Франт - Иван Солин
— Кати́н, срочно послать самый быстрый наш курьер в Предле́сье, и тамошнего исправника — на доклад мне сюда, живо. Исполняй!
Когда же дверь за стремительно удалившейся подтянутой красоткой закрылась, грозная хозяйка кабинета решительно встала и одернула полы своего темно-зеленого строгого мундира с минимумом золотого шитья, почти без вычурных сплетений блестящих сутажных шнуров и вовсе без сверкающих драгоценных камней. Выйдя же из-за стола, сдержанная синеволоска твердой походкой направилась к тяжелой бархатной портьере позади себя в углу, чтобы следом юркнуть в потайную дверку за ней. После чего целеустремлённо миновала со вкусом обставленный коридор, со стен которого на прекрасную ни много ни мало графиню Зеленове́жскую взирали её славные предки, некоторые из которых даже бывали главами Дома. Но, увы, были и такие, кто вел славных Зеле́ничей к краху, а потому свою собственную мать и безумную бабку ее сиятельству пришлось собственноручно «отставить» от княжения.
Наконец, спустя несколько преодоленных переходов и помещений, яркая высокая красавица оказалась в оранжерее, где предстала перед почти полной своей противоположностью.
— Что у тебя, Любушка? — приторно сладко обратилась к вошедшей аж до оскомы вся такая домашняя и зубодробительно милая эдакая хозяюшка. При этом невысокая стройная женщина с достаточно невыразительного цвета едва розоватыми волосами, сейчас убранными под поразительно невзрачную косынку, одарила очень нежной улыбкой чуть даже не дрогнувшую от такого гостью.
— Письмо от дочери получила. С Рози́ всё в порядке, Ро́за, — поспешила уточнить прочистившая горло глава безопасности Зелёного Дома.
— Что пишет Виолетушка? — продолжила всё тем же, невероятно располагающим и успокаивающим тоном эта, некогда нереальной красоты женщина, которая встала во главе Дома после того, как ее лучшая подруга и самый верный соратник упокоила своих родителей. Когда те, мягко говоря, преусердствовали и в борьбе за титул уничтожили едва ли не всех Зеленода́льских, из некогда множества которых в итоге остались лишь дочка-грудничок Рози́н, ну и сама, ныне княгиня, Ро́зали Зеленодальская. Как раз с тех самых пор и ставшая такой себе «неопасной» серой мышкой и прям до ломоты в костях милой «мамочкой».
— Си́ничи — они начали! В игре за Пустоши ими сделан первый ход.
— Надо же, ты уверена, свет мой? — всё таким же ласковым голосом с материнскими интонациями поинтересовалась ее светлость у ее сиятельства.
— Вчера они подослали ряженного. Якобы дикаря. Опасного. Скользкого. Тот отыгрывал дурачка и спровоцировал местную шваль на конфликт. Мастерски, прямо скажем. Видимо, всё четко спланировал и изрядно подготовился. Один тамошний душегуб, после провокации этого вот с виду простака, взорвался словно накопитель Же́лтичей, ну и кинулся, — вызвав своей аналогией понимающую улыбку у княгини, графиня продолжила. — «Дикарь» же — разыграл все так, чтобы умертвить балвана... из пистолета. Показательно. Каково! Того, который под защитой — из пистолета!
— Занятно, девочка моя, занятно. И он, дай угадаю, до того терся рядом с нашими девочками и мог бы ухлопать любую из них без всяких проблем, я права? — уже нейтральным голосом, что заставило даже передернуть плечами докладчицу, поинтересовалась такая милая тётушка в простом сером платье и переднике для садовых работ.
— Совершенно верно, ваша светлость.
— Оставь, милая.
— Все так, Розали. Их охранные амулеты попросту были не готовы к такому. Да и ни у кого бы не были! Кому, Пустошь побери, придет вообще в голову таскаться с этой древней вонючей хлопушкой? — распалилась синеволосая, едва не потерявшая ребенка, а то и наследницу всего Дома с ней заодно. — Как, скажите на милость, охранным амулетам учуять такую вот, полностью немагическую смерть, да еще и без колюще-режущих частей или ядов? Лазу́ричи-то не закладывали подобного в свои охранители. А Беличи, которым всё и досталось от канувшего Лазурного дома, поговаривают, утратили сам секрет изготовления, а только и могут что продолжать штамповать амулеты старого образца. В общем, не видать нам обновленных охранителей. Да ты и сама всё это знаешь(махнув рукой).
А пройдясь туда-сюда, провожаемая при этом успокаивающим прям материнским взглядом всё такой же спокойной Зеленодальской, Зеленовежская восстановила дыхание и продолжила:
— Ну а дикарь с пистолем — это ни что иное, как вызов и пощечина нам от Синих. Более ведь кричаще-дикарского оружия и выдумать-то невозможно было. Теперь вот молва пойдет о том, как Зеленичи, кои так носятся со своими ненаглядными дикарями и опекают Пустоши, едва наследницы не лишились от руки одного из них. Молва о том, что распустили мы диких, что один бешеный хорёк вырвался из загона и... ПОЩАДИЛ наследницу Зеленых(задыхаясь от ярости)! Да что там, уже ведь пошла. Там, скажу тебе, всё так переиначили(обреченно вздохнув), что диву просто даёшься. Не спроста это. Я доклад от Зеленохо́лмской читала, только тогда еще понять не могла: откуда ж ноги растут. А оно вон что. Знать, не самые у нас быстрые корабли, раз доклад от дочки позже слухов ко мне попал, — раздраженно подытожила графиня, а чуть подышав и опять успокоившись, продолжила. — Протекторат-то над Пустошами правящий Дом(поёжившись) у нас в раз отберет после такого. Ну и наверняка передаст более достойным(поморщилась). Синего́рская же — спит и видит, как бы под себя перетянуть воздушные камни оттуда. Надо, ой надо было тогда оттеснять Синих от южных границ Пустошей, чтобы, окромя нас, никто с кочевниками сношений не имел! Да и сейчас нужно. Иначе плакали наши корабли без их камней-то.
— Остынь, лапушка. Ты не ответила. Ты уверена, что это не просто, Магия нас всех рассмеши, случайность?
— Проверяем, Розали. Завтра прилетит тот, кто подорожные выдает в Предлесье, а «дикарь» как раз только оттуда и мог попасть в Зеленополье. Тогда-то всё и прояснится, — повинилась за поспешность самая верная из людей главы Зеленого Дома, её сиятельство графиня Люба́ра Зеленовежская.
— Хорошо, Любушка, ступай, а мне розочки нужно рассадить, — до невозможности по родному напутствовала её светлость княгиня Зеленого Дома Розали Зеленодальская, спровадив свою много лет уже как безнадежно влюбленную подругу детства.
****
Допрос Сутулого, который, дрожа всем телом, спустился-таки с дерева и на негнущихся ногах побрел ко мне, многое прояснил. Очень многое.
Итак, сии пейзане — на самом деле шайка Косого, который сам — месяц как сканал от чего-то инфекционного, судя по тем мерзким симптомам, кои живописал мне плененный Сутулый. Но ребрендинг коллектив лесных тружеников с большой дороги отверг,
