Пройти через туман 3 - Алексей Юрьевич Елисеев
— Отвали, дегенерат!!!
— Дай сюда! — первый отмер Авдеич, начавший вырвать у мужика с моржовыми усами ружьё.
— Что ты…! — возмутился тот, — А!
Бац!
Грузчик ударил супруга директрисы срезом ствола в солнечное сплетение, отчего того согнуло пополам.
Бац!
И удар прикладом отправил крупного пузатого мужчину на белый кафельный пол.
— Бабу же твою спасаю… Сам отвали… — процедил Авдеич и вскинул оружие.
Грохнул ружейный выстрел, отправившись гулким эхом гулять по большому помещению торгового зала. Инга Александровна почему—то не сомневалась, что тёртый грузчик не промажет. Он и не промазал.
Глава 14
Голова, вцепившегося в директрису людоеда, резко дёрнулась. Русик повалился на пол словно мешок с… Ну… Предположим, что с картошкой. Однако это не помогло директору универсама «Невский». Из разодранного зубами горла в такт пульсу бил фонтанчик крови.
Ошалевшая от всего случившегося Тамара Гиоргиевна с полными удивления и боли глазами пыталась зажимать хлещущую из артерии кровь, но это было равносильно тому, как проводить реанимационные мероприятия с двухнедельным утопленником. Бессмысленно, отвратительно, страшно.
— Ты убил пацана…
Это ахнул подошедший со спины Марич. Инга Александровна перевела взгляд на непонятно где болтавшегося и успевшего только к шапочному разбору охранника. Мямля и нытик Марич начал действовать незамедлительно. Охранник с неожиданной сноровкой выхватил пистолет из кобуры и навёл прямо в лоб повернувшемуся на голос Авдеичу.
— Брось ружьё! — приказал Игорёк внезапно осипшим голосом.
— Мама! — это закричали сыновья умирающей Тамары.
Один из сыновей был уже скорей молодым мужчиной, чем юношей. Второй заметно младше обнаружившего в себе задатки каннибала Руслана. Оба упали на колени рядом с истекающей кровью Тамарой Гиоргиевной и пытались, что-то предпринять, как-то помочь. Вот только Инга Александровна отчётливо видела, как закатываются глаза, и как её руководительница пытается сделать ещё хотя бы один вдох, словно рыба, выброшенная на сушу. Помочь несчастной женщине сейчас можно было только единственным способом — остановить мучения. Поэтому она бросила наблюдать за душераздирающей сценой и обратилась к излишне дёрганному Маричу.
— Игорёк, прекрати дурить. Авдеич застрелил людоеда, — сказала она, поразившись холоду своего голоса, — Это ты его должен был убить, а пришлось Авдечу твою работу делать. Опусти пистолет.
— Я тут, чтобы воры не пролезли! А не чтобы по детям стрелять!
И не подумал опустить своё оружие охранник.
— Брось ружьё или…
Авдеич усмехнулся, показав стальной прикус, но было совсем несмешно.
— Или что, кент? Завалишь своего приятеля? Давай, мочи, Игорян. Намучался я уже, нахлебался. Аж по самые ноздри. Мне так даже лучше будет.
— Считаю до трёх, — начал заводиться Марич, — Один…
— Три!
На выдохе закончила Инга Александровна и ударила охранника по затылку обухом топора. Марич пошатнулся и растянулся лицом вниз на кафельном полу.
— Нормально ты его тюкнула! — с восхищением выдохнул Авдеич и усмехнулся, — Убила?
— Нет, — отозвалась уже нащупавшая пульс женщина, — Живой… Ты лучше скажи мне, чего ты им не отдал тушёнку?
Авдеич оглянулся на стоящих над матерью детей, потом на их бессознательного отца, в завершение взгляд скользнул по Маричу.
— Понимаешь, Инга… Тут дело такое… Северный пушной зверь, он пришёл не только к нам. Оглянись. Света нет, связь тю-тю, мутанты кругом эти… Сейчас некоторые особо энергичные решат, что нужно валить или выживать. А как это без еды сделать?
Продавец хот-догов внимательно слушала объяснения грузчика, а сама в это время подняла пистолет Макарова и сняла ремень с кобурой с Марича.
— Авдеич, я всё спросить хотела… Можно личный вопрос?
— Об чём разговор? — осклабился грузчик стальными протезами.
— Вот ты образованный мужчина…
Инге Александровне пришлось выдохнуть, чтобы застегнуть ремень.
—… Так зачем зачем ты прикидываешься неотёсанным мужланом. Со мной можно не притворяться, говори как есть. Я пойму.
— Ладно, — кивнул он, — Ладно… Настал Конец Света, Инга. Пока непонятно, только в нерезиновой или везде, но то, что это апокалипсис, сомнений почти и нет. У нас несколько проблем: заражённые, жажда, голод и другие выжившие люди. Опасаться нам нужно в первую очередь людей. Звери могут быть сильными, хитрыми, быстрыми, но они просто звери. Свинец их должен брать, а люди… Люди пойдут на что угодно. Ты когда-нибудь бывала в экстремальных условиях?
— Нет, — ответила Инга Александровна, — А ты?
— Довелось, — с кивком ответил грузчик, — Не представляешь, насколько быстро с человека слетает налёт цивилизованности и внешний лоск. Между цивилизацией и полным беспределом имеется около девяти приёмов пищи. То есть, три дня голодухи. Вчера ты болел за футбольный клуб «Зенит», и волновало тебя только это и где найти пиво с кальмарами, а через три дня голода…
— Ты готов убивать за пищу…
— Именно. В умах голодных людей стремительно идёт переоценка жизненных приоритетов. Ты можешь прожить без нового лифчика, телефона, постельного белья и тёплого гальюна неограниченное количество времени, а сколько ты проживёшь без куска хлеба? Желательно с маслом и колбаской?
— Недолго…
— На самом деле, довольно долго. Четыре недели легко. Даже без последствий для организма. Нет газа? Электричества или топлива? Больно. Может быть, даже очень больно, но не смертельно. Смертельно, когда нет воды, еды или ты замерзаешь. Всё остальное вторично.
— Это мне ясно…
— Хорошо. Значит, ты понимаешь, что мы сейчас в пещере с сокровищами из «Тысяча и одной ночи»?
— Таких магазинов, как «Невский», в округе хватает…
Авдеич разочарованно хмыкнул.
— И ты знаешь, когда новый завоз?
Инга Александровна не знала, а потому промолчала, чтобы не выставляться ещё большей дурой. Грузчик, сказавший ей за сегодня слов больше, чем за всю предыдущую жизнь продолжил.
— Директорша с чудаковатым мужем первые, но не последние. Скажи мне, вот ты на что готова идти, чтобы накормить своих детей, которые три дня уже не ели?
— Нет у меня детей…
— Давай предположим, что есть?
— А давай не будем? — раздражённо ответила Инга — этот разговор начинал злить её.
— Не пыли, — вернулся к ехидному тону Авдеич, — Я за тебя отвечу. Если ты не поешь три дня, будешь готова пойти во все тяжкие. Слышишь?
На площади опять стреляли очередями.
— Это они пока не поняли, что не в том месте засели в оборону. Продержатся три дня и, может быть, начнут уже стрелять друг в дружку из-за чёрствых батонов или гнилой картошки.
Женщина молчала, наблюдая за Маричем. Тот подозрительно долго не приходил в себя.
— Что ты предлагаешь? — наконец спросила она.
Однако ответ так и не был озвучен из-за того, что со стороны чёрного хода раздался грохот. После второго аналогичного звука стало ясно — кто-то ломится в серьёзную металлическую дверь. Ещё удар такой силы, что впору было сравнить со стенобитным орудием. Инга и Авдеич переглянулись и заторопились на источник звука.
— Нужно или тут засесть с бригадой крепких парней, — на ходу прохрипел грузчик, — Или брать еды, сколько увезём, и валить в тихое место вдвоём-втроём…
— Марич не нужен! — ответила всё ещё злая Инга.
— Да…
Неожиданно очень просто согласился с ней Авдеич. Она-то думала, что он начнёт её уговаривать взять охранника, но он оказался человеком прагматичным.
Источник грохота стал виден очень скоро. Когда приехала семья Тамары Гиоргиевны, охранник не стал запирать двери, а просто накинул на приваренные металлические ручки цепь. Дверь хоть и была формально закрыта, но оставался зазор сантиметров двадцать-двадцать пять в ширину. В него-то и лез сейчас страшный тощий людоед.
Инга Александровна впервые увидела людоеда так близко, и говорить про них «людоеды» как-то сразу расхотелось. Больше всего он напоминал вылакавшего канистру энергетиков несвежего мертвеца. Лучше уж назвать их «упырями» или «зомби». Резкая птичья моторика и раззявленная пасть с крупными зубами — первое что бросилось в глаза, пока Авдеич не саданул прикладом. Это не возымело эффекта. Упырь отшатнулся и снова попытался пролезть внутрь универмага.
Стало ясно, что с мозгами у него не слишком хорошо. Потому что руку он уже одну просунул, а для того чтобы открыть двери, всего-то и нужно было, что снять с ручки цепь, но зомбак продолжал рваться только вперёд, позволив себя рассмотреть получше.
