Могучая крепость - Дэвид Вебер
— Ты не посмеешь! — выдавил Веймин.
— Я уверен, что инквизиторы в Фирейде тоже так думали, — заметил Гарвей. Он ещё мгновение холодно разглядывал бывшего интенданта, затем повернулся к Нейклосу.
— Ваши люди хорошо поработали здесь сегодня вечером, капитан, и вы тоже, — сказал он. — Сейчас же, я хочу, чтобы всех этих заключённых перевезли в тюрьму Касимар. — Он одарил Веймина ещё одной ледяной улыбкой. — Я думаю, их там заждались.
XII. Приватная совещательная зала, Императорский Дворец, Черайас, Королевство Чизхольм
.XII.
Приватная совещательная зала, Императорский Дворец, Черайас, Королевство Чизхольм
— Ваши Величества.
Князь Нарман Изумрудский, поклонился, миновав гвардейцев, стоящих перед дверью, в ответ на вызов прийти ещё до завтрака. Кайлеб и Шарлиен сидели за столом, стоящим рядом с одним из окон. Было ещё темно, а безлунное, зимнее небо без единой звёздочки, было достаточно облачным, чтобы никто не ожидал увидеть солнце, даже когда оно, наконец, соизволит взойти. — «Это довольно рано, даже для энергичных и молодых монархов», — подумал Нарман. С другой стороны, для него это было несколько больше, чем «довольно рано», учитывая, что он предпочитал более неторопливый график и не ожидал, что его вызовут на аудиенцию ещё до завтрака.
Комната была оборудована одной из новых чугунных печей производства литейного завода Хоусмина, её дымоход был выведен в дымоход огромного, но старомодного и несколько менее эффективного камина, и с ней было действительно комфортно и тепло, даже для Нармана, привыкшего к Изумрудскому субтропическому климату. Рядом с таким же дымящимся чайником стоял высокий дымящийся графин с горячим шоколадом, а также чашки, тарелки и поднос с булочками и кексами. До приезда сюда, в Черайас, Нарман никогда не встречал лепёшек с орехами и ягодами шиповника, но они были местным деликатесом, и он с энтузиазмом их одобрял. Особенно, когда они были ещё горячими, прямо из духовки, а в наличии к ним присутствовало много свежего сливочного масла.
Он заметно оживился, когда увидел их, и не только потому, что ещё не ел. Это было достаточно важным фактором в его реакции, но были и другие. В частности, с тех пор, как он и Оливия получили свои коммуникаторы и доступ к компьютерным файлам Сыча, его жена начала беспокоиться о его пищевых привычках. Сам же Нарман уже много часов с удовольствием изучал те же самые файлы, но его интересовали существенно другие их части. Он предположил, что был бы рад, если у них был доступ к информации, которая рассказывала бы им правду о проблемах со здоровьем, которые Священное Писание низвело до заученного подчинения «религиозному закону», но он мог бы пожелать, чтобы эта информация не содержала таких слов, как «холестерин» и «атеросклероз». По его мнению, было достаточно плохо, когда обученные по наставлениям Паскуаля целители приставали к нему по поводу того, что он ел, не зная действительных причин диетических наставлений Паскуаля.
Он улыбнулся при этой мысли, но его улыбка увяла, когда он увидел выражения лиц императора и императрицы.
— Доброе утро, Нарман, — ответила на его приветствие Шарлиен. Её голос был вежливым, но в тоне было что-то жёсткое, сердитое. Однако, что бы это ни было, по крайней мере, казалось, что это не было направлено на него, за что князь был благодарен. — Пожалуйста, присоединяйтесь к нам.
— Конечно, Ваше Величество.
Нарман подошёл к предложенному креслу, повернулся лицом к Кайлебу и Шарлиен сидевших с другой стороны стола и посмотрел в окно позади них. Он сел, Шарлиен налила горячий шоколад и протянула ему. Он принял чашку со словами благодарности, отпил глоток, затем поставил её на стол перед собой, обхватив её руками и обдумывая возможные причины этого неожиданного вызова. Его первой мыслью было, что это как-то связано с миссией Мерлина в Мейкелберге, но он сам просмотрел «записи» разговора Мерлина с герцогом Восточной Доли. Казалось маловероятным, что там что-то пошло не так, но если не это, то…?
— Простите меня, Ваше Величество, — сказал он, глядя на Шарлиен, — но, судя по вашему тону, произошло что-то, о чём я не знаю.
Его собственный тон и приподнятые брови превратили это утверждение в вопрос, и Кайлеб издал резкий, уродливый лающий смешок. Нарман перевёл своё внимание на императора и склонил голову набок.
— Можно сказать и так, — сказал Кайлеб. — Когда я проснулся сегодня утром, я залез в базу Сыча. Обычно я так и делаю, и обычно у меня есть пара вещей, за которыми он следит — конкретные вещи, которые меня особенно интересуют. — Он пожал плечами. — Честно говоря, большинство из них не особенно впечатляющие. Вы могли бы даже назвать их чисто эгоистичными. Например, такие вещи, как результаты бейсбола и турнирная таблица в Старой Черис. Или отслеживание местоположения Гектора и «Судьбы». Что-то в этом роде.
Он сделал паузу, и Нарман понимающе кивнул.
— Но, одна из вещей, за которыми я поручил ему следить, были проповеди отца Тимана в Менчире. Не столько из-за их политического подтекста, сколько потому, что они мне очень понравились на личном уровне. Поэтому сегодня утром я спросил его, как отец Тиман провёл проповедь в эту среду. — Лицо императора напряглось, а голос его стал отрывистым и ровным. — К сожалению, он больше не будет проповедовать в эту пятидневку. Эти ублюдки Веймина убили его позавчера ночью. На самом деле, они замучили его до смерти, а затем бросили его обнаженное тело на площади Серой Ящерицы вчера утром.
Нарман напрягся, и его взгляд метнулся к Шарлиен. Теперь он понимал ярость, сверкавшую в её глазах. Императрица с нетерпением ждала того дня, когда наконец встретится со священником, который стал духовным лидером корисандийских Реформистов. Он знал, как сильно она стала уважать Хаскенса, и подозревал, что убийство священника, особенно по прямому приказу Веймина, должно быть, перекликается с воспоминаниями о том, как много её собственных гвардейцев было убито в результате планов другого верховного священника убить её саму.
