся в плоский берег бухте. Никаких гор вокруг и в помине не было. Поэтому для защиты от возможного морского нападения (а история Нового Крыма знала и времена самых настоящих пиратских набегов) на выдававшихся в море мысах насыпали бастионы и соорудили батареи — в дополнение к тому самому форту номер тридцать «Максим Горький».

Шестая бастионная на самом деле была снятым с колёс старым противокорабельным ракетным комплексом. Транспортёры неведомым образом сгинули во мраке времени, однако контейнеры с ракетами, устройства перезарядки уцелели, и на невысоком холме, с которого на три стороны света море просматривалось на много миль, был выкопан котлован. Его залили бетоном, перекрыли стальными двутаврами, прибавили ещё бетона и ещё брони. В полуоткрытых башнях поставили контейнеры, добавили капониры и горжи, на тот случай, если противник таки высадит десант и попытается взять батарею штурмом. Однажды Шестая бастионная даже вступила в дело, когда повольники (так они гордо именовали себя, будучи, конечно, по той же древней терминологии, самыми обыкновенными ворами) попытались захватить город.

С тех пор батарея пустовала. Имперцы покончили с разбоем, немногих уцелевших пиратов отправили на Сваарг, а Шестую бастионную разоружили. Казематы и капониры стали Меккой для новосевастопольской ребятни, несмотря ни на какие родительские запреты. Мы, мальчишки, ни на миг не сомневались, что под самыми глубокими артиллерийскими погребами Шестой бастионной на десятки километров тянутся забытые всеми ходы, соединяя в тайную сеть все старые укрепления Нового Севастополя, построенные в одно время с городом. Ходили слухи о счастливчиках, отыскавших заветные потайные двери в эту систему, по какой-то старой памяти именовавшуюся «Загадкой царей»; я долго не мог понять, откуда это взялось и при чём тут какие-то цари.

Разумеется, тайна рождала легенды. Даже в моё время среди двенадцатилеток шёпотом передавались жуткие рассказы о Чёрном Ракетчике, брошенном своими спутниками и с тех пор регулярно появлявшемся здесь, предвещая чью-то безвременную гибель.

И вот на это богатство наложила лапу госпожа Дариана.

…Я лежал в зарослях. Новый Крым богат пышной растительностью, ночь пропитана пряными запахами, волны ароматов покачивались над моей головой, крупные соцветия алоцвета потряхивали венчиками, и казалось — это крошечные гномы из детских сказок развязывают свои волшебные мешочки, выпуская на волю дивные запахи. Впереди, в неярком звёздном свете смутно виднелся горб батарейного холма. Давно разоружённый, давно неопасный, любимое место мальчишеских игр — сейчас он казался мне чем-то наподобие той самой «матки», ужаснейшего порождения бог весть какого разума, непрошеного гостя, вырванного из холода и тьмы Вселенной.

И точно так же, как я убивал этих тварей на Зете-пять, Омеге-восемь и на Иволге, — я буду убивать их здесь. Круг замыкается, я вернулся туда, откуда начал, и змея крепко вцепилась зубами в собственный хвост.

Шло время, медленно поворачивались звёзды. Я ждал. Отец и его отряд должны сделать своё дело, прежде чем я пойду вглубь.

На первый взгляд Шестая бастионная никак не охранялась. Но, само собой, только на первый взгляд. И потому, когда из мрака чёрными призраками возникли идущие с моря лодки, темнота на берегу взорвалась адом бьющих им навстречу пулемётных очередей.

Пора. Дариана заглотила приманку. Лодки, само собой, были пустыми. Отец и его люди пойдут в атаку совсем с другой стороны. Дарк должна быть уверена, что раскусила нашу хитрость.

И точно — немного погодя стрельба послышалась уже совсем с другой стороны. Вдали от берега грохнул взрыв, оранжевая вспышка, тотчас же поглощённая дымом; затем ещё и ещё.

Я пополз вперёд.

Вот и знакомая груда камней. Здесь ничего не меняется или меняется слишком медленно. Конечно, Дариана, если не дура и если у неё в свите есть наши, все мальчишеские крысиные ходы будут запечатаны. На этот случай я тащил с собой известное количество пластита, способного пробурить шахту в самой прочной скале.

Дробные очереди выстрелов становились всё ближе и громче. К безумному хору подключались всё новые и новые стволы. Создавалось впечатление, что на Шестую бастионную наступает целая армия.

Ребята Дарианы Дарк не заставили ожидать их ответа. Амбразуры полыхнули огнём; судя по характерным хлопкам, интербригада не поленилась поставить туда всё вплоть до безоткатных орудий.

Мне пришлось сделать над собой усилие, выбрасывая из головы мысли об отце и его товарищах, оказавшихся сейчас под перекрёстным огнём.

Извиваясь и стелясь ужом по земле, я полз вперёд. Вот и приметная каменная горка, вот и узкая ниша — когда-то она казалась мне — мальчишке — настоящей пещерой; сейчас я едва втиснулся в неё, кое-как вывернув руки и ноги; заветный камень в глубине ниши послушно повернулся. Открылась зияющая горловина колодца. Я нащупал покрытые ржавчиной скобы, кое-как пролез внутри и стал спускаться.