Николай Андреев - Глоток свободы
Тасконцы пришли в себя довольно быстро и немедленно ответили огнем из всех видов оружия. Посыпались камни и стрелы из окон. К счастью почти вся колонна уже проскочила улицу. Тем не менее, пятеро десантников и двое землян остались лежать на песке.
Храбров бежал последним, ведя непрерывный огонь из автомата. У крайнего здания он заметил скрюченную фигуру Саттона. Англичанин стоял несколько секунд, а затем медленно опустился на колени.
– Какого дьявола расселся? – раздраженно спросил Олесь.
– Все. Отвоевался, – горько усмехнулся Крис. – Пуля попала в левый бок. Рана пустяковая, но двигаться не могу. Уходи! Я вас прикрою. Пару человек обязательно уложу.
– Сейчас... – язвительно заметил русич.
Не обращая внимания на ругательства Саттона, Олесь взвалил его на плечо и бросился догонять аланцев. Сзади слышались крики и команды чистых. Только сейчас они догадались, что враг вырвался из западни. Началось преследование.
Заметив Храброва, трое землян пришли ему на помощь. Шквал огня обрушился на тасконцев. Наступление морсвилцев сразу замедлилось. Вскоре Олесю удалось передать раненого товарища аланцам.
На одном дыхании колонна проскочила квартал, повернула направо и вышла на новую магистраль. А здесь уже развернулось целое сражение. Стюарт c огромным трудом сдерживал наседавшего противника. Из маленького отряда в живых он остался один.
Троул подоспел как раз вовремя. Залп из карабинов и автоматов смел первые ряды чистых. Оливийцы бросились в рукопашную. В таких схватках остро чувствовалась нехватка наемников. Тем не менее, основная часть колонны благополучно преодолела опасный участок. Дорогу в Нейтралку была свободна.
Из последних сил пехотинцы устремились на юго-восток. То, что не удалось сутки назад боеспособной армии, сделала израненная, истекающая кровью группа беглецов. Сектор Чистых преодолен. Храбров приказал наемникам отходить. Сделать это было непросто, тасконцы отчаянно наседали, не давая чужакам оторваться. К счастью, снова не растерялся лейтенант – его десантники закидали наступавших врагов гранатами.
Морсвилцы замерли в нерешительности. Подхватив раненых, земляне обратились в бегство. Трудно сказать, откуда в подобных ситуациях у людей берутся силы. Голодные, измученные жаждой, истекающие кровью они с невероятным упорством продвигались вперед. Большинство солдат плохо понимало, что происходит вокруг. Воины знали твердо – надо просто бежать...
Впереди показалась знакомая линия черепов. Только здесь можно упасть, опустится на колени, перевести дыхание. Олесь осмотрелся по сторонам. Рядом расположились четыре землянина. Еще двое ранены и лежат на носилках. Не густо! И тут русич заметил, как один из аланцев поднимает карабин, чтобы выстрелить в приближающихся тасконцев.
– Не стрелять! – в последний момент успел закричать Храбров. – Здесь запрещено воевать. Нарушителей ждет неминуемая смерть.
Пехотинцы с удивлением опустили оружие. Они ни разу не были в Нейтральном секторе и его законов не знали. Солдатам не верилось, что противник, преследовавший их, остановится у пограничной черты. Расстояние между беглецами и морсвилцами быстро сокращалось. Вскоре сотни чистых скопились возле границы. Врагов разделяли жалкие двадцать метров. Передергивая затворы, десантники медленно пятились назад. На песке, отложив в сторону мечи, с невозмутимым видом сидели наемники во главе с Олесем.
Русич спокойно смотрел на восток. Небо окрасилось в нежные розовые тона. Еще полчаса и из-за горизонта появится величественный Сириус. Все точно так же, как и три года назад...
Между тем, из толпы оливийцев выдвинулся высокий, крепкий воин. В узких широко поставленных глазах тасконца сверкали ненависть и восхищение. Как хороший солдат, он умел ценить мужество и смелость противника. Подойдя к границе, чистый в бессильной злобе сильно пнул один из черепов. Пролетев метров десять, тот врезался в стену и упал на землю. Делать так – проявлять неуважение к мертвым. Не исключено, что уже завтра голова воина, поступившего столь опрометчиво, окажется в скорбном пограничном ряду.
Переступив черту, морсвилец неторопливо двинулся к землянам. Догадаться, что он является лидером клана, труда не составляло. Оливийца сопровождали десять рослых широкоплечих телохранителей. Подойдя ближе, воин вдруг развел руками и, искренне улыбаясь, удивленно воскликнул:
– Вот досада! И как я раньше не догадался... Олесь Храбров, собственной персоной. Да... Большая оплошность с моей стороны.
Русич поднял голову и взглянул на тасконца. Ошибки быть не могло. Этот голос русич узнал бы из тысячи других. Сток Неланд, главарь самого сильного клана Чистых. Ему принадлежала не меньше трети сектора.
Оливиец считался одним из богатейших людей Морсвила – он контролировал два источника воды, три оранжереи и, как минимум шесть подземных складов. Впрочем, поговаривали, что Сток нашел еще пару заваленных камнями, абсолютно нетронутых старинных бункеров. По местным меркам это гигантское состояние.
Удержать в подчинении свободных чистых и рабов было непросто.
Группировка Неланда насчитывала не менее пятисот человек – отчаянные жестокие головорезы, беззаветно преданные своему господину. Предателей и трусов тасконец казнил собственноручно.
Как член Конгресса Нейтрального сектора Сток Неланд обладал большим влиянием в Морсвиле. Не учитывать данный факт нельзя – каждый голос теперь на вес золота. Оливийцы вряд ли будут благосклонны к захватчикам.
– Привет, Сток, – ответил Храбров. – Давненько не виделись.
– Да уж, декад десять, – проговорил морсвилец, усаживаясь рядом с Олесем.
После непродолжительной паузы Неланд продолжил:
– Веселый получился день. Моим ребятам теперь дней пять придется закапывать трупы. В секторе уже сейчас нечем дышать. Зря вы полезли в город. Морсвил не покорился властелинам пустыни, не покорится и аланцам... Твои наемники ситуацию не изменят, ты сегодня потерял немало бойцов. Думаю, человек двадцать, не меньше...
– Больше, – с горечью вымолвил русич, – тридцать, а может и сорок человек. Об одной группе мне ничего не известно.
Скрывать эти сведения от тасконца не имело смысла. Через пару часов Сток получит точные данные об итогах ночного сражения. А отличать землян от десантников труда не составит. Оружие, доспехи, одежда... Оливийцы в подобных вещах разбираются неплохо...
– Многовато, – удивленно произнес Неланд. – Хорошие были воины! Признаться честно, я думал, землян погибло гораздо меньше. Но тебе еще повезло. Корсон вместе с трехглазыми на востоке сектора полностью уничтожил окруженный отряд... Правда, насколько я понимаю, там были не твои люди?
– Нет, – отрицательно покачал головой Храбров.
– Значит, я не ошибся, – усмехнулся лидер клана. – Как вы могли попасть в столь простую западню? Ты же опытный боец, Олесь. О законах Морсвила знаешь почти все. У тебя в городе наверняка есть осведомители. Такая глупая ошибка...
– Если бы я руководил операцией, – возразил землянин, – уже половина сектора принадлежала бы аланцам. А добить остальных – дело несложное. Однако не забывай, мы наемники, не имеющие права голоса. Над нами чересчур много начальников. Исход был предсказуем.
– Понятно, – проговорил Сток. – Но ты все-таки выскользнул. Черти, даиянесомневались, что чужаки будут пробиваться к пустыне. Захватчики ведь города не знают. Если бы я догадался, кто командует отрядом... Твои парни убрали часовых без единого звука. Отличная работа. А переход в атаку на северо-западном направлении и вовсе блестящая идея – о тебе снова будут ходить легенды.
Оливиец поднял руки вверх и иронично рассмеялся.
Неланд был неглупым человеком и умел признавать поражение. Он их никогда не прощал, но это уже другой вопрос. Слишком часто в людях совмещаются и плохие черты и хорошие. Это свойственно всем: и тасконцам, и землянам, и аланцам.
– Мы заплатили слишком высокую цену, – с грустью сказал русич. – Группой командовал де Креньян...
– Жак? – переспросил морсвилец, прекрасно знавший о дружбе наемников.
– Да, – кивнул головой Олесь. – У меня к тебе просьба. Найдешь его тело, похорони по-человечески. Я заплачу столько, сколько попросишь...
– Брось, – махнул рукой Сток. – Сочтемся когда-нибудь. У меня и так гора трофеев. О многом мы и мечтать не могли – доспехи, щиты, мечи, автоматы, карабины, даже поврежденные орудия. Теперь моя армия ни в чем не уступает аланской.
– Рановато вы меня хороните! – неожиданно раздался знакомый голос.
Несмотря на усталость, Храбров тотчас вскочил на ноги. Из переулка, ведущего на запад, вышел француз. Куртка была порвана, левое предплечье залито кровью, нижняя губа рассечена. Количество порезов, ссадин и ушибов не поддавалось исчислению.
Следом за де Креньяном двигались три солдата. Землянин и аланец, положив тяжелораненого наемника на плащ, несли его к отряду.
