Хрустальная колыбельная - Мидзуна Кувабара
Словно она просила прощения у детей…
Словно она просила прощения…
Щебетали птицы. Утренний свет пробивался сквозь бумажные раздвижные двери.
Когда Такая очнулся; прошло уже около пяти часов с момента, когда он потерял сознание. Незнакомый потолок, незнакомая комната. Футон, на котором он лежал, был совершенно новым и приятно пах. В замешательстве Такая попытался вскочить на ноги, но…
— … Уф!
Все тело онемело, и усилие это оказалось тщетным. Он никак не мог прийти в себя.
«Где?»
Это не был храм Кокуре. Комната в японском стиле казалась относительно новой и пахла кипарисом. Такая огляделся, стараясь разложить мысли по полочкам, но вокруг никого не было.
Такая увидел, что его правая рука перебинтована. Похоже, кто-то о нем позаботился.
«Какого черта случилось?»
Он смог вспомнить многое: стычка с таинственной женщиной на месте разрушенного университета, прямой удар силы и потерю сознания. Но на этом воспоминания и кончались. Очевидно, кто-то в последний момент унес его оттуда, однако… На этом моменте воспоминания обрывались.
«Где я?»
Такая моргнул. Спустя миг кто-то подошел ко входу в комнату, и дверь мягко скользнула в сторону. Лицо, появившееся в проеме, принадлежало девушке в японских одеждах.
— О… вы пробудились, — проговорила девушка красивым голосом и ласково улыбнулась; ее длинные черные волосы изящно покачивались.
Такая, смутившись, начал запинаться:
— Эмм… а…
— Не желаете ли поесть? Рисового супу или чего-либо иного?
— Э, где я нахожусь? — спросил Такая с подушки. — Это ваш дом?
Девушка одарила его легкой спокойной улыбкой:
— Можете полагать, что я снимаю здесь комнату, однако же вам не стоит ставиться к нам столь подозрительно. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Здесь вы в безопасности.
— А, вы…
Девушка не дала Такае подняться:
— Вам стоит отдохнуть чуть долее.
— Нет, но…
— Мы немедля приготовим вам поесть, — проговорила девушка и развернулась, чтобы выйти, но дверь открылась, и вошел высокий мужчина с повязкой на глазу.
— А, доно.
— О, так ты здесь, Мего. Ты приходила повидать его?
«Доно?»
Пораженный, Такая смотрел на мужчину. Тот тоже заметил, что Такая очнулся.
— Стало быть, он наконец пришел в чувство? — поинтересовался Масамунэ у жены Мегохимэ[42]. — Приготовь все, Мего. Нынче утром я трапезничаю дома.
— Доно, пожалуйста, не переутомляйте его чересчур…
— Все в порядке; займи себя, — небрежно отозвался Масамунэ, и Мегохимэ ответила обеспокоенной улыбкой.
После того, как она покинула комнату, Масамунэ, скрестив ноги, присел около Такаи. Он сложил руки на груди и пронзил Такаю взглядом единственного глаза. Такая явно пребывал в недоумении, но Масамунэ, казалось, не было до этого дела.
— Хммм… — протянул он и внезапно, правой рукой дотянувшись до Такаи, приподнял его лицо за подбородок. Такая удивился, но тут же ответил негодующим взглядом.
— Хо, — Масамунэ сощурил левый глаз. — Достойное самообладание; несомненный взгляд предводителя.
— Вы…
Масамунэ ухмыльнулся, глядя на настороженного Такаю:
— Сдается, накануне тебе знатно досталось от Могами.
— От Могами, — Такая смешался. — Та женщина не была онре Датэ?
— Какая же нелепица, — улыбнулся Масамунэ, отпустив Такаю. — Чего ради нам рушить собственные земли? То были Могами. Если же нет — Асина.
— Мы… нашу собственную! — Такая наконец сообразил, что к чему, и осознание заставило его вздохнуть от изумления. — Вы… вы же не!
Масамунэ ровно проговорил:
— Мы не причиним тебе зла. Чувствуй себя как дома.
«Он же не может быть…»
Такая глянул на молодого человека другими глазами. Но было ясно, что сила духа, пронизывающая его тело, принадлежала не обычному человеку. Слово «генерал», казалось, было создано для этого мужчины, вокруг которого даже атмосфера ощущалась чистой и исполненной могущества. Понимание этого проняло Такаю дрожью.
«Он… Датэ Масамунэ».
Между ними нарастало напряжение. Масамунэ в упор смотрел на Такаю, и его единственный глаз поблескивал.
Глава 5: Кёгаминэ
— Со мной все в порядке… Да, я еще тут побуду немного, спасибо, что с делами там разбираетесь… Да нормально все, не надо обо мне волноваться, — сказал Такая Аяко и положил трубку.
Он уже вполне выздоровел, но, зная теперь, что находится в поместье Датэ, решил остаться здесь еще на некоторое время и выяснить обстановку.
Когда Такая обернулся, Масамунэ стоял позади.
— Коли ты в добром здравии, не желаешь ли совершить со мной небольшую прогулку? Это недалеко.
— ?
— Я побывал бы в Кёгаминэ[43], — объяснил он и посмотрел на Катакуру Кагецуну. — Сопроводи нас, Кодзюро.
— Слушаюсь.
Такая взглянул на Масамунэ, даже не стараясь скрыть опаску.
Одноглазый Дракон, возродившийся в современном мире…
Должно быть, он не знал еще о истинной сущности Такаи как Уэсуги Кагеторы. И если бы выяснилось, что Такая — один из Яш Кэнсина, чьей целью являлось уничтожение Ями Сенгоку, за безопасность Такаи вряд ли можно было бы поручиться.
«Какого дьявола они замышляют?»
Масамунэ не спеша удалялся, а Такая смотрел ему в спину.
Недалеко от Замка Аоба здания теснились вокруг места, которое когда-то называлось Кегаминэ — участка Зуиходэна, мавзолея Датэ Масамунэ. Зуиходэн был великолепным архитектурным произведением в стиле Момояма, и перед самой войной его объявили национальным сокровищем. К несчастью, его разрушила атака с воздуха на Сэндай в 20-ом году эры Сёва (1945). Впоследствии было подано множество прошений о реконструкции, и, ценой раскопок, тщательных научных исследований, восьмисот миллионов йен и пяти лет работы, Зуиходэн восстановили к 54-ому году Сёва (1979).
Хозяин этого потрясающего мавзолея шагал по низким каменным ступеням вдоль аллеи кедров. Он, переполнившись эмоциями, оглядывал многочисленные деревья. Пристроившись сзади, Такая неустанно следил за каждым движением Масамунэ.
— Места в округе и впрямь сильно изменились.
Пораженный, Такая застыл. Не обращая внимания на его реакцию, Масамунэ продолжал, глядя вдаль:
— Лишь здесь сохранились еще следы того времени, Кодзюро.
— Мой лорд имеет на это право, — согласился Кодзюро, известный также как Катакура Кагецуна, взглянув на кедры. — Доно, со всей уверенностью скажу, что вы продолжаете жить в сердцах поколений.
— Постой, для чего ты так говоришь?
— Просто, ни для чего особенного, — Кодзюро слабо улыбнулся. — То, что я снова смог увидеть вас в этом мире, полнит удивлением мою душу.
— И мою, — Масамунэ прищурил глаз. — Никогда не подумал бы, что единственным глазом буду взирать на свой мавзолей.
Стоя позади, Такая вслушивался в беседу господина и вассала. Их поведение вызвало у него ощущение дежа вю.
— Так ты Оги-доно, говоришь?
— А? Угу…
— Впервые в Сэндае?
— Э… ну…
— О, этот город, Сэндай, он красивый, не так ли? Богатый и процветающий город северо-востока. Пусть люди сотворили его, теперь он их собирает. Его богатство
