Александр Лыхвар - Западня
– Ну что там, далеко еще? – Не выдержал старший группы высокий, гладко выбритый мужчина, с хитрыми, бегающими глазками карманного вора.
– Судя по карте, еще километров двести, – ответил водитель, выезжая на верхушку одного из холмов, ставших попадаться все чаще и чаще, состоящих их выветренных остатков непроходимых в свое время скал.
– Здесь должно быть золото! Я сердцем чувствую, здесь должно быть золото. – Вскрикнул, а потом стал бормотать потише самый тщедушный представитель профессии геологов на этой планете.
– Бредит, – прошептал его товарищ, укрывая своего коллегу теплой курткой, – наверное опять видит какой-то кошмар.
Роберт оглянулся, у просматривающего кошмарные сериалы физиономия растянулась в алчной ухмылке, обнажив ряды белых как снег, но кривых зубов, для которых в его ротовой полости явно не хватало места и они жили там мешая друг другу.
– Понимаешь, в последнее время у нас было очень много заказов, сказал он обращаясь видимо к Роберту, – вот и переутомился бедняга.
Время от времени члены экспедиции раскрывали карты, заснятые с орбиты и внимательно рассматривали их, обсуждая свои, чисто научные вопросы. Старший экспедиции, его звали Деловер Кенг, участия в обсуждениях не принимал. Он только часто сверялся с маршрутом, светившемся на мониторе водителя прямой, оранжевой линией. На экране эта линия была не одна, ей соседствовала другая, пытавшаяся оплести первую как можно более замысловатыми узорами. Она показывала реально пройденный путь, в отличие от идеального, намеченного компьютером. Как выяснилось, и в этом случае, теория и практика совпадали между собой только в отдельных точках, в то время как во всем остальном заметно расходились.
К концу вторых, двадцативосьмичасовых суток, экспедиция добралась до области предполагаемых исследований.
Открывшийся из кабины вид был довольно сильным. Оставив позади безликую равнину, с давящим на психику однообразным пейзажем, первопроходцы попали в невероятной красоты, особенно особенно при свете заходящего Скитлара, край каньонов. Образовавшихся в трудно представимой местности мощными водными потоками. Даже по прошествии многих миллионов лет они поражали своей дикой красотой и буквально давили громадными размерами.
Конечно, никакой воды уже не было и в помине, но то, что она наваяла в свое время, было даже для человека слишком грандиозным. Система речных протоков, а может быть это были и самостоятельные реки, вымыли мягкий, податливый грунт на два – два с половиной километра, запечатлев таким образом на десятки тысяч лет следы своего присутствия. Русла этих рек шли с востока на запад, с небольшими отклонениями от этого направления. Как и везде в подобных местах, здесь четко просматривалось слоистое строение вертикально вскрытых пластов породы. Сверху буро-грязные слои отложений, постепенно, при продвижении вниз становились более насыщенного красного цвета, но такое нарастание гаммы красного прекращалось приблизительно в километре от поверхности, резко меняясь на породы с преобладанием серого цвета. Слой от слоя отличался не только цветом, но и шириной и степенью выветренности. Разница в толщине доходила до десятков разов, свидетельствуя о том, какие неравномерные периоды эволюции переживала эта область планеты в периоды образования этих геологических отложений.
– Вот здесь мы и будем искать. – Сообщил Кенг своей команде и начал раздавать распоряжения организационного характера.
Восточное крыло Комплекса пылало, выбрасывая в атмосферу клубы пара смешанного с черным дымом. Трудно было даже представить, что же именно там так страшно горело. Сигнальные огни аварийной сигнализации ярко вспыхивали и гасли, синхронно работая с отвратительного тона сиреной, от работы которой с непривычки по телу пробегала дрожь.
Бунт был в разгаре. Вторая смена, четвертой обогатительной секции вышла из под контроля службы режима и требовала отправки назад, на их родную станцию.
Служба безопасности в свое время проигнорировала тот факт, что вся смена, целой секции была набрана из одного места и поэтому была опасно сплочена, в противоположность тем бригадам, которые были загодя перетасованы и составлены из представителей разных миров, о существовании которых не имели ни малейшего представления работавшие рядом люди. Во всех остальных звеньях технологической цепочки Комплекса, как правило, работающие бок о бок люди, даже не подозревали о существовании миров, выходцами которых являлись их коллеги.
Оставшись вместе и чувствуя поддержку друг друга, работники секции решились на такой беспрецедентный шаг, и открыто выступили против службы безопасности, и против самого Закона Комплекса. Здраво рассудив, что терять больше нечего, они решились открыто выступить против.
За небольшим исключением, вся смена была набрана на заброшенной владельцами космическом заводе, свободно плывшем в никуда среди всегда черной бездны пустоты. На этой станции вырабатывали что-то связанное с электроникой, но после закрытия компании в связи с банкротством, станция перешла в безраздельное владение бывшего персонала. Через несколько поколений, во время существования которых, никто даже не попытался посягнуть на их маленьких мирок, навязать свою волю или просто покомандовать этими людьми, было получено поколение, отличавшееся исключительным свободолюбием и крайней неуступчивостью, когда дело касалось их свобод. Так и осталось загадкой, как удалось вербовщикам корпорации затащить этих людей на Комплекс. Что именно им пообещали не знал никто, но после начала бунта, стало ясно, что эти обещания не выполняются.
Конечно, трудно представить, что на какой-то, пусть даже очень большой космической станции можно было по настоящему реализовать свою любовь к свободе, видимо эта особенность их характера касалась несколько других особенностей человеческой души. Здесь речь видимо шла о душевной свободе, о свободе личности, пусть даже в таких стесненных условиях, как замкнутое пространство орбитальной станции или космического корабля.
Когда был заключен контракт с этим людьми, руководство даже отметило нескольких вербовщиков, предполагая, что проблем с людьми родившимися и выросшими в замкнутом пространстве, не видевших в своей жизни ничего, кроме металлических конструкций, не будет. Ведь условия, в которых им предстояло работать один к одному совпадали с тем, к чему они привыкли за всю свою жизнь, с момента рождения. На этот раз, непогрешимое начальство приняло неправильное решение. Все получилось по другому и закончилось бунтом.
Обогатительная секция стояла. Привычный для этого места грохот уступил место тишине, которая вообще не воспринималась в помещении, где должно круглосуточно работать и естественно шуметь оборудование. Все выходы были заблокированы персоналом, а возле транспортеров, соединяющих оборудование с агрегатами, находящимися в соседних секциях стояли рабочие, охраняя свое отделение от проникновения внутрь псов режима.
Наскоро вооружившись чем попало, они не собирались так просто отступать. В их глазах светилась решимость идти до конца. Никто не обращал ни какого внимания на призывы, обещания и угрозы, каждые пятнадцать минут передаваемые по системе оповещения. Загнанные в угол сложившейся ситуацией люди отступать не собирались. Даже те, кто был помоложе, у которых впереди была вся жизнь, которые теряли больше всего, даже они и не думали переходить на сторону властных структур Комплекса, помогая кто чем может старшим.
После трех попыток договориться с восставшими, назначили время штурма, о нем, как о последнем сроке помилования, объявили по системе оповещения.
Руководству, конечно было выгоднее решить проблему мирным путем, так как во время штурма могло пострадать оборудование, к тому же после штурма могла нарушиться четкая, трехсменная работа обогатительного участка. Да, прежде всего пострадало бы производство, а это финансовые потери – самые серьезные потери коммерческой структуры. Именно их больше всего не хотела допускать дирекция, но повстанцы своими действиями не оставляли другого выбора и к концу второй смены, если не случиться ничего непредвиденного, например конца света или еще чего-то подобного, должен был начаться штурм.
– Ничего не понимаю! – Кричал начальник службы режима в своем роскошном кабинете на шестерых своих подчиненных, понуро сидевших вокруг большого, круглого стола заваленного всякой всячиной, от папок с личными делами, до пустых бутылок и грязных одноразовых стаканчиков, время использования которых, видимо давно перевалило время жизни многоразовой, стеклянной посуды и приближалось к «вечным» металлическим образцам.
– Как так могло случиться? – Вопрошал он, неестественно хмуря реденькие, широкие брови. – Кто проворонил информацию о готовящемся бунте? Чей это блок?
