Константин Колчигин - Земля Ольховского. Тайны чужого мира. Kнига вторая
Почти сразу им удалось найти богатую жилу из чистого самородного золота очень высокой пробы (схожую с той, что обследовали люди Ольховского), и они взялись за ее планомерную разработку, заранее решив, что ограничатся лишь тонной благородного металла – даже это количество вывести отсюда было весьма проблематично. Действовали без лишней суеты, оставляя время на охоту, рыбалку и огородничество, а также несколько раз совершали сравнительно длительные (по две – три недели) экскурсии, когда на одной из лодок, а когда пешком. Сведения, впрочем, об этих поездках и походах оказались изложены довольно туманно, а отметок на рукописной схеме (за основу которой была взята все та же карта профессора Ольховского) не было вовсе. В конце года во время одной из таких экскурсий один из участников, сорвавшись со скалы, получил открытый перелом голени и вскоре умер от влажной гангрены. Оставшиеся в живых золотоискатели нагрузили лодки самородками, бросили почти все свое имущество (вес добытого золота составлял более тонны, а грузоподъемность одного «Прогресса-2» не превышала пятьсот килограммов) и отправились в обратный путь, планируя сделать длительную остановку в построенном ими год назад складе на реке Ледниковой. На этом записи обрывались, и о судьбе последнего участника этой экспедиции (тела двоих мы обнаружили) оставалось лишь только догадываться…
Закрыв тетрадь, я несколько минут сидел в раздумье и не сразу отозвался (а лишь кивнул), когда заглянула Наташа и опять попросила разрешения войти. Осторожно перебравшись через Адмирала, который разлегся на пороге, моя помощница уже без лишних церемоний привычно устроилась с ногами на моей лежанке и, как всегда, прислонилась к моему плечу.
– Я не слишком назойлива? – поинтересовалась девушка. – Вы же любите побыть один?
– Прежде очень любил! – легко рассмеялся я, отвлекаясь от невеселых мыслей о трагическом финале экспедиции золотоискателей. – Но вы, Наташа, как-то очень легко приучили меня к своему милому обществу…
– Разве это плохо? – спросила она, торопливо поправляя сбившуюся юбку – в коридоре послышались шаги (мое присутствие девчонку, похоже, не особенно смущало). – Чувствовать в ком-то потребность?
– Это путешествие рано или поздно закончится, – мягко заметил я. – И нам предстоит расстаться…
– В этом есть необходимость? – быстро глянув на меня, очень серьезно спросила девушка. – Вы связаны какими-то обязательствами?
С ответом мне пришлось повременить – в дверной проем на этот раз заглянул Володя, остановился в нерешительности, посмотрев сначала на сестру, а потом и на меня. Я кивнул ему, и тогда он несколько смущенно произнес:
– Извините, Николай Александрович… Все ваши распоряжения мы выполнили, а лодку привязали к корме «Дредноута»… Доктор очень много рыбы наловил – Иван Ильич просит уху, а на охоту предлагает сходить завтра, пока вы будете заняты…
– Ладно, будет уха! – согласился я. – Организуй-ка, Володя, чистку рыбы и поставь тесто для лепешек! Справишься?
– Постараюсь! – ответил наш юнга и отправился выполнять очередное поручение.
– Вы можете помочь брату, Наташа, – поднимаясь с лежанки, сказал я. – Мне же надо подготовить один из моторов.
– А вы не ответили, Николай Александрович! – довольно настойчиво заметила моя собеседница. – Этот вопрос я задала не из праздного любопытства!
Невольно вздохнув, я покачал головой, а потом, глянув на мешочек, так и лежавший на столике, решил все же взглянуть на его содержимое, хотя и без того представлял, что там находится… Развязав кожаный шнурок, я осторожно высыпал чуть постукивавшие друг о друга камешки на стол. На грубо обработанных досках появилась внушительная горка темно-зеленых кристаллов в виде шестиугольных призм, одно основание которых заканчивалось плоской гранью, а другое имело неровный скол – видимо, здесь оно было выломано из материнской породы. Мне пришлось снова присесть на скамеечку у столика и тщательно осмотреть драгоценные камни. Я насчитал более трех десятков кристаллов весом в четыреста-пятьсот карат каждый, и все они были исключительной красоты и прозрачности – наверное, более девяноста процентов объема любого из них можно было смело отнести к высокому ювелирному качеству…
– Это изумруды? – удивленно спросила Наташа. – Такие большие.
– На мой взгляд, к вашим глазам больше подойдут голубые бриллианты, – с невеселой улыбкой заметил я, осторожно складывая камни в мешочек. – Надеюсь, вы позволите сделать вам такой подарок по возвращению, хотя и станете к тому времени достаточно богатой девушкой. Что касается вашего вопроса… Никаких обязательств такого характера у меня нет. А теперь давайте-ка займемся делами, Наташа!
Девчонка радостно улыбнулась и без промедления подставила мне щечку для поцелуя. Я было собрался лишь чуть прикоснуться губами, но как-то непроизвольно получился весьма звучный поцелуй, который почти наверняка слышал дежурный на корме… Моя помощница отправилась принимать участие в организации ужина, а я вытащил на корму тот самый «Вихрь», на котором был установлен грузовой редуктор.
Первоначально я слил сильно загустевшую смазку из редуктора, тщательно промыл последний топливной смесью и залил свежее трансмиссионное масло из наших запасов. Потом промыл (также топливной смесью) всю топливную систему, камеры сгорания и свечи зажигания. Данный двигатель был уже оборудован вполне современной бесконтактной системой зажигания, заметно облегчающей ручной пуск и генераторными катушками, позволяющими снимать мощность около сорока ватт при напряжении в двенадцать вольт (особый штепсельный разъем имелся на поддоне рядом со штуцером для топливного шланга) через встроенный выпрямитель. С помощью Сергея, который дежурил на корме, я осторожно установил почти пятидесятикилограммовый мотор на наш самодельный транец, хорошо затянул струбцины подвески, а потом подключил к нему канистру со старым бензином, воспользовавшись одним из наших запасных шлангов (все штатные топливные шланги этих моторов пересохли и окаменели так, что пришлось положить их в емкость с бензином для размягчения). Подкачав с помощью «груши» на шланге топливо до заполнения поплавковой камеры карбюратора, я опять прибегнул к помощи Сергея, поручив ему дергать пусковой шнур. Двигатель завелся примерно с двадцатой попытки и сразу оглушительно взревел на стартовых оборотах, пуская целые клубы синего дыма, а вокруг дейдвуда забурлила вода… Убрав газ, я дал ему поработать несколько минут, а потом, распорядившись втащить сходни, включил передний ход и немного увеличил обороты. Первые несколько секунд ничего не происходило – лишь звук работающего мотора стал глуше, а потом наш плот медленно и нехотя тронулся с места. Чуть добавив газ, я осторожно развернул «Дредноут» по большой дуге и подвел его к все тому же песчаному островку, окруженному тростниковыми зарослями. Немного поэкспериментировав, я обнаружил, что оптимальные обороты лежат в пределах двух с половиной – трех тысяч в минуту – в этом случае плот двигался со скоростью неторопливого пешехода (около пяти километров в час) и сохранялся приемлемый расход горючего – шесть – семь литров в час. Закончив возню с мотором и откинув его на упор, я отправился в наш кубрик, чтобы заняться окончательным приготовлением ужина. Тем временем, Сергей и Александр поставили плот на наш импровизированный якорь, а на островок спустили сходни.
К моему приходу помощники начистили уйму рыбы, а тесто сильно поднялось. Поставив Володю печь лепешки сразу на трех сковородках, я взялся готовить в десятилитровом котле тройную уху (на тройном бульоне). Это заняло чуть больше часа, а когда варилась последняя (третья) партия рыбы я добавил в котел сушеного картофеля, овощные приправы и в последний момент – зеленый лук. На пару с Наташей мы приготовили неизменный салат, а потом я водрузил в центр стола котел с готовой ухой (вареную рыбу частью подали отдельно, а последняя партия так и осталась в котле) и рядом разместил на большой тарелке гору лепешек. За стол сели всемером – двое дежурили – и с большим энтузиазмом (после салата) принялись за уху. Одной порцией ограничился лишь я один – все остальные добавляли еще и еще, поэтому пришлось мне (как и в случае с пельменями) распорядиться носить тарелки и лепешки дежурным прямо на их посты – иначе они могли бы остаться ни с чем. К концу ужина я вкратце пересказал подчиненным содержание найденного путевого дневника, а также сообщил о драгоценных камнях, обнаруженных мною в мешочке.
– Крупные бездефектные изумруды чистых тонов ценятся дороже алмазов! – заметил Огнев и, после небольшой паузы, добавил. – Наверное, стоит, Николай Александрович, когда прибудем на место, вам заняться осмотром окрестностей, а мы с мужиками наладим быт и будем добывать золото.
– Обязательно! – отозвался я. – Для такого рода поездок я и решил захватить эту лодку. А в помощь себе возьму детвору.
