Дэвид Дрейк - Контратака
— Вы торгуете оружием, — начал было Дженсен, зачарованный быстрыми и точными движениями пальцев, которые по всем биологическим законам должны были после той истории остаться скрюченными и неподвижными, и умолк. Прямота и откровенность этого человека сбили его с толку. Дженсен вдруг позабыл о сдержанности, с какой должен вести себя Вольный Стрелок. Но с другой стороны ведь Мак Джеймс уже заявил, что его гость не из Вольных. Почему же он тогда вообще впустил его? Выбитый из колеи Дженсен не мог ни о чем думать, он лишь стоял и восхищался тем, как ловко и проворно эти изувеченные шрамами пальцы управляются со сложнейшей электроникой.
— Ты пришел не за тем, чтобы заключить сделку.
Маккензи Джеймс встряхнул какой-то контакт, обработал лазерным пером и щелкнул выключателем. Лазер погас, и капитан «Мэрити» повернулся к посетителю, массивный, как медведь, с уха смешно свисал ремешок с зажимом от защитного щитка. Он откинул кверху щиток, открыв удивительно детское и доверчивое лицо, которое так не вязалось с репутацией этого человека.
Дженсен открыл было рот, желая что-то сказать, но его перебили.
— Ты из Флота, приятель. И не пытайся забивать мне голову всяким враньем, — Мак Джеймс сорвал с головы ремень со щитком и с грохотом зашвырнул его куда-то на верх панели управления корабля, туда, где часть обшивки была вскрыта. — Будешь врать, поимеешь неприятности, и учти, это, пожалуй, самая мелкая претензия из тех, которые я мог бы тебе высказать, — он тяжело облокотился на ближайшее кресло. Все говорило о том, что Маккензи Джеймс изрядно раздражен. — И не волнуйся так за свой пистолет, я и без того знаю, где он.
— В таком случае ты сдашься без лишнего шума, — сказал Дженсен. К нему вернулась уверенность. — Последний груз «Мэрити» был контрабандой.
Маккензи Джеймс провел изуродованными пальцами по спутанным волосам:
— Ты ставишь меня в довольно затруднительное положение, мой мальчик. А у меня, говорят, не очень-то приятный характер.
— Меня это не касается, — Дженсен высвободил из-под накидки пистолет, с удовлетворением отметив, что руки не дрожат. — Ваши бумаги, капитан. Говорите, где они.
Маккензи Джеймс плюхнулся на койку. Падающий сверху свет играл на потертом медальоне, свисавшем на цепи с шеи капитана. Выдавленные почерневшие буквы легко читались даже в полумраке: «Маккензи Джеймс. Старший лейтенант». Значит, и это правда, мелькнуло в голове Дженсена. Или по крайней мере часть. В один прекрасный день на Кассидах забеременела некая потаскушка, а потом, уже вместе со своим незаконнорожденным сыном, тайком пробралась однажды на казенную квартиру своего любовника-офицера. Вскоре раздался сигнал боевой тревоги, и капитан корабля, обнаружив на борту гражданское лицо, вышвырнул ее через люк в открытый космос в назидание всем остальным. Любовник в ближайшем же бою погиб. Оставшийся ребенок, который, может быть, приходился ему сыном, а может быть, и нет, вскоре был отправлен в благотворительный приют для сирот на одной из планет Альянса. Разумеется, он получил, как положено, имя и фамилию, но сам никогда не называл себя иначе, как в соответствии с надписью на этом собачьем медальоне, причем фамилию ставил на первое место, а имя на второе. И с детства не питая особой любви к военным, мальчик этот, повзрослев, занял первое место в списке разыскиваемых всем Флотом преступников.
— Мальчик мой, — Маккензи Джеймс перевел на гостя усталый взгляд, — если ты намерен продолжать в том же духе, может пострадать множество совершенно посторонних людей.
— Каких людей? — Дженсен сделал выразительный жест дулом пистолета. — Далеко не все ваши клиенты таковы, как эти Вольные Стрелки, надеющиеся разгромить халиан в одиночку. Ваши контрабандные стволы годятся не только для самообороны. С таким же успехом их применяют и преступники.
— Бог ты мой! — эти слова Маккензи Джеймс произнес с точно такой же интонацией, как и его помощник несколько минут назад. — Что ж мне-то до сих пор никто не сказал, что я такой розовый идеалист?
«Мэрити» слегка встряхнуло, как это бывает, когда на корабль укладывают груз.
— Мой судовой журнал в сейфе у правого борта, — сказал Маккензи Джеймс и вздохнул. Вид его выражал полное смирение. — Вот ключ.
Искореженные шрамами пальцы моментально пришли в движение, включая лазер. В последнее мгновение Дженсену удалось пригнуться и спасти глаза от ослепляющего луча. Он сумел даже удержать свой пистолет, направленный точно на вспотевшую грудь Маккензи, проглядывавшую из-под расстегнутой спецовки. Но Дженсен решил не нажимать на курок, и очень скоро стало ясно, что напрасно.
Руки, которые по всем законам природы должны были бы давно лишиться всех своих способностей, щелкнули каким-то переключателем, и «Мэрити» вдруг ожила, сотрясая воздух ревом стартовых двигателей. Опоры и тросы, удерживавшие корабль на площадке, лопнули и разлетелись на куски. С включенными на полную мощь гравитационными ускорителями «Мэрити» двинулась напролом через закрытые двери ангара. Дженсена швырнуло на палубу. Он слышал, как скрежещет металл причальных опор, потом почувствовал, как «Мэрити» дернулась, развернулась на пол-оборота и, окончательно освободившись, рванулась вперед, в глубины космоса. За кораблем тянулся длинный хвост обломков того, что когда-то служило оборудованием доков. В ужасе Дженсен представил себе хаос, царящий сейчас на базе Далекого Мыса. Воздух со свистом выходит из разрушенного ангара, оглушительно воют сирены, а по изуродованным телам погибших рабочих, которых «Мэрити» принесла в жертву своей свободе, с присущей всем необремененным разумом механизмам трудолюбивой старательностью продолжают ползать потерявшие управление автопогрузчики.
Маккензи Джеймс неподвижно сидел в потертом кресле кабины управления.
— У этого корабля несколько блоков запасных двигателей, — заявил он, — персонал базы Далекого Мыса, да и власти Карсейской области слишком хорошо знают, что с нами не стоит связываться.
— Ублюдок, — процедил сквозь зубы Дженсен. Он медленно поднялся, с трудом преодолевая гравитационные перегрузки. Дуло пистолета продолжало смотреть точно в грудь противнику. — Твой помощник тоже пошел в расход?
— Эванс? — Маккензи Джеймс отключил лазер. За все это время выражение его лица ни разу не изменилось. — Никто из Вольных еще не приближался к этому кораблю без долгих секретных переговоров с нами и предварительной встречи наедине. Эвансу следовало бы об этом помнить.
Но к Дженсену уже вернулось спокойствие. Та легкая вибрация перед самым взлетом — это ведь наверняка задраивали люк. Эванс, по всей вероятности, здесь, на борту. Пульты управления не подают никаких признаков жизни, но на этом корабле, снабженном всевозможными резервными дублирующими системами, помощник капитана может прямо сейчас управлять «Мэрити» с какого-нибудь другого пульта, надежно спрятанного в укромном углу. Если Эванс теперь у руля, лейтенанту Шилдз придется приподнять свою очаровательную задницу и развить максимальную скорость. К счастью, деловые способности Шилдз вполне соответствуют ее амбициям.
Сейчас самое главное перехватить управление кораблем, прежде чем системы «Мэрити» разогреются до такой степени, что можно будет включить маневровый привод. В тусклом мерцании панелей управления Дженсен отвел в сторону мушку пистолета и нажал на спусковой крючок.
Световое перо в руке Маккензи разлетелось на куски. Осколки вонзились в запястье; показалась кровь. А пуля, просвистев между ног капитана, зарылась в обшивку соседнего кресла.
Мак Джеймс двинулся с места, но на этот раз Дженсен был наготове. Прежде чем капитан успел скрыться за обшивкой мостика, офицер флота загнал его в угол. Тяжело дыша и взмокнув от пота под дурацким плащом Вольного Стрелка, он ткнул стволом под левую лопатку контрабандиста:
— Поворачивайся. Сложи руки за спиной. Одно лишнее движение — и ты покойник.
Маккензи Джеймс заворчал, высвободил правую руку и медленно вытянул ее за спиной:
— Ты из элитного корпуса?
— К несчастью для тебя, — ответил Дженсен, уделяя куда больше внимания левой руке пленника, чем этому признанию собственных достижений, ради которых приложил столько усилий. Держа наготове пистолет, он расстегнул плащ и извлек пару петлеобразных наручников, тонких и легко врезающихся в кожу, способных усмирить любого — от убийцы-маньяка до заурядного истеричного скандалиста. Через секунду на запястьях Джеймса защелкнулись первые в его жизни наручники.
— А теперь приподнимите-ка ноги, капитан.
Джеймс повиновался, и еще одни наручники туго обхватили щиколотки.
Не в силах более сдерживать радостную улыбку, Дженсен завершил эту процедуру и принялся обыскивать капитана. Пленник оказался мускулистым, как атлет. Это было столь неожиданно, что офицер насторожился. Тела большинства контрабандистов хрупки и почти что безжизненны от долгих часов, проведенных в невесомости, когда практически все системы корабля отключены, дабы сделать незаметным его присутствие. У Маккензи Джеймса не оказалось при себе никакого личного оружия, кроме маленького ножа, чехол которого капитан вделал в подошву ботинка. Дженсен достал нож и неуклюже перевернул пленника на спину. Маккензи уставился на него холодным оценивающим взглядом, от которого Дженсену, несмотря на пистолет в руках, стало немного не по себе.
