Адмирал Империи – 20 - Дмитрий Николаевич Коровников

Султан и его адмиралы, понимая, что легендарный линкор, подошедший слишком близко и уже практически стоявший у них перед носом, в любом случае никуда не денется, поэтому, к моей большой радости, начали выполнять свои пункты договора. В частности одна из дивизий Ясина Бозкурта, контролировавшая периметр ТС, отошла на безопасную дистанцию, полностью расчистив сектор, тем самым позволяя русским кораблям не боясь обстрела и внезапного нападения выйти с пирсов станции и начать отход к своим…

Я связался с Дамиром Ринатовичем, и некоторое время у меня ушло, чтобы убедить вице-адмирала, вывести корабли на открытое пространство, настолько Хиляев смирился, что не уйдет отсюда живым, плюс — не доверял криптотуркам. Тем не менее, его эскадра, корабли 9-ой и несколько вымпелов из 2-ой «ударной», возглавляемые флагманами собственных дивизий, а также «Громобоем», осторожно вышли из-за конструкций ТС и плавно полетели по направлению к «конусу» Хромцовой…

Все мы с замиранием сердца следили за их уходом, большинство из нас до последнего момента не верили, что такое возможно. И я уверен, выдохнули абсолютно все, после того, как эскадра Хиляева и Белова, наконец-то, без происшествий и провокаций со стороны кораблей Бозкурта, добралась до своих. Султан, действительно, сдержал слово, за что я старика даже немного зауважал…

— Ну, что теперь наш выход, — сказал я, поднимаясь с кресла и увлекая за собой к ангару с челноками Дорохова и Полину. — Селим не даст уйти нашему флоту в «Тавриду», если мы будем по-прежнему оставаться на «Абдул Кадире». Так что, пошли ребята…

— Почему мы летим к султану на «Ла Султану», — хохотнула своему же каламбуру Поля Яценко, — не на трофейном челноке, на котором мы прибыли к вам с полковником?

— Знаешь, пусть он пока побудет здесь, — не понимаю почему, но я хотел оставить пока этот османский модуль на линкоре.

Однако улететь нам ни на каком из наших челноков суждено не было. Потому, как уже через минуту в открытые створки главного грузового ангара на больших скоростях влетело сразу несколько вражеских шаттлов, такого же оттенка брони, что и стоящая рядом с «Абдул Кадиром» султанская галера. Я понял, что к нам с визитом прибыли «силахдары».

Которые, как только модули пристыковались, взводами и отделениями рассыпались по пирсу, а затем, и по всему остальному короблю, видимо, в поисках засады со стороны русских. Зачистка линкора не дала результатов, кроме нас троих на «Абдул Кадире» никого не было.

— Не заставляй повелителя тебя ждать, гяур, — чванливо произнес огромного роста чернобородый офицер гвардии султана, подошедший к нам в окружении дюжины силахдаров.

Я прочитал на нагрудной пластине брони его имя:

«Бахадир Али — полковник Корпуса Великого Султана».

Так, похоже, это один из его личных телохранителей, догадался я по виду и по поведению этого Бахадира. Так пафосно обычные офицеры, даже гвардии себя не ведут и уж тем более не разговаривают свысока пусть и с вражеским, но все же адмиралом. Глядя на неприятное выражение лица этого полковника, я почему-то сразу вспомнил не менее противного мне и Полине — капудан-пашу Ямана Каракурта. Такая же спесь, помешаная с высокомерием и презрением к остальным. Не удивлюсь, что этот великан тоже является внебрачным сынком нашего Селима. Все может быть на просторах Галактики…

— Следуй за мной, — Бахадир Али на долгую беседу явно не рассчитывал, стараясь поскорее выполнить поручение своего господина, а именно, — притащить и бросить ему под ноги двух гяуров, одного мужчину и одну женщину.

— А это кто⁈ — полковник не ожидал встретить третьего русского, отчего сильно был недоволен. — Зачем он здесь⁈ Уберите этого! — приказал было осман, кивая своим людям и указывая пальцем на Дороховаю

Однако я, выставив руку вперед, успел его остановить.

— Не спеши, уважаемый, — произнес я. — Или ты хочешь расстроить своего повелителя, не выполнив приказа?

В это время Кузьма Кузьмич, а вместе с ним и Полина уже щелкали предохранителями своих винтовок, направив их в сторону кинувшихся было к ним «силахдаров». Вот-вот и ангар залили бы потоки нашей и турецкой крови.

— Мы, безусловно, не сможем победить вас в этой схватке, — сказал я, смело глядя в глаза вражескому полковнику. — Но если ты, раб, (видимо слишком плотное общение с султаном сказалось и на моем лексиконе, тем более что этому Али слово «раб» было знакомо и точно звучало для его ушей не оскорбительно) тронешь хотя бы одного из нас, мы откроем огонь… Вы собачьи дети вынуждены будете ответить тем же, потому, как если ты думаешь, что сможет голыми руками обезвредить троих русских штурмовиков, облаченных в боевые скафандры и вооруженных, как на последнюю битву, то думаю ты сильно преувеличиваешь свои силы!

— Вы ничтожные букашки в сравнении с нами, — воскликнул Бахадир Али, закипая гневом после моих слов. — У вас нет шанса победить.

— А у тебя нет шанса не лишится своей тупой башки после того, как ты нарушишь волю султана и притащишь на его корабль нас не живых, а виде трупов! — тут же парировал я, положив ладонь на рукоять своего пистолета, торчащего из набедренной кобуры. — Хочешь разозлить своего повелителя⁈ Тогда давай начнем! Нам-то какая собственно разница где умирать, здесь на «Абдул Кадире» или в апартаментах Селима Седьмого! Ну что, хлопаешь глазами⁈ Решай, стреляемся или летим на «Ла Султану»…

— Приказ был четким — забрать двоих, — смерив меня ненавидящим взглядом, прорычал гвардейский полковник.

— Тогда свяжись с тем, кто дал тебе это распоряжение, и сообщи, что русских прибыло трое, — сказал я на это. — Третий, тот, кто стоит перед тобой, также принимал прямое участие в захвате «Абдул Кадира», собственноручно вырезав за один раз на его борту двадцать твоих товарищей — янычар. Кузьма Кузьмич Дорохов его имя и он идет со мной!

Гвардейский полковник некоторое время сомневался и решал, что ему делать, однако мои аргументы оказались для него слишком убедительными. По итогу силахдар не стал вызывать командование, отчего я понял, что приказ ему отдавал сам Селим, а остановив повелительным жестом своих людей, приказал им деактивировать оружие.

— Сдайте винтовки! — Бахадир