Виталий Каплан - Корпус
— Откуда же он узнает? — удивилась Светлана Андреевна. — Он же на собрания наши не ходит. Мы ведь кто для него — нижнее звено, мелочь рыбья.
— Значит, нужно сделать так, чтобы узнал, — слегка раздраженным голосом, точно разговаривая с глупым ребенком, проговорила Елена Александровна. — В конце концов, можно же сигнализировать.
— А это как? — удивилась Светлана Андреевна.
— А вот так, лапочка ты моя. Мы, трое Наблюдательниц, пишем Сумматору письмо. Не по служебным каналам, а личное. Так, мол, и так. У Воспитателя Второго Ранга Латунина нездоровые настроения… Тут надо кое-чего перечислить. Просим разобраться. Вот и все.
— А дальше?
— А дальше подписи. Мы же не анонимку лепим. Себе дороже.
— Но зачем же так? — испуганно спросила Светлана Андреевна. — Может, не стоит подписываться? Мало ли… Вдруг Сумматор встанет за Петровича? Говорят, они чуть ли не друзья. Нас тогда с дерьмом смешают.
— Эх, Светочка-деточка, — зевнула Елена Александровна, — не знаешь ты жизни. Комиссию-то пришлют в любом случае, что по анонимке, что так. Ты думаешь, письмецо наше сразу на стол к Сумматору ляжет? Его сперва прочитают те, кому по должности положено. Так что без комиссии не обойтись. И так или иначе, но всех просветят. А накатаем мы анонимку, комиссия же не будет знать, что это мы сигнализировали, так что уж кого-кого, а нас подозревать нечего. Ну, а если подпишемся — все в ажуре, нас не тронут. Даже если и просветят со всеми остальными, то без последствий. Сама посуди, твои грешки по сравнению с сигналом — мелочь. Тебя простят. Еще бы, матерого преступника разоблачила.
— Что-то ты, Ленка, очень уж уверена, что Петровича в преступники зачислят, — задумчиво произнесла Марва.
— А как же иначе? — Елена Александровна хмыкнула, — как же иначе? Комиссии свою работу показать надо? Что же это за такая комиссия, которая ничего не вскрыла? Это раз. Во-вторых, они там тоже побоятся. А вдруг потом окажется, что Петрович и впрямь наворотил делов? Получается, они прохлопали? С них же за такое шкуру спустят. Так что верняк, девочки.
Елена Александровна хлебнула из чашки, потом произнесла:
— Впрочем, ты, Светка, можешь не подписывать. Я разве заставляю? Только смотри, узнает о твоих подвигах комиссия…
— Нет-нет, Елена Александровна, — затараторила Светлана, — вы меня не так поняли. Я не отказываюсь, я как все!
— Ну вот, это уже другой разговор, — удовлетворенно хохотнула Елена Александровна. — А ты как, тетя Маша?
— Ох, девчонки, — вздохнула Марва, — я даже прямо не знаю. Не нравится мне что-то ваша затея.
— Наша затея, — строгим голосом поправила ее Елена Александровна. — Можно подумать, ты насчет Петровича была не в курсе. Сама же говорила: «Видала я таких прытких…» Ведь говорила же? Стало быть, знала. Если что, мы со Светкой на тебя ссылаться будем. И получится, что ты знала и не сигнализировала. То есть выходит пособничество. Кстати, сколько тебе здесь осталось, тетя Маша? Год? А потом обратно под солнышко, да с кучей денег? Разве не так? Всего год — и дома. Внуков увидишь. Ведь ради них-то и нанималась. Ты подумай, тетя Маша, стоит ли рисковать?
— Ну что с тебя взять, — вздохнула Марва, — подпишу. Только зря ты это, Ленка, делаешь.
— Не зря, тетя Маша, — обиженно, и в то же время с какой-то затаенной гордостью сказала Елена Александровна. — Я, если хочешь знать, не о себе только думаю. Я и вас со Светкой вытягиваю. Подруги все же. Жалко вас. Работаете в Системе, а ни хрена в ней не смыслите. Ладно. Завтра не спеша, на свежую голову текстик составим. А сейчас давайте чай пить. Сколько времени-то? — она бросила взгляд на стенные часы. — Скоро уже смена заступает, Людка с Наташкой. Кстати, слыхали? Наташка заявление подала — внеочередной отпуск ей нужен. С чего бы это?
— Да нам-то какое дело? — ляпнула Светлана Андреевна.
— Ну, не скажи, Светка, — задумчиво протянула Елена Александровна. — Мало ли что. Я чего думаю, девочки, — заговорила она чуть тише, — другие тоже кой-чего почуяли. В смысле Петровича. Унюхали, что события надвигаются. Вот и торопится Наташка поскорее в отпуск, пока не началось. Так что нам торопиться надо, чтобы наш сигнал первым зафиксировали. Кто первый, тому и доверия больше. Вот так-то.
…Костя устал уже стоять неподвижно. Он жалел, что сразу не вернулся в палату. Теперь они подумают, что он подслушивал. Однако не стоять же так всю ночь. Что-нибудь он Наблюдательницам сочинит. Не в первый раз.
Он не спеша пошлепал в палату. И тут же его окликнули:
— Кто здесь?!
— Это я, Костя, — ответил Костя, неспешно подходя к столу.
— А ну-ка, фамилию говори! — взвизгнула Светлана Андреевна, тараща на него злобные перепуганные глаза. Костя не ошибся — щеки ее и в самом деле покрывали нервные бордовые пятна.
— Да вы что, Светлана Андреевна, — удивился Костя. — Вы разве не помните меня? Я же Временный Помощник на Группе!
— Не знаю я никаких Помощников! Для нас вы все одинаковы! Ишь, выискался какой! — и пятна на ее лице запылали ярче, точно на него брызнули малиновым вареньем. — Грубить мне еще будет, паршивец! Сейчас вон задницу настегаю! Говори, что здесь делал!
Костя остолбенел. Он уставился в бледно-зеленый линолеум пола, чувствуя, как пылают уши. Ни фига себе заявочки! Да как она смеет такое говорить?! Он что, простой пацан какой-нибудь, чтобы она его так оскорбляла? И кто? Не Марва какая-нибудь занюханная, а Светлана! Да пошла она к свиньям!
— А вы на меня не кричите, — огрызнулся он, отходя на всякий случай подальше от стола. — Я в туалет ходил. Нельзя, что ли?
— Нечего по ночам в туалеты шастать! — визжала Светлана Андреевна. — С вечера надо было ходить! И почему я не видела, как ты туда прошел?
— Откуда я знаю? — буркнул Костя. — Я что, докладывать вам должен: так, мол, и так, Светлана Андреевна, разрешите мне сходить по-большому? Пошел себе, и все!
— Ну ты и хам! — Светлана Андреевна схватила лежащий перед ней журнал и принялась судорожно листать страницы. — Все про тебя напишу! — и шариковая ручка нервно запрыгала по бумаге. — Завтра Сергей Петрович тебе такой туалет розгами пропишет — век помнить будешь! А ну, марш в палату, и чтобы ни звука у меня!
— Больно надо, — и Костя небрежной походкой направился прочь от стола. Было противно. Сзади раздавался свистящий шепот Елены Александровны: «Не закатывай истерик, дура! Зачем орала? Он же ничего не слышал, а даже если и слышал — к утру все забудет. Даром им, что ли, Питье дают?»
Косте было плевать на этот змеиный шепот, на Светланины угрозы. Но уши продолжали гореть. А он еще такое себе про нее воображал. Про Светандру. Тоже цаца нашлась — розгами пугает. Ну ничего, он ей это припомнит…
3
Сергей дернул шнурок выключателя. Пора ложиться, иначе потом и впрямь с бессонницей не сладить. Не переходить же на таблетки, как той осенью.
Впрочем, разница невелика. Та же пустота, что и раньше. Погорел энтузиазм синим пламенем. Который год уже приходится плыть по течению, заниматься привычной работой — сидеть за пультом в машинном зале, проверяя состояние Программ, составлять отчеты, контролировать Группы. Получать раз в месяц зеленый конвертик с деньгами — бессмысленно огромными и столь же бесполезными здесь. Однако система работает четко — работникам выписывают деньги, всякий труд должен оплачиваться. «Вы понимаете, Сережа, — говорил, бывало, Старик, — мы не можем организовывать наших людей только на основе энтузиазма. Слишком их много, работников, и все они разные. Приходится считаться со сложившимися стереотипами. Да и, разумеется, низший персонал вообще не в курсе дела. Пускай, так будет надежнее. Так что позвольте дать вам совет — не отказывайтесь от конвертиков, не разрушайте чужих иллюзий. Да к тому же деньги эти могут вам пригодиться. Когда вернетесь…»
Да вот состоится ли возвращение? Он до сих пор не мог понять. Конечно, с мелочовкой все ясно. Их, Наблюдательниц, Техников, рядовых Санитаров, нанимали по контракту, лет на десять-пятнадцать. Потом они возвращались домой со стертой памятью об этих годах, а также с весьма приличной суммой. Там, в Натуральном Мире, они хоть в лепешку расшиблись бы, а таких денег нипочем бы не урвали.
Правда, при нем здешних трудов никто еще не завершал. Хотя он не любопытен. Друзей за эти пять лет у него тут не завелось, почти все контакты были деловыми. Конечно, не считая амурных эпизодов, но хрен с ними. Не хватало еще и об этом думать. А так — выбирался, конечно, изредка на пикнички с коллегами-Воспитателями. Пьянки под луной, у костра, анекдоты, рыбалка — вот и все общение. И пускай в своем деле они, коллеги, соображали неплохо, но на интеллигентность явно не тянули. Видимо, он в их круг не вписался — со временем приглашения иссякли, и он опять остался один. Просыпаясь по ночам в горячем поту, из последних сил разрывая липкую пленку кошмара, он слышал ритмичный стук собственного сердца: «Один. Один. Совсем один».
