Владимир Ильин - Единственный выход
Но на все это я не обратил особого внимания, потому что всецело был поглощен'другим. Прямо напротив входа в кабинете имелось то, ради чего я и пошел на преступление. Окно! Большое, до самого потолка! С раздвинутыми шторами казенного серого цвета. И даже с аккуратным рядом цветочных горшков на подоконнике.
Сквозь окно в кабинет лился свет. Дневной свет. Черт, как я соскучился по обыкновенному солнечному свету!
Я пулей устремился к окну и, чуть не свалив один из горшков, прильнул к стеклу.
Отсюда, с высоты, открывался прекрасный вид. Было отчетливо видно, как далеко внизу ползут по улицам, залитым солнечным светом, коробочки турбокаров и фигурки прохожих. На глади озера качались под ветром паруса прогулочных яхт. А горизонт был скрыт синеватой дымкой городского смога.
Судя по положению солнца, времени было не так много. От силы часа три—четыре пополудни. Странно: почему же персонал САВЭСа слинял по домам задолго до окончания рабочего дня? Одно из двух: или у них сегодня какой-нибудь праздник, или местный директор лежит в больнице, и по этой причине начался всеобщий разброд и шатание.
Тут у меня мелькнула сумасшедшая мысль: а что, если распахнуть окно и заорать благим матом: «Люди, спасите меня! Снимите меня отсюда!» – как это делал отец Федор из «Двенадцати стульев» на горной круче. Не будь шизиком, одернул себя я. Вряд ли тебя услышат с такой высоты. Если только ты не будешь выбрасывать вещи из окна на головы прохожим или не подожжешь шторы.
И вообще, немедленно отставить экстремистские выходки!
Окно – вот оно, следовательно, мобильная связь должна восстановиться.
Я торопливо достал из кармана ветровки «трубу» и… Она по-прежнему ни хрена не работала!
Может, батарея села? Но ведь я только сегодня утром ее подзарядил. Из-за этого и на работу чуть не опоздал, пока возился с мобилом!
Да и экран исправно выдает сообщения. Вернее, одно-единственное. Все ту же надпись: «ВЫ НАХОДИТЕСЬ ВНЕ ЗОНЫ ПРИЕМА РАДИОСИГНАЛА».
Да что же это творится, люди?! Такого просто не может быть! Вот окно, а вот я с аппаратом. Или мобил мой сломался, или какое-то непреодолимое препятствие служит экраном для радиоволн. Но откуда здесь может взяться экран для сигнала, откуда?
Тут в голове моей словно что-то щелкнуло. Как тот замок, который я только что взломал.
Не веря своим глазам, я пригляделся внимательнее к окну. Солнечный свет. И панорама города внизу. Что-то здесь было явно не так.
Например, почему свет, который падает из окна, не теплый? Я совершенно не чувствовал тепла солнечных лучей.
И тот город, что раскинулся внизу, – уж слишком далеко все видно. Словно я смотрю на него с крыши небоскреба. А ведь, насколько мне помнится, в лифте я задействовал кнопку, расположенную в середине панели управления. Так что это должен быть примерно двенадцатый, от силы – пятнадцатый этаж, и вон то здание в семнадцать этажей, что виднеется в нескольких кварталах отсюда, должно было заслонять собой весь вид. А я-то смотрю ПОВЕРХ него!..
Все эти мысли пролетели в моей голове за счита-ные доли секунды.
А потом я подошел к окну и оглядел его со всех сторон. И теперь в глаза мне бросилось, что в нем нет ни фрамуги, ни форточки. Что ж это за окно такое, которое не рассчитано на проветривание?!..
Пятясь, я отходил от окна до тех пор, пока не наткнулся спиной на стул и не уронил его.
Я знал, что мне следует сделать, чтобы проверить свои подозрения, но было страшновато: вдруг они оправдаются?
Но это был единственный выход. И я все-таки собрал нервы в кулак, взял стул и, занеся его над головой, врезал что было сил по оконному стеклу. Оно не было бронированным. Оно обрушилось на пол водопадом осколков – и в комнате сразу наступила кромешная тьма.
Чтобы отыскать выключатель, мне предварительно пришлось на ощупь добраться до двери и распахнуть ее настежь.
Потом я долго стоял, тупо взирая на глухую бетонную стену, которая открылась за разбитым «окном». Кстати, эта штуковина, которую я принял за окно, оказалась не плоской, а объемной, просто я этого сначала не заметил из-за штор. И вся стена в несуществующем «оконном проеме» была утыкана какими-то трубками, электронными платами, пучками кабелей, уходивших куда-то в толщу стены, и прочими непонятными штуковинами.
Вот оно что! Теперь понятно, почему сигнал и здесь не проходил к моему мобилу. Моя догадка насчет экрана оказалась верной.
Ведь это было вовсе не окнб, а экран. Огромный голографический стереоэкран с чудовищно высоким разрешением. И на этот экран постоянно проецировалось изображение с камеры, установленной на крыше Шайбы.
Иллюзия того, что окно настоящее, была абсолютной. А на самом деле это была подделка, фальшивка. Оптический обман.
Интересно только, кому и зачем понадобилось это фальшокно? Какой смысл было проектировать здание без окон, но зато оснащать его множеством таких вот голоэкранов? Не экономичнее было бы сделать настоящие окна?
Или поголовно все сотрудники этого учреждения страдали аллергией на солнечный свет?
Я еще раз оглядел кабинет. Стол, диван, кресла, шкафы…
Потом, повинуясь какому-то неосознанному побуждению, подошел к столу и один за другим открыл все ящики.
Меня аж прошиб холодный пот от того, что я там увидел. Стол был девственно пустым, только в одном из ящиков лежала кипа старых газет, а в другом – непочатая пачка писчей бумаги.
Еще не веря в истинность своих выводов, я кинулся к книжному шкафу, в котором за стеклом стояли стройные ряды аккуратных томиков, распахнул дверцы и смахнул содержимое одной из полок на пол.
Это было нетрудно. Потому что это были не книги, а их имитации. Пустые картонные коробки, торцы которых оформлены, как книжные корешки. Что-то вроде театральных реквизитов, которые используют при создании декораций для спектакля или для съемок фильма.
Декорация – вот верное определение этому нереальному Зданию.
Все оно – одна сплошная декорация, призванная лишь создавать иллюзию.
На миг у меня возникло соблазнительное предположение: а может, и стены тут сделаны из папье-маше, и стоит ткнуть в них посильнее, как эти химерные плоскости развалятся, словно карточный домик?
Но я прекрасно понимал, что это невозможно. Что-что, а стены тут были настоящими.
Но зачем кому-то понадобилось угрохать столько средств и денег на то, чтобы создать такую гигантскую подделку? Какие цели преследовали неведомые мне строители, возводя двадцатипятиэтажную бутафорию, внутри которой не было ничего, кроме пустоты?
Ноги мои подкашивались от усталости, и я бессильно опустился на стул, бесцельно созерцая тот погром, который я учинил.
Потом вдруг сердце мое екнуло.
С чего это я решил, что в псевдоокно транслировалось изображение с внешней камеры? А если это была запись? Предположим, кто-то заранее отснял вид города с крыши и теперь бесконечно прокручивал эту запись на экране?
В таком случае картинка на огромном экране, которую я созерцал, как лопух, развесив уши, могла не соответствовать реальному времени. И, возможно, не день сейчас был снаружи, а ночь.
Вот так вот, Страг.
С самого начала тебя водили за нос, а ты доверчиво лез в яму, которую для тебя приготовили. А теперь мышеловка захлопнулась, и тебе суждено сгнить заживо в этом огромном склепе, потому что из него нет и не будет выхода.
Глава 10
Из состояния глубокого дауна меня вывел звук шагов в коридоре.
Кто-то направлялся в мою сторону, и даже ковровая дорожка не могла приглушить его тяжелую поступь. Судя по размеренному ритму шагов, идущему не надо было никуда спешить. Словно он прогуливался по коридору или совершал обход, проверяя, все ли в порядке.
Разумеется, это мог быть кто-нибудь из охраны, инспектирующий здание для очистки совести перед тем, как со спокойной душой отправиться на боковую до утра. Или, скажем, местный штатный пожарник. В таком большом Здании должен иметься ответственный за противопожарную безопасность. Вечер пятницы – наиболее подходящее время для того, чтобы проверить, не бросил ли кто-нибудь незатушенный окурок мимо пепельницы.
Но мне почему-то не поверилось в эти предположения.
Во всем виновата была угрожающая надпись на стенке лифтовой кабины.
Поэтому вместо того, чтобы броситься с ликующим воплем навстречу незнакомцу, я, стараясь не шуметь, достиг двери, осторожно погасил свет в кабинете и все так же осторожно потянул дверь на себя. Меня так и подмывало оставить хотя бы небольшую щелочку, чтобы поглядеть на того, кто будет проходить мимо, но это было рискованно: идущий мог заметить, что дверь прикрыта не до конца.
Прижавшись к стене рядом с дверью, я слушал, как шаги становились все более четкими. Незнакомец был уже всего в нескольких метрах от меня.
Сердце моё стучало так, что я испугался, как бы его громоподобный стук не просочился сквозь дверь и стены в коридор.
