Андрей Круз - Земля лишних. Новая жизнь

Я ожидал встречного вопроса вроде: «Так ты не за мной приехал?» — но такового не последовало. Вместо этого она начала расспрашивать меня о том, где я был, с кем общался, как решил заняться торговлей. Я в ответ выдал исправленную и сокращенную версию своих приключений. Рассказал, что отправился в ППД с колонной Русской Армии, что решил ее опередить и по пути случайно обнаружил засаду. Рассказал, что засаду перебили. Она кивнула и сказала:

— Я уже это знаю. Ты с командиром колонны приходил получать деньги в наше отделение банка в Аламо.

— Ты за мной следила?

— Нет, и не было такой возможности, — отрицательно покачала она головой. — Я потом стала выяснять. И еще тебе переводили деньги — две премии по тысяче из отделения Базы «Северная Америка». А потом ты снова появился в Аламо и получил сразу за семнадцать человек. Это ты их всех убил, что ли?

— Не всех, — покачал я головой. — И не сам: нас трое было. Фактически моих двенадцать, но мне помогали — сам бы не справился ни за что.

— А потом тебе снова перевели деньги, техасские «минитмены», еще три тысячи, — продолжила она. — И под таким же обоснованием. Как ты там оказался?

— Магазин на паях в Аламо, — пожал я плечами. — Приходится участвовать в их рейдах тоже, если хочешь жить в городе и пользоваться уважением. Иначе не выйдет.

Она кивнула, как будто подтверждая, что знает правила жизни в Аламо.

— За пару месяцев на тебя мой отдел записал двадцать два бандита и соучастие в уничтожении аж сорока семи, — подвела она итог.

— Вы ведете записи? — удивился я.

— Мы — «Архив и записи», — сказала она, посмотрев на меня как на слабоумного. — Естественно, мы ведем записи и анализируем информацию. В том числе и по критериям, по которым ты угодил в поле зрения системы. У тебя один из самых высоких рейтингов среди тех, кто проходил «ворота» на этой Базе.

— Результат результату рознь, — хмыкнул я несколько скептически. — Я снайпер по воинской специальности. У снайперов всегда результат высокий — больше, чем у других. Но снайперы действуют в рамках чужой инициативы, просто как еще один вид оружия. Результат — не показатель в данном случае. Применили снайпера — это как сбросили бомбу удачно. Бах — и куча трупов. Но бомба же не сама наводилась в цель. К тому же очень рельеф способствует.

Здесь я несколько прибеднялся и упрощал, но мне становилось интересно. Даже грядущее объяснение отходило на второй план. Вместо плачущей девушки, прощавшейся со мной и просившей приехать, передо мной сидела вполне уверенная в себе, молодая, красивая и очень даже знающая, чего она добивается, женщина. А вот чего она все же добивается? Она-то это знает, а вот я никак не пойму.

— И теперь у тебя есть доля в магазине в Аламо, магазин в Порто-Франко, потом ты еще где-нибудь откроешь магазин — и станешь торговцем? Солидным негоциантом? Ты уверен, что у тебя это получится? — с заметным оттенком иронии спросила Светлана.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Но пока мне интересно. Я люблю оружие. Я много езжу по этой земле, встречаю многих людей.

— А банда сутенеров, которую вы искалечили в Порто-Франко, — одна из встреч? — съехидничала она.

— Тебе их жалко?

— Ни капельки, еще и сама бы добавила, — категорически заявила она. — Я просто хотела сказать, что и об этом тоже знаю.

— Вы что, установили за мной слежку?

Она отрицательно покачала головой, отпив из бокала, затем ответила:

— Нет. Но если знать первоначальную информацию, ты знаешь, у кого спрашивать дальше и какие вопросы задавать. И тогда появляются новые подробности. У нас ведь почти в каждом городе есть свои офисы — банковские, представительские, военные. А моя должность дает мне возможность задавать любые вопросы и просить что-то выяснить без всяких проблем. Никто не удивляется и не интересуется, зачем это мне.

— А зачем это тебе? — задал вопрос уже я сам.

— Это как раз то, о чем я собираюсь рассказать позже. Скажи лучше, а как ты на армейской базе сумел в РА не попасть? Они ведь должны были пригласить тебя.

— Я плохо приспособлен для действий в строю. — Я сделал защитный жест руками, как бы отрубая тянущиеся ко мне щупальца. — Одиночка. И возраст у меня совсем не призывной: сорок лет все же. В таком возрасте легко отклонять предложения.

— А если снайпером? — уточнила она. — Снайперы всегда одиночки, насколько я из фильмов знаю.

— Я уже был снайпером на войне. Больше не хочу.

— Не обиделись?

— Нет, ни капли. Говорю же, я не призывная возрастная категория. Я даже получил право скупать у них трофеи со склада. Чем и торгую.

— Оружейник-старьевщик? — Это уже с ехидством.

— Наверное, — пожал я плечами.

Если она хотела меня этим зацепить, то промахнулась. Не вижу ничего обидного.

— А на какой войне ты был раньше? Чечня?

— А этого вы не знаете? — искренне удивился я.

Она ответила — с расстановкой, даже похлопывая ладонью по столу в такт словам, как бы помогая мне лучше запомнить каждое слово:

— Орден — организация своеобразная, но у нее есть одно-единственное правило, которое она выполняет безусловно: тот, кто прошел «ворота», родился заново. — Она сделала паузу, глядя мне в глаза. — Мы не выясняем ничего об их прошлой жизни и не ведем никаких записей. Для Ордена — и меня, кстати, — ты родился считаные недели назад, а я приняла твои роды, зарегистрировав вход. А ты мало о себе рассказывал. Может быть, где-то и хранятся записи о прошлом, но это намного, намного выше моего уровня допуска. И я совсем в этом не уверена — думаю, что нет таких записей. Нет у нас системы сбора сведений о «прошлой жизни».

— Нет, в Чечне я не был. Я был в Афганистане, — ответил я.

— Долго?

— Примерно два года.

— И больше в армию ты не хочешь?

— Нет, мне достаточно, — сказал я как можно более категорично. — Это окончательно.

— Как ты думаешь сам, ты человек Русской Армии?

Я немного подумал над ответом, точнее — сделал вид, что думаю, затем сказал:

— Нет, я сам по себе. Мне с ними проще общаться, чем с другими, может быть, но не более.

Ей принесли карри, два белых рисовых купола среди кусочков курицы в оранжевом остром соусе. Она взяла вилку в правую руку. Перехватив мой взгляд, засмеялась:

— Что ты уставился? Здесь в основном американцы, у них всегда вилка в правой, даже если с ножом едят. Нарежут весь стейк, а потом вилку в правую руку — и едят по кусочку. Вот и я привыкла. А карри и нарезать не нужно.

Наколола кусочек курицы на вилку, попробовала.

— Все равно слишком острым сделали, — слегка поморщилась она. — Каждый раз одно и то же.