Ружемант 3 (СИ) - Евгений Лисицин
Дед сразу понял, о чем думаю.
— Ты на него не смотри так. Ружжо старое, лупарой зовется по-ихнему. Так и тут они сопротивления не ждали. Привыкши были, что как только придут, так все лапки кверху.
— А разве нет?
— Много ты знаешь! — взвился десантник, замахнулся отвесить мне затрещину. И тотчас же оказался зажат болевым захватом. Стул, на котором только что сидел, пинком отправился в живот спешащему ему на помощь здоровяку.
— Тихо! — гаркнул старик, за ружье не схватился. Десантник в моих руках матерился на чем свет стоит, обещая неприятности. В ответ болевой вмиг обратился удушающим. — Отпусти Михея. Горяч, юн и глуп. У тебя-то голова холодней, малец?
Нехотя послушался, дал несчастному свободу. Тот рухнул на колени, тяжко дыша, зыркнул озлобленным взглядом. Старик оказался рядом, помог ему оказаться на ногах. С парнями он строг, но за своих горой, видно сразу.
— Ты не суди, малой, по окружению, тебя тут и близко не было. Решившие не сдаваться бой дали, пытались сквозь механ блокаду прорваться. Но беспилотников много, а патронов и провианта оказалось мало. Сопротивлявшихся добивали долго, жестоко, напоказ. Уж в чем в чем, а в казнях эти паршивцы знают толк. Раз увидишь, другой, третий. Задумаешься поневоле. Первых-то военнопленных сразу в рабов обратили, шавы по-ихнему, это потом до карсиров додумались. Сопротивление есть, но разрозненно, малец. Ни толковой связи, ни вооружения. Устраиваем мелкие диверсии, пакостим кто как может. Берсеркину вот посылали запрос через закрытый канал, да, видно, не дошло.
— И что же то было за сообщение?
— А то тебе знать не обязательно. Ты нам не говоришь — мы тебе. Честно, малец?
Вполне. Хмыкнул в ответ.
— Вы что же, притащили меня сюда только для того, чтобы рассказать, как в тягости и лишениях выжили?
Старик прищурился, но развел руками — выходило, что так. Вернул мне ухмылку.
— Повезло тебе, малой. По первой-то я пулю тебе в голову пустить хотел без разговоров. Девки-то хоть, которых поймали, твои?
— Они не девки.
— Один хрен. Но я услышал. Слушай вот что: всех освободить нельзя.
Он словно ждал от меня возражения, я же болтать лишнего не стал. Не обязательно знать им про Фелицию.
— А вот одну вытащить смогем. Видал? — он кивнул на стол.
Бросил туда взгляд, у поганцев уже и афиша была готова! Листок со следами клея по краям, вырезанный неровно и прям с тумбы. «Битва зверей! Волчица против когорты сородичей!»
Мне-то думалось, что сейчас все уже в сети, ан нет.
Традиция, пояснил мне дед, кивнул.
— Она у тебя нелюдь ведь. С хвостом да ушами, волчица, вот ее сегодня на потеху и вытащат.
— А если откажется драться?
— Что значит «откажется»? У них там стая волков разной степени голода. Набросятся и разорвут. Думаешь, за свою примут? От нее ж человеком пахнуть будет. Добычей. Ну да у поганцев свои трюки для таких подстав. Раз уж дивчина твоя, пойдешь с нами?
Михей наконец отдышался, пришел в себя. Отошел от меня подальше, но заговорил:
— Мы и без тебя бы пошли. Хоть и зверька, а наша, родная. Нельзя бросать.
— А других, значит, можно?
— Не обессудь, малой. Сам заметил, нас тут четверо. Даже впятером много не навоюем.
— А взамен?
— Шустро соображаешь, малой. Попросили бы мы тебя вытащить нас отсюда, да знаем, что неисполнимо. Расклад прост: канал связи с Берсеркиным организуешь, и мы в расчете.
Спрашивать, что будет в обратном случае, не стал.
* * *
Спустились, закрыли за собой жестяную, ржавую крышку. Хотелось обтереть руки от мокрого прикосновения к влажным перекладинам лестницы. Не хватало привычных перчаток.
Полковник вооружился привычной ему лупарой, шел впереди. Канализация была ему как родной дом. Жуткий, царящий дух нечистот плохо отбивался носовыми платками, что повязали вокруг рта.
Чувствовал себя бандитом, не хватало лишь шляпы да лошади.
Как и остальным, выдали штурмовую винтовку — арсенал «сопротивления» был невелик. Три чудом уцелевших ящиков с патронами, два десятка гранат. Негусто.
«Моретти Ладро», сорок пятого уровня. Мелковат для меня, но уж что было. Привязал оружие к себе, сделал основным, чтобы не развалилось в руках после первой же очереди. Жалко расставаться с «Янтарем», но он сломан. Зато в руках Ириски маячил мой прежний «Владыка».
Военный камуфляжный комбез, за спиной рюкзак с ворованной одеждой- сменю, как только выберемся отсюда.
— Изговняешь все, что спер, малой. Подозрения вызовет сразу же: все чистенькие, и только ты как чучело.
Спорить не стал, зерно здравого смысла в словах старика было.
— Проберемся этими путями. Царенатцы их запломбировали, местами просто завалили.
— Беспилотники?
— В верном направлении думаешь, малой, — Ерохин шустро сообразил, о чем говорю, — патрулируют.
— У них носик слишком чуйкий для того, чтобы здесь ходить, — ухмыльнулся тот, кого звали Соха.
Говорливый, рыжий, веснушчатый. Душа компании. Не удивлюсь, если боевой дух сопротивления держался на его энтузиазме и жизнелюбии. Третьего звали Жорыч, настоящее имя выспрашивать не стал. Молчаливый, задумчивый, будто витает в облаках. Плохой стрелок, на его винтовке стоял единственный у Сопротивления коллиматор.
Михыч злой, резкий, обидчивый. Сверлил спину взглядом, не прощая того, что оказался в захвате. Как бы не выстрелил в спину. Шел замыкающим, проверяя каждый темный угол.
У них не было нейрочипов. Классы все также скрыты от взора. Чувствовал, что это связано не с ними, с особенностями их командира.
— Значит, завалено не все.
— Есть часть туннеля, ведущая к ветке метрополитена.
— Во Вратограде было метро?
Ириска лишь пожала плечами в ответ, когда спросил. Старик понимающе кивнул.
— Не было. Его начинали строить еще до ружейной чумы. Твои братушки много наворотили. Ветка так и осталась недостроенной, на картах не обозначают. После войны немало других проблем было: отстроиться, восстановиться. К войне с Синьилаем готовились…
Вспомнились слова Вербицкого о его дипломатических заслугах на этом фронте.
— Курва эта языкастая, Вербицкий, убалякал косоглазых-то, — усмехнулся Соха, словно прочитав мои мысли.
— Язык за зубами, рядовой, — мрачно отозвался Ерохин. — Отставить пустые разговоры!
Здоровяк удрученно буркнул «есть», замолк.
— Так что же, со стороны Царената не ждали?
— А то ты не знашь, малой? Отовсюду ждали, но эти к нам с меморандумами ездили. В вечной дружбе клялись. Соха хоть и балабол, но одно верно сказал: Вербицкий тому виной. Стараниями его рода прошляпили. С него-то потом спрос какой? Дипломат, хотел как лучше, разведка знать должна! А то, что докладам разведки он же ходу не
