Воспитанник орков 1 (СИ) - Евгений Васильевич Шалашов
— А что здесь такого? — не понял Данут. — Норги — это пираты, которых все ненавидят. Их надо уничтожить.
— Я прекрасно понимаю, что ты хочешь отомстить за смерть своего отца и моего брата, — слегка успокоился дядя. — Но в любом порту у норгов есть свои глаза и уши. Если я через час узнал, что мой племянник ведет разговоры с матросами об уничтожении норгов, то, как ты думаешь, узнают ли об этом сами пираты?
— Пусть узнают, — усмехнулся Данут. — Они и так знают, что их ненавидят. И что теперь — они нас будут убивать, грабить, а мы помалкивать?
— Да какой ты болван! — заорал дядя так, что на шум прибежала тетушка, попыталась выяснить, в чем тут дело, а дядя, впервые на памяти племянника, прикрикнул на жену: — Закрой дверь, дура!
Тетушка выскочила, как ошпаренная, а дядя, видимо выдохнувшись, закашлялся, а потом нервно произнес:
— Торговый дом «Силуд Таггерт и сыновья» — один из самых богатых в городе. Если я захочу — могу нанять дюжину кораблей, набрать наемников. А если мой племянник — уточняю, для дураков, — снова повысил дядюшка голос, — племянник хозяина торгового дома, говорит, что норгов нужно уничтожить, то не проще ли уничтожить торговый дом? Сжечь мои склады, лавки и дома несложно, зарезать меня, мою семью — тоже. А если нас прирежут, кровь будет на твоих руках.
— Не на руках норгов, а на моих? — угрюмо переспросил Данут.
— На твоих, — уверенно подтвердил дядя. — Мы ничего не сможем сделать против норгов. Ты уже потерял отца. Хочешь, чтобы убили всех нас? Ты этого хочешь?
— Не хочу.
— Ну, а раз не хочешь, то я тебе запрещаю вести разговоры о норгах. И уж тем более о том, что их надо уничтожать.
Как всегда, на работу уходили с рассветом. Тетушка предпочитала в это время понежиться в кровати, а хмурые, не до конца проснувшиеся мужчины, завтракали. Одна лишь кухарка — пожилая и добродушная Трени была бодра и свежа. Неожиданно, застучал дверной молоток.
— Кого там Ящер несет? — буркнул дядя.
Из—за больного желудка Силуд ел лишь молочное, вареное и пареное. Вот и сейчас, он давился овсяной кашей, сваренной на молоке, с завистью наблюдая, как Данут наворачивает яичницу с салом, а пасынок неспешно поглощает бутерброд с ветчиной, запивая его слабым настоем трав (крепкий Казистер не употреблял, опасаясь испортить цвет лица).
— Трени, — приказал хозяин служанке. — Посмотри, кого там несет. Скажи, чтобы по всем вопросам ехали на склад. Я сейчас буду. Еще не хватало, чтобы я начал обсуждать деловые вопросы дома, — горделиво добавил дядюшка.
Данут, покончивший с яичницей, уже пил собственный травяной настой — крепкий и сладкий, как ему и положено, сделал вид, что поверил. Дядюшка, если потребует дело, будет разговаривать о нем не то, что в собственном доме, а в собственной спальне, даже если рядом будет лежать супруга.
— Ну, кто там? — нетерпеливо спросил дядя, с отвращением отхлебывая кипяченое молоко.
— Там этот, как его... мэтр какой—то, гном, — путано пыталась изложить кухарка.
— Гном? — насторожился дядя. Гномы — главные потребители петрола, существа аккуратные и педантичные. Если они являются не на склад, а прямо домой, значит, они чем—то недовольны!
— Это Данутовский гном, — сообщила Трени. — С которым он великана убивал.
Мэтр Байн Периверт, профессор кафедры Прикладной магии и заведующий лабораторией оружия, скромно стоял у входа. Гворн был не в расшитом золотом камзоле, приличествующем его положению, а в сером дорожном плаще. Кажется, в том самом, в котором был в походе.
— Здравствуйте, профессор, — поздоровался Данут. — Что-то случилось?
— Увы, мой юный друг, ничего не случилось, и я уже не профессор. Просто, пришел попрощаться с вами. Возвращаюсь в Скаллен.
— В Скаллен? — протянул Данут, а потом спохватился: — А почему не профессор?
— Может ли человек, погубивший учеников, быть профессором? Профессор — это прежде всего наставник, а уж потом ученый, — грустно отозвался старый гном. — Я подал в отставку сразу по возвращению из экспедиции, а вчера получил сообщение, что Колледж мою отставку принял. Спасибо коллегам, что позволили мне уйти, сохранив лицо.
Данут лишь вздохнул. Что тут сказать, если гном прав. Неважно, что вины в гибели студентов у старого профессора нет. И маршрут «полевой практики» был утвержден, и никто не мог знать, что на их пути окажется йотун. Это как кормчий, вернувшийся в порт с половиной команды. И, неважно, что его вины в гибели нет, что он умудрился спасти вторую половину. На нем, как на кормчем, можно ставить крест, потому что во второй раз его уже не выберут.
— И куда вы теперь?
— Вначале в Скаллен. Ну, а потом, куда—нибудь на восток. Как я буду смотреть в глаза тем, чьи дети погибли? Когда—то я был неплохим рудокопом. Силы уже не те, но что-нибудь да смогу делать.
Тоже верно. Хоть гномы, хоть люди, но все будут смотреть на выжившего с немым укором. Мол, почему ты жив, если мой сын погиб? Дануту и самому до сих пор кажется, что окружающие смотрят на него именно так.
— Да, можешь передать своему дядюшке, что скоро ему дадут очень крупный заказ. Половина нашей колонии возвращается в Скаллен. Так что, для транспорта потребуется много горючего. Еще. Может быть, тебе понадобится какая—то помощь. Имей в виду, что все мои сородичи не откажут.
Гном на прощание попытался обнять юношу, но дотянулся лишь до живота. Пришлось Дануту наклоняться и самому обнимать старого гнома.
Когда старик ушел, Данут загрустил. Кажется, он только что потерял единственного друга.
Пока Данут смотрел вслед мэтру Байну, из дома вышел дядюшка и братец.
— Что ему от тебя нужно? — поинтересовался дядя, не одобрявший дружбы племянника с гномами.
— Ничего, — отозвался Данут. — Просто, мэтр пришел попрощаться. Да, он еще просил сообщить, что будет большой заказ на петрол.
— Вот как? — заинтересовался дядюшка. — А насколько большой?
— Точно не знаю, — пожал плечами Данут. — Но мэтр сказал, что половина гномов возвращается в Скаллен.
Вместо того, чтобы обрадоваться, дядюшка расстроился.
— Это что же получается, гномы уедут, а кто у меня петрол покупать станет? Так мне и разориться недолго.
Глава
