Шустряк - Faster
— Я почти не сомневаюсь, что твой замысел удастся, если ты, конечно, еще до белой ласты не склеишь, — выдал шутер, сделав очередную пометку в своём талмуде, — но я бы поглядел на это.
— Чего я должен склеить? — переспросил я, не поняв выражения.
— Тапки в воду, двинешь копыта, склеишь ласты, чего не понятного, сдохнешь…
— В первый раз слышал такое выражение, ну так что, начнём? — спросил я, выкладывая на стол бутылку лимонада и пакетик с жемчугом.
— Только смотри, все равно гарантии того, что ты получишь новый дар нет, а вот схлопотать себе пару тройку нехороших последствий ты можешь.
— Слушай Шутер, если ты хочешь меня запугать, то мне и без тебя страшно, если хочешь отговорить, то прекращай, с тобой или без тебя я это сделаю, но в твоём присутствии, мне кажется, что шансов на благополучный исход больше.
— Как знаешь, давай начинай, а я понаблюдаю, — сказал он, как обычно заходя мне за спину.
Обычно жемчуг я запиваю живцом, да собственно большинство делает именно так, но сейчас при таком количестве я явно превышу его дозу и поэтому решил использовать простой лимонад, прикупив, пока шатался по центру, бутылку с ним. Первая ушедшая в желудок, дала уже привычный залп легкого потепления, вторая же ощущалась значительно ярче, а третья по ощущениям приравнивалась к хорошему чилийскому перцу, да и Шутер заметил что-то необычное, выдав всего одно слово «началось».
После пятой я начал чувствовать ужасную потливость и озноб, Шутер по всей видимости, снимал боль, но все равно каждая следующаяраскалённой иглой пронзала мой желудок, а при последних двух красных, я сворачивался в комок на несколько секунд, но, не обращая на протесты знахаря, тянулся к следующей, пока не осознал, что все красные закончились. Белую я проглотил с трудом, сначала не ловко пытался взять пальцами, из-за ужасного тремора, потом, закинув в рот, не мог запить по той же причине, а потом я просто выключился от того, что кто-то, вместо желанной белой жемчужины, засунул мне в рот противотанковую мину, которая, удачно опустившись в желудок, сдетонировала в нем.
Первое пришедшее ко мне ощущение было довольно странным, я не чувствовал боли, я вообще плохо ощущал своё тело, лишь понимая, что лежу на чем-то мягком, но я четко понимал, что я хочу есть, нет не есть, я хочу жрать. Едва разлепив слипшиеся глаза, я увидел деревянный потолок, с единственной лампочкой на нем, и та, по-моему, горела в половину накала. Мои попытки осмотреться повнимательней, прервал голос.
— Очухался, смертничек?
— Не уверен, — ответил я голосом, который самого напугал. — Шутер ты?
— Нет, апостол Павел, — ехидным голосом ответил Шутер.
— Слышь, апостол, тогда меня покорми хорошо и можно в ад сразу, я как никак атеист.
— Поздно метаться, ты уже в нем, жратву уже заказал с «Тихой гавани», еще когда понял, что ты очнешься скоро, но сюда тащить не буду, вставай и ползи наверх, скоро принесут.
— Шутер, я тебе говорил, что ты садист?
— Не раз, но здесь ты жрать не будешь, так что вставай и ползи, — уже подымаясь по лестнице, сказал Шутер и скрылся в люке.
Прежде чем встать я решил полежать еще несколько минут и прикрыл глаза, как вдруг услышал странные звуки перестрелки, смешивающихся с нереальными воплями, доносившиеся из люка. Прислушавшись, я понял, что знахарь рубится в очередную игрушку, расчленяя и расстреливая каких-то невидимых противников, но вскоре звук прервался, а еще через минуту, Шутер крикнул в люк «кушать подано, извольте жрать, пожалуйста». Стремление желудка к столь близкой пище превысило немощь мозга и тот отдал телу приказ начать шевелиться. Встав с кровати, я направился к лестнице, прибывая в состоянии, которое более всего схоже с жесточайшим опьянением и поэтому подъём наверх дался мне не легко.
Выбравшись из узилища знахаря, я застал того за поеданием еды и это зрелище прибавило мне сил, да так, что я мгновенно очутился за столом, сжимая в руке лапу какой-то внушительной птицы. Ели мы тихо, не считая сопутствующих трапезе звуков, и я даже не понял, как остался за столом в одиночестве, продолжая подъедать остатки снеди. Остановился я только в тот момент, когда понял, что больше ничего в себя запихать не смогу, но чувство голода и тогда меня не оставило. Отпочковавшись от стола, я обратил внимание на Шутера, который сидел на диване, потягивая свеже сваренный кофе, вот же наркоман.
— Сколько часов я в отрубе провалялся?
— Часов? — осклабившись ехидно протянул Шутер, — с хрена бы я ради нескольких часов твоего безмятежного сна тащил твою тушу по лестнице вниз?
— Да кто же тебя садиста разберет то?
— Ты мне за аренду номера и уход трехдневный должен, хотя подожди ка, — он демонстративно взглянул на свою левую руку, делая вид, что приглядывается там во что-то, — а нет-нет за четверо суток.
— У тебя там даже часов нет, — возразил я.
— Зато у тебя за спиной они есть, — возразил он и продолжил, — отрубило тебя на повал, я вообще то, после того как ты седьмую заглотил, уже думал как ситуацию Шатуну или Тихому описывать буду, мол так и так, пришел тут самоубийца и нажрался прямо в домике знахаря, в обитатели здоровья и жизни, таблеток своих наркоманских.
— С каких это пор жемчуг тут таблетками наркотическими называть стали?
— С тех пор, как один дебил чуть не сдох, когда их наглотался, — невозмутимо констатировал знахарь.
— Вроде живой, — я притворно вытянул перед собой руки, как бы пытаясь поглядеть сквозь них, даже не приведенье.
— Свезло, ты когда три сожрал, такое началось, что кваз тебе был бы обеспечен при любом знахаре, после пяти внутри тебя такое творилось, что я думал руки с ногами как у куклы отщёлкнутся, а после седьмой ты должен был стать стопроцентным зомбаком!
— Пустышем что ли?
— Точно не скажу, но черноты в твоих нитях было столько, что другого не видать, я даже веру в белый жемчуг потерял, не верил, что она от такого оклематься поможет, но как
