Наталья Игнатова - Волчья верность
– А. – Ясно было, что Дара ничуть не удивлена. Она давно привыкла к любым выходкам Тира.
А вот Казимир не привык. И, впустив позднего гостя в дом, хотел недовольно поинтересоваться, давно ли у Старой Гвардии заведено наносить визиты в такое интересное время. Но увидев лицо Тира, спросил:
– Что случилось?
– Мне нужно, чтобы ты отправился в Свято-Никольский храм. Прямо сейчас.
– Понятно, что прямо сейчас, – Казимир стряхнул с его волос и воротника нерастаявшие, твердые снежинки. – Я спросил, что случилось.
– Катрин, похоже, сбежала. Ее духовник что-то ей напел, а сейчас прячется в церкви, сука…
– Сбежала? Да она же на пятом месяце!
– Вот именно, – резко ответил Тир.
– Извини. Я не подумал… Ты не можешь попасть в церковь, да? Как зовут этого попа?
Церковь должна была быть открыта круглосуточно. Большая церковь – таких в Рогере имелось всего две. И именно сегодня двери одной из них оказались крепко заперты.
Казимир подумал, что кроме главного входа есть ведь вход в ризницу, оглянулся на повисшую низко над землей Блудницу и, резко выдохнув, ударил открытой ладонью в резные высокие двери. Самих дверей он даже не коснулся, а запирающий их изнутри толстый брус засова переломил, как гнилую деревяшку.
Очень хотелось услышать, что сказал бы об этом Тир, но ладно уж, и так понятно, что ему такое и не снилось.
Войдя в высокие двери, Казимир машинально перекрестился, досадливо тряхнул рукой и отправился к алтарю, где скучковались привлеченные треском засова пятеро священников. Тиру нужен был Польрен Туль, но для начала можно было поймать кого угодно.
Шаги отражались в пустом зале звонким эхом. Но голос одного из попов заглушил эхо, величественно взмыв к церковным сводам:
– Сын мой, по какому праву вы сломали двери дома Божьего?
Величественность оказалась слегка подпорчена проскочившим в конце истерическим взвизгом. Чернорясые боялись, и нельзя было их за это винить: любой испугался бы, явись к нему среди ночи драконий сын Казимир Мелецкий, пусть даже в условно человеческом облике.
Казимир знал, что глаза у него сейчас светятся, а волосы и кожа сияют фосфоресцирующим блеском: обычный эффект переключения в боевой режим. Когда-то подразумевалось, что это должно устрашать, с веками превратилось в чисто декоративную функцию и вот снова пригодилось для устрашения.
– Не ломал я ваши двери, – сказал он громко, – где Польрен Туль?
– Сын мой, как настоятель этого храма, я прошу вас удалиться. Возвращайтесь утром, и при солнечном свете мы с вами обсудим все, как подобает христианам и просто разумным людям.
– О! – хищно обрадовался Казимир. – Настоятель!
И взлетел, в один миг преодолев расстояние, отделяющее его от алтаря.
Попы, хоть и испуганные, тоже оказались ребята не промах, моментально сомкнули ряды, заслонив собой намеченную Казимиром жертву. Драться им вроде бы было не положено, по крайней мере, не в церкви, но Казимир плохо помнил, что можно делать священникам, а что нельзя. Поэтому он, просто на всякий случай, оглушил двоих, до которых сразу дотянулся. Шагнул в образовавшуюся брешь и взял настоятеля в динамический захват:
– Святой отец, там, снаружи, мой друг, он очень стесняется и ни за что не войдет без приглашения. Пригласите его. Или я убью здесь всех, кто не Польрен Туль.
– Прекратите, – донесся голос откуда-то со стороны исповедален. – Польрен Туль – это я. Думаю, будет достаточно, если я выйду и встречусь с вашим другом.
– Как пожелаете. – Казимир и не подумал отпустить настоятеля.
О том, что священник может проявить готовность к самопожертвованию, Тир его предупреждал. Хоть Вальден и считался цивилизованным государством, христианская церковь по-прежнему отправляла сюда людей, готовых не только нести слово Божье, но и умирать за него. И драться, кстати, тоже. Но для драк существовал орден св. Реска.
– Вперед. – Светлый князь кивнул на открытые двери.
Он отпустил заложника только после того, как Туль оказался снаружи.
– Может быть, вы хотя бы представитесь? – спросил настоятель, разминая запястье и болезненно морщась. – Хотелось бы знать, кого я буду прощать и благословлять.
– Я князь Мелецкий. В благословении, спасибо, не нуждаюсь, в прощении тоже.
Оставив таким образом последнее слово за собой, Казимир поспешил к выходу. Не хотелось ему надолго оставлять Тира наедине с Польреном Тулем. Кто знает, что выкинет священник? И, кстати, неизвестно, что может выкинуть Тир…
– …принесешь в жертву, – услышал Казимир, выйдя на улицу и щурясь от секущего лицо снега.
Отец Польрен стоял, заложив руки за спину и чуть склонившись вперед. Он был не намного выше Тира, но, казалось, старался подавить его если не ростом, то хотя бы позой.
– Зачем? – спросил Тир.
И в голосе его Казимир услышал непривычную растерянность.
– Именно этого потребует от тебя хозяин!
– Эрик потребует, чтобы я убил своего сына? Да вы сумасшедший…
– Сатана, а не Эрик, – вмешался Казимир, подходя ближе. – Он думает, что ты сатанист и, как заведено у сатанистов, принесешь своего первенца в жертву.
– А у сатанистов так заведено?
– Это действительно то, что тебя сейчас интересует? – изумился Казимир.
– Бред какой-то. Он же не псих, он в своем уме, но зачем-то выдал Катрин заведомо ложные данные, на основании которых она… чтоб ты сдох, сука! – Тир вдруг пнул священника в пах, и Казимир едва успел схватить его в охапку, не позволив нанести по скорчившемуся телу удар, который мог оказаться смертельным.
– Она рискует жизнью моего сына. – Тир дернулся, пытаясь вырваться, но Казимир был сильнее.
– Ей нужно спасать его душу, – выдавил отец Польрен, с трудом разгибаясь и даже не пытаясь подняться с колен. – Ей стало плохо в храме.
– Ей стало плохо, потому что она провела в церкви всю ночь. Мать твою, идиот, это же беременная женщина, ей может стать плохо где угодно! Стоять! – рявкнул Тир, вывернувшись-таки из рук Казимира и с яростью взглянув на паперть, куда выбежали остальные священники. – Не двигаться! Ты, – он схватил Туля за волосы, запрокидывая его голову, – не ври мне, поп. С одного раза ничего бы не вышло. Ты трахал ей мозги несколько недель. Вы говорили о том, что ей нужно спасаться. Куда она собиралась бежать? Отвечай!
– Я не знаю. Я велел ей ничего мне не говорить. Ты – чародей, мое знание могло погубить и ее и ребенка.
– Охренительно. – Тир отпустил его и брезгливо встряхнул ладонь. – Спровадил девку из города, а там хоть трава не расти. Где она, что она – не твоя забота. Ну что за мразь… Стоять! – громко приказал он, развернувшись, куда-то за спину Казимиру.
Светлый князь оглянулся, попенял себе за невнимательность – к церкви уже бежали стражники. То есть уже не бежали – стояли, выполняя недвусмысленный приказ.
– Слушай меня, – Тир встал на колени рядом с отцом Польреном, – я не могу тебя убить, не хочу неприятностей, поэтому ты сделаешь то, что я прикажу. В праздник Богоявления ты придешь в храм… – Дальше он говорил так тихо, что Казимир не слышал ни слова. Отец Польрен слышал и кивал как заведенный.
– А теперь забудь о том, что видел меня сегодня, – приказал Тир, поднимаясь на ноги. – Вы все, – он поманил к себе попов и стражников, – идите сюда, я расскажу вам, что здесь было.
О том, что в Свято-Никольский храм попытался ночью вломиться пьяный дурак с силовым резаком, не иначе украденным со стройки, в столице посудачили, но довольно вяло. В послепраздничные дни и ночи чего только не случается. А пьяные – это пьяные, от них всего можно ждать. Хорошо еще, что дурень поломал только засов, не повредив драгоценную резьбу на дверях.
Но оказалось, ночной дебошир был только предвестником по-настоящему ужасных событий, разыгравшихся в праздник Богоявления. Отец Польрен Туль, уважаемый и любимый всеми прихожанами, сошел с ума и поджег храм с помощью Огненных Колб, загодя распределенных по молельному залу, на хорах, в ризнице и в исповедальнях.
Прихожане к тому времени еще не собрались, но все священники, включая обезумевшего Польрена, сгорели живьем, не сумев выбраться из огненного ада.
– Зачем вы это сделали, фон Рауб? – Эрик был так спокоен, что становилось холодно. – Это бессмысленное убийство. Я надеюсь, у вас есть хоть какие-то оправдания.
– Мне не в чем оправдываться, ваше величество. Никто из ваших подданных не погиб, а убивать священников вы мне не запрещали.
– Вам что, нужен полный список тех, кого нельзя убивать?
– В идеале – да. Я пополняю его понемногу, но было бы удобнее, если бы ваше величество сами его огласили. От начала и до конца. Можно в письменном виде.
Повисла пауза.
Эрик обдумал слова Тира и спокойно констатировал:
– Эта наглость переходит все границы. Легат, вы повредились в уме?
– Вопрос не риторический? – уточнил Тир. – Тогда ответ «нет». Я в своем уме, и убийство не было бессмысленным. Священники Свято-Никольского храма считали меня сатанистом, следовательно, себя считали моими врагами и вели себя соответственно. Я убил своих врагов. То же самое я делаю на фронте. И я не вижу разницы.
