Александр Бауров - Сумерки Эрафии
Так думал Гримли и шел по деревянным настилам пешеходных переходов. Дорога в ремесленном квартале не была выложена камнем и осенью превращалась в непролазное месиво. Но чем ближе он шел к центру городка, тем она становилась лучше, и вот он увидел блиставшую в лунном свете брусчатку. Вдруг на одном из перекрестков он заметил одетого в темный плащ всадника. Конных патрулей в Мельде нет — значит, это был рыцарь и дворянин. К такому человеку крестьянину из свободных земель ночью было лучше не приближаться. Гримли пригнулся и спрятался за бочку с водой, стоявшую у закрытой лавки какого-то уличного торговца.
Из соседнего проулка к всаднику приблизились еще четыре фигуры. Они о чем-то спорили между собой, тот молчал.
— Он должен быть там, больше негде, мы возьмем его — и награда наша! Смола тут… — доносились до Гримли обрывки фраз. Затем заговорщики подошли к воротам дома, находившегося через один от той лавки, где прятался юноша. Человек в охотничьей шляпе, с платком на лице постучал в тяжелые тесаные ворота. Никто не отозвался. Всадник махнул рукой. Трое разбойников, как назвал их про себя Гримли, бросились к воротам. Рыцарь поднял левую руку — и еще несколько человек, которых Гримли до того не заметил, приподняли лестницу и начали подниматься по ней на крышу дровяного сарая, стоящего во дворе. Внезапно с треском провалились внутрь створки ворот, а толстый брус, служивший запором, упал в грязь, будто выбитый неведомой силой, но юноша заметил легкий жест всадника, будто откинувшего закованной в сталь рукой невидимую преграду.
То, что произошло после, Гримли запомнил на всю жизнь. Конечно, Гурт и другие сельчане рассказывали о колдовстве, но то, что он увидел сейчас, не с чем было сравнить. Яркий огненный столб поднялся на крыльце дома, затем раздался мощный взрыв. Лошадь рыцаря встала на дыбы, часть забора снесло напрочь. Сарай, какая-то будка, поленницы, ворота — все было охвачено пламенем. Двое нападавших взлетели в воздух. Обугленное тело одного из них упало не так далеко от Гримли. В соседних домах вылетели окна, заржали лошади, кричали люди и выли собаки. Подсвеченная пламенем картина происходящего во дворе дома стала видна Гримли как на ладони.
Какой-то человек в белом шелковом одеянии с мечом в руках отбивался от наваливавшихся на него с разных сторон бандитов на развороченной горящей веранде первого этажа. Вот, пронзенный насквозь, упал один, затем другой нападавший. Третий схватил головню, метнул вперед. Человек в белом уклонился, и самодельный факел влетел в окно дома. На крыше горящего сарая появился другой разбойник. Вдруг из руки защищавшегося вырвался ослепительно-белый шар молнии. Яркая вспышка — и она поразила стрелка на крыше. Тот с воплем провалился внутрь шаткой, охваченной огнем постройки. Бившийся с хозяином дома человек был ослеплен разрядом и, выронив саблю, бросился в сторону.
Из соседних домов на улицу выбегали люди, казалось, скоро сюда соберется весь город. Пара копейщиков, которых Гримли встретил по пути, оказались одними из первых. Всадник скрестил руки на груди. В голове у Гримли нарастал странный шум, потом он начал различать крики сгорающих заживо людей. Юноша вспомнил, как три дня назад через Бренн пронеслись несколько всадников. Сейчас к нему вернулось то же чувство страха и холода… Вдруг хозяин дома зашатался, будто какая-то неведомая рука высасывала его жизненную силу. Теряя силы, он все же смог выбить топор из рук одного врага, отразить саблей выпад кистеня другого, меч третьего свистнул над его головой. Но сил уже не осталось… Кистень врезался в плечо воина, разрывая в лоскуты одежду, кровь алыми струями побежала по телу. Он поскользнулся на одной из мокрых досок, валявшихся и догоравших после взрыва по всему двору, упал в грязь.
Бандит с двуручным мечом замахнулся, чтобы нанести последний удар. Эльф, Гримли удалось заметить, что это был именно эльф, врезал кованым сапогом ему между ног. Бандит взвыл от боли, выронил меч и, подпрыгивая, отскочил на несколько ярдов. Воин, вооруженный кистенем, не упустил момента и нанес лежащему на земле противнику скользящий удар по голове, тот едва смог уклониться, упал и откатился к забору. Но разбойник с кистенем неумолимо приближался, казалось, еще несколько шагов — и раненому эльфу размозжат голову.
В этот момент безвестный копейщик, первым из представителей власти оказавшийся на месте, бросился к рыцарю на коне и закричал: «Что за самоуправство! Прекратите немедленно!» Когда тот никак не отреагировал, копейщик подбежал ближе и хотел, схватив его за ногу, стащить с лошади. Всадник оттолкнул его так, что воин отлетел ярдов на пять в сторону и, упав на спину, хрипло застонал. Второй копейщик не растерялся и бросил копье, целясь в голову рыцаря. Оно достигло цели, врезалось в рогатый шлем, со звоном отскочило назад и рухнуло к ногам лошади. Всадник дернулся, его правая рука поднялась вверх. Раздался будто удар бича — из руки вырвалась голубоватая молния, в то же мгновение поразившая копейщика. Правый сапог и торчавший из него обугленный кусок мяса — вот все, что осталось от несчастного. Черной бурлящей лужицей вокруг ноги дымилась расплавившаяся брусчатка. Народ с криками бросился врассыпную от перекрестка.
Этих нескольких мгновений эльфу хватило на то, чтобы подняться и с голыми руками броситься на бандита. Внезапно волосы нападавшего вспыхнули, и он с истошным криком выронил оружие. Эльф подскочил и нанес ему удар в шею. Раздался хруст, и изо рта брызнула кровь, залившая белоснежные одежды эльфа. В тот же момент последний оставшийся в живых разбойник нажал на спусковой крючок арбалета, и толстый болт полетел в спину эльфа. Даже лучший воин не смог бы обернуться или отклонить этот удар. Но этого не требовалось. На подлете болт вспыхнул ярким белым огнем, и в спину эльфа ударил лишь слабенький фонтан искр.
Пожар от первого взрыва разгорался и охватывал все новые постройки. Из горящей конюшни с протяжным ржанием выскочили сорвавшиеся с привязи лошади. Одна подбежала к эльфу, другая пересекла охваченный огнем двор, вырвавшись на опустевшую улицу. Черный рыцарь покончил с копейщиками, резко повернулся к своей жертве, но эльф был необычайно быстр. Несмотря на два ранения, он смог вскочить на лошадь, лишь мельком взглянув на арбалетчика, уже зарядившего новый болт. Конь, испугавшись близкого языка пламени, встал на дыбы. Эльф не удержался без седла, полетел вниз, а коня в то же мгновение поразил арбалетный болт. Лошадь упала и зашлась плачущим ржанием. А к сброшенному в грязь сопернику на всем скаку мчался черный всадник.
На соседней улице раздались крик, шум, и из темного проулка выскочили всадники в доспехах Эрафийской гвардии. Гримли даже выглянул из своего убежища, чтобы лучше видеть схватку. Если бы он был ну даже не магом, а хотя бы начинающим чародеем или адептом ордена Святого Фавела! Тогда он мог бы наблюдать, как в темно-красном пространстве астрала, мира, параллельного этому, столкнулись две могучие силы.
Но Гримли лишь видел, как эльф вскочил и в два огромных прыжка оказался на крыше сарая рядом с арбалетчиком. Он ловко выбил оружие из рук стрелка, и тот с криком полетел вниз, из провала показалось пламя. Эльф покачнулся на обрушающейся крыше горящей постройки, его окутал сноп искр. В этот момент синяя молния вырвалась из руки темного рыцаря. Случайные зрители этого боя пригнулись к земле. Раздался взрыв. Перекрытия треснули, и крыша сарая, осев, провалилась внутрь. Гримли был уверен, что эльф погиб.
В то же время всадники Эрафии ворвались во двор, и первый из них вылетел из седла, будто врезавшись в невидимую стену. Конь черного рыцаря, как и его хозяин, был неуязвим для простого оружия. Три брошенных в него тяжелых боевых дрота отскочили назад со странным пульсирующим звуком. Черный воин повернул голову, будто что-то искал, и в этот момент из горящей конюшни выбежал эльф. Он с ходу вскочил на оставшегося без седока эрафийского жеребца и погнал по улице во весь опор.
Дикий злобный вой раздался сзади. Черный конь поднялся на дыбы, и на копытах его сверкнули голубые огни. Он сделал гигантский скачок, пробил остатки горящего забора и оказался прямо перед Гримли. Тот даже не успел толком испугаться, но за те мгновения, пока всадник стоял перед ним, смог его рассмотреть.
Темно-фиолетовый доспех покрывал все его тело. В отличие от обычных лат, на нем не было ни единого шва или отдельно торчавшей пластины. Он казался пластичнее, чем шелковая ткань, и прочнее любой стали. Нагрудник был расписан рунами, светящимися фосфорическим темно-зеленым светом. Шлем был сплошной, с опущенным забралом. Сквозь глазную щель бил тускло-красный холодный свет, макушку шлема венчали короткие, завитые назад рога. В голове Гримли снова возник тот ужасный глухой вопль, перераставший в ураган и, казалось, готовый разорвать голову изнутри. Из глаз брызнули слезы, весь мир вокруг стал расплываться. Затем сознание потонуло в налетевшем мороке. Последнее, что он видел уже угасающим взором — это оторвавшийся от земли в новом прыжке конь. Треск ломаемой копытами бочки, плеск разливающейся воды… и обессилевший юноша повалился на брусчатку…
