А отличники сдохли первыми… (Часть 3) - R. Renton
И подобное обращение щедро плеснуло масла в огонь народного гнева: крики боли пацанов, раненых одиночными выстрелами, быстро заставили их земляков отвлечься от грабежа и добивания охранников, попавших в замес первыми. Пропустив сквозь себя струсивших и отступающих, основная масса посетителей рынка грозно взревела и ринулась ко входу. Изредка отвечая на выстрелы со своей стороны из того оружия, что было с собой у павших дачников. Или из тех стволов, которые лежали на оружейном прилавке — в том случае, если их уже успели зарядить.
Прежде чем у охраны начали кончаться патроны, толпа потеряла ранеными и убитыми с десяток человек — из тех, что бежали к ним в передних рядах. А два дачника схватились за животы, поймав ответные пули. И ещё через пару секунд стороны сошлись.
Сквозь грозные матюки, топот и тупой стук палок о головы и тела послышались первые визги и хрипы тех, кто осознал, что ножевое ранение или открытый перелом — это совсем не круто. Особенно, когда кто-то наносит их тебе, а не ты им. Да ещё и сразу несколько.
Быстро стало заметно, что задние ряды наступающих не особо заботит судьба передних — все они были из разных мест. И гнев, объединивший сейчас их отчаянный рывок, вовсе не способствовал дальнейшей взаимовыручке. Когда первые атакующие напрыгнули на растерянных охранников, судорожно пытавшихся перезарядиться, и отняли у тех оружие, наградив парой ударов тупым или колюще-режущим оружием, те, кто шёл позади, опрокинули чужих героев мордой в пол. И без замедления продолжили протискиваться к выходу, затаптывая верещащих под ними детей.
Небольшая кучка мародёров, придерживая распухшую от добычи одежду, отступала от основных событий в нашу сторону. Но, заметив в дверях павильона с невольниками мою фигуру, нерешительно замерла в нескольких метрах от входа.
— Спасибо, что взяли меня с собой! — Высунувшись, Ульяна разрядила по ним свой «Макаров». Никого не убив, но зацепив каждого. Неплохо амазонки успели её натаскать.
— На здоровье… — Я заметил, как Алина, отвлекаясь от созерцания побоища и повернувшись ко мне, уставилась назад, за спину. И обернулся сам.
Мальчишки и девчата в грязных лохмотьях стояли рядом. Человек тридцать. От старшеклассников до ровесников Василисы.
— А что дальше? — Нерешительно вытер нос самый рослый из бывших рабов, которого все остальные как-то сами собой вытолкнули вперёд.
— А дальше вы сами решаете свою судьбу. Я вам не хозяин. И никто вам больше не хозяин. — Я пожал плечами и стянул с лица маску, заставив многих детей испуганно отступить. — Это может быть труднее, чем сидеть в клетке. Или чем вы там занимались, пока вас не решили тут продать… Но если вы не хотите бороться за свою свободу сами, значит она вам и не нужна.
— Мы хотим… — Паренёк упрямо выпятил чумазый подбородок. — Но… Вы… Вы же взрослый… Мы думали, вы откуда-то специально за нами пришли…
— Теперь взрослые — это вы. Привыкайте. И никто больше не придёт. — Подобрав у мёртвого охранника рынка рабов бейсбольную биту, я вручил её пареньку. — Но раз хотите бороться, то сейчас самое время. Вооружайтесь по пути. За мной.
Достав из-под свитера свёрнутый плащ, я шагнул из павильона наружу. Следом за мной вышли девчонки, шагая по бокам чуть сзади, и держа наготове перезаряженные пистолеты. А бывшие рабы один за другим быстро выстраивались позади, образовывая внушительную толпу.
Подхватывая на ходу и передавая друг другу оброненные ножи, разбитые бутылки, биты и прочий подвернувшийся холодняк, наша процессия медленно приближалась к основному сражению. Где примерно такая же толпа гопников уже почти окончательно смяла последнее сопротивление охраны дачников, пиная ногами молящих о пощаде противников.
Неторопливо шагая вперёд к выходу, я развернул плащ и вскинул его над собой, с размаху забросив за спину. И, когда я просунул в рукава разведённые в стороны руки, хлопанье распрямляющегося брезента и движение чёрного полотна в воздухе привлекло на себя всё внимание — и толпы у главного входа, и тех, кто опасливо ёжился по углам или под прилавками.
Теперь под моим взглядом растерянно съёжились почти все. Уверен, что взгляды девчонок и ватаги бывших рабов в этот момент тоже не сильно от него отличались.
— Жора… Чёрный… Чёрный Жора… — По растерявшейся толпе ленинских гопников впереди меня пронесся догадливые шёпот. Мгновения повисшей тишины нарушались только моей тяжёлой поступью и чьим-то сдавленным хрипом у них под ногами.
В течение этих мгновений я завёл руки за спину и, не торопясь, вытянул их обратно вперёд, сжимая в каждой ладони по трофейному «Стечкину».
Взрыв испуганных криков из глоток опомнившихся «ленинцев» утонул в раскате парных очередей. Пистолеты отвечали друг другу как эхо, выплёвывая по три-четыре патрона за одно нажатие на спуск. Продолжая медленно шагать вперёд, я скашивал одного хулигана за другим, припоминая старые деньки. Когда с такой же злобной улыбкой покрывал стены офиса ошмётками ненавистных мне лжецов, лицемеров и сплетников.
Обрывки одежды и фонтанчики крови из пулевых отверстий усеяли весь пол перед толпой, в панике подавшейся от нас назад. Тупые пистолетные пули почти никого не пробивали навылет. Но оставляли в дергающихся телах и головах широкие дыры, полные перемешанного мяса и переломанных костей.
— А теперь вы… — Разрядив оба пистолета, я сунул дымящиеся стволы обратно в сдвоенную кобуру за спиной, продолжая шагать вперёд. А девчонки немедленно начали палить из своих пистолетиков, добивая раненых и тех, кто открылся нашему виду позади павших передних рядов. Кажется, кто-то даже попытался отстреливаться. Но пули Алины и Ульяны настигли храбреца ещё до того, как тот успел вскинуть ружьё, покрыв туловище и лицо гопника большими красными язвами.
Когда мои прелестные спутницы тоже исчерпали свои патроны, я на ходу подбросил носком ноги оброненную кем-то биту. И, подхватив её правой рукой, не оборачиваясь, негромко скомандовал в повисшей тишине, резко контрастировавшей с секундами предшествующей пальбы:
— В атаку…
И теперь тишина мгновенно взорвалась уже яростными воплями бывших рабов. Обгоняя меня и девушек, чумазые оборванцы ринулись вперёд на раненых и паникующих «ленинцев». Должно быть, многие из них узнали своих бывших владельцев или тех, кто когда-то лишил их свободы — вырвавшиеся пленники явно страстно желали отыграться за все те унижения и обиды, что успели испытать за время, проведённое в неволе.
Рослый паренёк, который разговаривал со мной от лица остальных, первым подскочил
