Гарем и легкость. Книга от депрессии (СИ) - Афанасьев Семён

На границе да по дороге сюда тенденция не так бросалась в глаза, поскольку сельская жизнь к тому просто не расположена.

Здесь же, в городе, любому на месте Бронкса становилось очевидно: украшать себя местные дамы любят, но рынок изысканных украшений явно незаполнен. Место надлежащей ювелирной работы занимают сплошь и рядом какие-то полукустарные поделки, словно в чайнике выплавленные… (хотя и увесистые, не отнять. Впрочем, с учётом отсутствия законного клейма на всех этих моделях, надо бы ещё пробу в них смерить).

В краю, где золото от дешёвых сплавов не отличали, с точки зрения соблюдения законности просилась на язык идея бижутерии.

Вообще, эту концепцию Бронкс катал в уме до армии, но всё руки додумать до конца не доходили. Если поделить линейку продукции ювелира на три группы, то получатся, как по учебнику: эконом, стандарт и премиум.

В местных степях на роль эконома так и просилась недорогая и изящная бижутерия, изготавливаемая из того самого золота заниженной пробы, которое никто кроме самого Бронкса здесь от четырнадцатикаратного не отличит.

В общем, пиво всколыхнуло мысли слишком грандиозные, чтоб бросаться их реализовать с бухты-барахты.

Для начала, надо было исследовать пределы покупательской способности местных самок, а также перво-наперво проверить: есть ли тут вообще внебанковский рынок золота?

Иначе говоря: по какой цене металл здесь можно купить, не обращаясь в банки? И как та цена будет соотноситься с биржевой ставкой Всеобщего Банка? Плюс — почём потом можно будет ненужное золото продать? (последнее, правда, виделось Бронксу исключительно в виде внесения металла на личный металлический банковский счёт; вопрос только, с каким дисконтом).

В качестве самого лёгкого и простого способа проверить всё это напрашивался визит во Всеобщий Банк. Повода даже изобретать не приходилось: у Бронкса почти закончились наличные. Обмен его казначейских билетов на звонкую монету различных достоинств производился только у эмитента, то есть, в самом банке.

Ну и, попутно. Раз уж гном собирался разворачивать здесь мастерскую, следовало там же, с имеющегося металлического счёта, снять какое-то количество мерных слитков золота, серебра и платины (для того, чтобы изготовить «витрину» — пару сотен выгодно смотрящихся изделий — качественный металл в целях экономии времени следовало брать исключительно банковский).

_________

С утра Бронкс стал свидетелем громкого семейного скандала, не выходя из дома.

Несмотря на плотно закрытые окна и двери его жилища, какая-то бабища по соседству орала за стенкой так громко, что было слышно даже ему.

Суть её претензий, обращённых, по видимости, к супругу, состояла в том, что он испортил ей всю жизнь и продолжает портить оную прямо сейчас.

Вообще-то, бывший полусотник из личного опыта отлично знал: если самка орёт, что жизнь мужик испортил ей, значит, скорее всего, дело обстоит точно наоборот. И своему супружнику существование отравляет именно она.

Совсем неожиданное и не заслуживающее внимания происшествие отчего-то настроило его на философский лад; и он решил прогуляться на местный рынок.

Столоваться в кабаках, с одной стороны, было престижно и лестно. А с точки зрения бесплатно раздаваемого первосортного копчёного мяса — ещё и приятно.

С другого же боку, не наладив постоянного дохода, Бронкс категорически не собирался позволять себе прозябать в праздности и плодить ненужные расходы. Благо, готовил он изрядно и тоже почти профессионально.

Ну и, помимо закупки на собственную просторную кухню пропитания, бывший полусотник держал в уме ещё одну задачу: охота присмотреться к неким интересным вариантам. Он всерьёз собирался завести содержанку, раз уж попал в края, где фемины на голову в среднем выше него. Глупо не ловить момент, когда само в руки плывёт. А где кроме рынка спросишь?

Более высокие местные женщины, длинноногие (а не коротконогие, как гномки), ему понравились весьма.

Гуляя же по улицам и сидя вчера в кабаке, он снова столкнулся с тем, что его внешность в виде побритой физиономии действует на местных фемин, как валерьянка, поднесенная коту весной и натертая тому на определённое место.

Вчера, обдумывая серьёзные стратегические планы, он и в мыслях не держал отвлекаться на подобное. С утра же, когда финансовые планы обрели чёткость, его мужское естество неожиданно напомнило о том, что в таком возрасте к потребностям тела относятся не только еда, питьё и сон.

В силу происхождения, Бронкс отлично понимал все свои плюсы и минусы в роли дамского угодника. На местных фемин неотразимо действовало убойное сочетание: на вид ему было едва восемнадцать-двадцать, а тело было взрослым.

Ну и, чего уж, материальные возможности его тоже были материальными возможностями зрелого мужа. А ничто так не трогает сердце любой фемины, как две унции чистого золота, в качестве презента в виде цепи надетые ей на шею.

_________

Рынок ничем особо не удивил, кроме обилия мяса и дороговизны овощей. У Бронкса даже зародилось крамольное подозрение: а не стоит ли вернуться к вчерашним матери и дочери — и не засадить ли их изрядный земельный участок соответствующей ботвой?

Смешно, конечно; но фунт хоть острого, хоть сладкого перца стоил на местном рынке (именуемом базаром) как три четверти фунта полновесного мяса. Гном про себя только посмеялся, делая покупки: продавец овощей, отмеряя ему перец, вес своего товара на чашке весов выровнял до волоса.

Продавец же мяса, не глядя на кучку гирек, плюхнул на весы добрый трёхфунтовый шмат говядины заместо двух фунтов. Оплачивал гном ему лишь за два фунта, оттого с любопытством ожидал развития событий.

Продавец-орк, небрежно скользнув взглядом по собственному товару, не только не уменьшил отпускаемую гному избыточную долю мяса, а ещё накинул сверху полуфунтовый кусок говяжьей печенки.

У Бронкса в этом месте некстати взыграла совесть; он полез в карман за монеткой: обижать старика недоплатой не хотелось, а мясо было парным и превыше всяких похвал.

Дед лишь пренебрежительно скривился при виде денег и решительно отодвинул руку Бронкса обратно. Отказываясь от монеты.

— И сюда я удачно зашёл, — пробормотал гном себе под нос, удаляясь от мясного ряда. — Ты смотри, дивные земли. Трава дороже мяса, кому рассказать…

Толика опыта, полученная при посещении базара, пополнилась вскоре еще одним интересным наблюдением. Семейные пары замужних орчанок и женатых орков попадались то и дело. Редко с какой феминой не следовал выводок детишек, числом от трёх и более. По максимуму, Бронксу встретились семеро детей единомоментно.

При этом, сцена семейного посещения базара орками повторялось, как под копирку: высокая, статная, длинноногая, иногда даже вполне полногрудая орчанка волокла одной рукой тот самый выводок детей, успевая на них покрикивать и щедро раздавать подзатыльники рядом с каждым прилавком (к которому тянулись её малолетние бандиты).

Второй рукой она как правило придерживала на плече (либо так несла) авоськи с покупками.

Обозревая поклажу некоторых орчанок, Бронкс лишь уважительно присвистывал про себя: он бы тоже смог нести такой груз, случись оказия. Наверное. Но получать удовольствие при этом, да от хождения по базару, да ещё за выводком малолетних оглоедов успевая следить — такого он, пожалуй, не смог бы.

Супруги-орки мужского полу, что интересно, шествовали абсолютно налегке и ничем себя не утруждали; ни поклажей, ни детьми, ни вообще какой-либо помощью супруге.

Попалось навстречу даже несколько отцов семейств, которые на ходу весело и жизнерадостно общались с кем-то по недешёвым переговорным амулетом (их прикладывали к уху и, настроившись на второй такой же, общались голосом, словно стоя рядом).