Настоящая фантастика – 2011 - Александр Николаевич Громов
– Еду.
– А это что?
– Здесь еще сосиски и сыр.
– Спасибо преогромное. Торжество целлюлозы и синтетики в отдельно взятом желудке.
– Не нравится – покупай сам.
– Все нормально. Все равно это тебе есть.
– А ты?
Он ничего не ответил, поставил мешок с покупками на сиденье, вздохнул, посмотрел на меня немного виновато.
– Вот что, Том. Мне надо остаться в городе еще ненадолго. До семи часов, пока не привезут вечернюю почту. Если тебе не терпится – ищи другую попутку. Если хочешь ехать со мной – жди.
– Тебе письмо должны прислать?
– Да.
– Это так важно? – спросил я уныло.
– Это самое важное, что есть в моей жизни, – его голос был абсолютно серьезен.
Я вздохнул. Еще несколько часов торчать в этом заповеднике идиотов! Но что делать? Я плюхнулся на заднее сиденье, раскрыл пакет чипсов, выудил книгу из своего мешка. Устроился поудобнее, захрустел синтетической картошкой протестующе громко.
Небо ничего не сказал, тоже уткнулся в извлеченное из бардачка чтиво.
Некоторое время мы читали молча, пока не кончились чипсы, попкорн и карамельки. А потом мне стало скучно – и даже книга, перечитываемая раз в десятый, не спасала. Я навалился грудью на спинку переднего сиденья, посмотрел на раскрытую страницу. И рассмеялся.
– Ты что, комиксы читаешь?!
– Ага. Про Супермена.
– Ну ты даешь! Я-то думал, ты умный…
– А ты не думай, – посоветовал Небо.
– И что, интересно?
– Ага.
– Не понимаю… По-моему, гадость полнейшая. И старье.
– Из этого старья растут ноги у большей части массовой культуры нашего века.
– Ты о чем?
– О попытке совместить нечеловеческие силы с человеческой судьбой. Ты думал когда-нибудь, каково это – быть Суперменом?
Я чуть последней карамелькой не поперхнулся. Если кто-то и знает, каково быть Суперменом, то это, наверное, я и есть.
– Дурак он, – сказал я мрачно. – Зачем человеку, который может все, строить из себя обывателя? Он никогда не будет как все, тогда зачем все эти игры в Кларка Кента? Чего он хотел этим доказать? Что тоже может как нормальные люди быть? Так все равно это у него не получилось.
– А что ему еще остается? Есть только два пути – либо влиться в общество, либо противопоставить себя ему. И если Супермен не может влиться по определению, то Кларк Кент на это способен. Более того, он просто обязан это сделать. Иначе был бы он не Супермэн, а генерал Зод. Конформизм или война – третьего не дано.
– Неправда! Можно просто быть собой! Что мне за дело до этого мира? Я не хочу никого спасать, никого завоевывать, я не хочу ничего доказывать! Я просто хочу жить, таким, какой есть, без того, чтобы каждый показывал на меня пальцем и кричал «Чудовище»!
Я так разозлился, что забыл, что речь идет не обо мне, об этом уродском парне в трико. Но Небо не удивился.
– Так это и есть причина для бегства в никуда? – он посмотрел на меня очень внимательно. Мне даже показалось, что посмотрел по-настоящему. Ерунда какая! Разве такое может кто-то, кроме меня?
Даже если это и бегство, то почему бы и нет? – я уставился в окно отсутствующим взглядом. – Это лучине, чем выдавать себя за человека и устраивать весь этот стремный маскарад!
Значит, по-твоему, Супермен – не человек?
Нет, конечно!
Мне кажется, ты не прав, – Небо задумчиво поскреб разнокалиберную поросль на подбородке. – Он действительно нелюдь от рождения. Но он хотел быть человеком. И его поведение – не маскарад. Это просто принятие человеческих ценностей в том виде, в каком он их понимает и на службу которым он ставит свои нечеловеческие способности. Поэтому он – больше человек, чем многие другие…
– Человеческие ценности? – я рассмеялся. – Они только в комиксах существуют, все эти любовь, справедливость, семья, друзья, долг… А в настоящей жизни человеческие ценности – это денег заработать да трахнуться! Да еще показать всем соседям, что ты их круче. Мне такое даром не надо!
– Похоже, нелегкая у тебя жизнь была…
– Да уж посложнее, чем у Супермена. Посмотрел бы я на него, если бы вместо добреньких Кентов он в приют Святого Варфоломея попал… Ему хорошо – воспитывался в любви и заботе, которыми ему мозги промыли. Вот и вырос со сдвигом на справедливости. А так как о реальной жизни он не знал ничегошеньки – мамочка с папочкой позаботились, – то с ходу решил, что его справедливость самая справедливая. И пошел развлекаться.
Небо усмехнулся.
– Знаешь, я бы на твоем месте не стал бы так сильно ему завидовать…
– Завидовать? Кто завидует? Я?!
– А то. Не способностям его завидуешь, а тому, что его, такого нелюдя, все равно любили и оберегали…
Я хотел ответить, заорать, обозвать его как-нибудь так, чтобы он навсегда зарекся в чужие дела лезть. Но в горле защипало, и слова провалились куда-то. Только отвернуться успел и губу закусить. Подышал носом, поковырял дырку на старой обивке заднего сиденья. А когда повернулся, Небо уже вышел из машины, бросив супермэнский комикс на соседнее кресло.
– Пойду погуляю. После семи вернусь.
Он махнул рукой и направился в сторону городского сквера. Я не стал смотреть ему вслед, растянулся на сиденье.
Не прав он. Я не завидую. Меня просто это бесит. Я ненавижу супергероев. Именно за то, что они герои. Суперзлодеев я ненавижу тоже. Потому что они тоже герои. Разница между Суперменом и генералом Зодом намного меньше, чем между каждым из них и любым жителем этого унылого Сан-Себастьена. А я…
Я могу взглянуть в любую душу, вытащить любое воспоминание из любой головы. Будь я героем комикса, то с легкостью мог бы стать супершпионом, от которого невозможно скрыть информацию. Или суперследователем, выводящим на чистую воду самых хитроумных преступников. А уж каким бы суперзлодеем я мог бы стать! На одном шантаже можно было бы состояние сделать. Если масштабно мыслить, то стал бы Королем Тайн – держал бы на поводке политиков, акул бизнеса, преступных боссов. Ух, как можно было бы развернуться, будь я героем комикса!
Только зачем это надо? Для того чтобы защищать людей или жаждать власти над ними, надо их любить… Или ненавидеть. А я просто не хочу иметь с ними ничего общего. Не хочу копаться в их ментальных испражнениях. Не хочу о них ничего знать. Но куда можно деться от людей в этом человеческом мире? Никого другого все равно здесь нет. Может, когда-то и жили люди с красивыми чистыми душами. Может, и сейчас где-то живут. Вот только я таких еще
