Василий Сахаров - Солдат
Ну, над проблемой нашего технологического отката в прошлое, наверняка, не только я размышляю, но и более умные головы, которые наверху сидят, а человек такое существо, что если поставит перед собой цель, то обязательно ее достигнет, если доживет до получения конечного результата, конечно. Опять же, мир не заканчивается на нас, на жителях Кубани, есть Московский диктат, который рубится в окружении кочевых орд, есть Уральская республика, Китай, который объединяется и пытается вспомнить славное прошлое, да и за океанами, как говорят, что-то имеется, и мощные радиостанции регулярно ловят сигналы из Южной Америки. Кто-нибудь, а вытянет наверх, хотя, разумеется, хотелось бы, чтобы это были мы.
— Что, все мечтаем, Мечник? — ко мне подошел наш групник, стройный и всегда подтянутый брюнет, капитан Черепанов-третий.
— Да, товарищ капитан, размышляю, — повернулся я к нему.
— Собирайся, Еременко вызывает, — он по-свойски подмигнул мне и вышел из палатки.
Мне собираться не долго, на тело куртку, на голову шапку, на ноги сапоги резиновые, и на выход. Догнал я капитана уже возле штаба, и внутрь мы вошли вместе. Ближний круг майора Еременко, включая нас двоих, был в сборе, два группника и шесть сержантов. Сам командир роты, как всегда, сидел за столом, а мы с Черепановым примостились на лавку рядом с другими собравшимися.
Майор оглядел всех, и начал разговор:
— В общем, так, товарищи мои. До всей роты, то, что я вам сейчас скажу, доводить не надо, всему свое время, а вы, моя опора, и знать новости должны чуть раньше, чем другие военнослужащие. Через три дня мы получим приказ президента о развертывании нашего батальона в бригаду, и численность личного состава будет увеличена до двух с половиной тысяч. В бригаде будет мотострелковый батальон, два разведбата и один батальон спецназначения. Я становлюсь комбатом спецов, и с вышестоящим командованием все решено. К чему этот разговор, понимаете?
Все присутствующие промолчали, и только Черепанов откликнулся:
— Не томи, командир, что от нас требуется?
— В нашем батальоне будет четыре роты по четыре группы в каждой, бойцы нужны.
— Куда еще? — отозвался командир первой группы, младший брат нашего майора, Еременко-четвертый, совсем не похожий на своего здоровяка-брата, среднего роста и абсолютно лысый мужичок. — Через месяц в наступление переходим, и кто воевать будет?
— Спокойно, — майор улыбнулся своему брательнику, — завтра первая рота из рейда вернется, они и займутся обучением новобранцев. От себя мы только две группы в новые подразделения отправляем, а четыре, так и останутся второй ротой, которая и потянет на себе основную работу в весеннем наступлении.
— И где мы сейчас рекрутов возьмем?
— Это я у вас и хотел узнать, — Еременко закурил. — Может быть, у кого-то идеи есть, где нам бойцов найти? Через пару деньков новость разнесется по всем подразделениям, и каждый озаботится новыми солдатами. Пока, у нас есть двое суток форы, и мы, наших конкурентов в борьбе за человеков, опережаем.
— В Тихорецк съездить, в Кропоткин, и по станицам окрестным проехаться, — предложил Черепанов.
— Не вариант, все что можно, мы уже из этих мест выгребли.
— У территориалов попробовать людей переманить, — отозвался Исмаил-ага.
— Тоже не то, территориалы нас и на дух не переносят, а если найдется кто-то, кто захочет к нам перевестись, то такая волокита с документами начнется, что лучше и не думать об этом.
Больше предложений не было, и не знаю, что-то дернуло меня, и я сказал:
— Беженцы.
— Повтори, — майор посмотрел на меня.
— Беженцы из Донского Царства, товарищ майор. Они находятся недалеко отсюда, в станице Новолеушковской, которая между Тихорецком и Павловской. По слухам, их там скопилось до семи тысяч человек. Правительство, конечно, их расселяет потихоньку, но и они прибывают постоянно. Нам ведь человек сто пятьдесят нужно, так неужели не найдем.
— Голова, — уважительно протянул ротный. — Вот что значит, свежий взгляд. Черепанов, — он кивнул моему группнику, — собирайся в дорогу, возьмешь десяток бойцов при оружии, Мечникова, рацию, и вперед. К вечеру жду доклада, что и как в лагерях беженцев. Если есть вариант набрать там рекрутов, то завтра организуем автоколонну, приедем и всех, кто нам необходим, заберем. Вопросы?
— Семейных брать? — спросил капитан.
Еременко подумал, и кивнул:
— Да, если ценные кадры, то бери. После того, как с остатками Донского Царства разберемся, свой лагерь будем ставить, и семьи из бригады подтянем.
— Командир, — голос подал брат майора, который не наедине, был с ним предельно официален, — как полковник Игнатьев видит дальнейшее положение дел? Ты с ним об этом разговаривал?
— Говорил, и он сказал, что все будет как в старые времена. В бригаде остаются все вспомогательные структуры и рота охраны, а батальоны, где бы они ни находились, все равно будут подчиняться ему и его штабу.
— Ясно, — пробурчал командир первой группы.
— Раз ясно, тогда все свободны. Мечников, останься.
Собрание было окончено, все разошлись, и мы остались вдвоем. Майор порылся в ящике своего стола, и положил передо мной две золотистые металлические лычки, какие на погон камка цепляются.
— Это мне? — задал я уточняющий вопрос.
— Тебе, — усмехнулся ротный. — Можешь уже сейчас прицепить, а приказ по роте сегодня вечером пройдет. Так что поздравляю тебя, Мечник, с внеочередным воинским званием младший сержант.
— Служу Конфедерации.
— Это хорошо, что служишь, правильно, — он вновь порылся в столе и достал знакомый мне планшет, раскрыл его и вынул карту, которую сразу же раскинул на столе.
— Карта моего отца?
— Она самая. Долго я с ней возился, но все же разобрался, что здесь и как.
— А зачем вы ее мне показываете?
— Хм, вопрос интересный. Наверное, потому, что отца твоего помню. Мы с ним, хоть и не были никогда друзьями, но вот, врезался он мне чем-то в память, а ты его наследник, да и карту добыл именно ты, а не кто-то другой. В общем, ты в этом деле будешь задействован в любом случае.
Склонившись над картой, спросил майора:
— И где склад?
— Не склад, а склады. Их три. Местоположение известно, а вот, что в них находится, непонятно. Даже намека на это нет. Вот здесь, — он ткнул в карту пальцем, — недалеко от Аксая, еще в прошлом веке, плодоовощной совхоз был, там подвалы обширные имелись, под вино и фрукты. Когда в России, еще до Черного Трехлетия, развал начался, перестройкой назывался, совхоз зачах, сады вырубили, а подвалы забросили. Вот в них-то, отец твой и товарищи его, и сделали основной склад. Кроме него, есть еще два, поменьше, но они в соседнем населенном пункте.
— Командир, а что вы будете делать с тем, что мы добудем?
— Сначала добыть надо, а потом уже подумать. Если что-то действительно, стоящее, например оружие, которое боеготово и не сгнило, то часть себе оставим, а часть в бригаду отдадим. Мы ведь не анархисты, какие, правильно, Мечник?
— Так точно, не анархисты.
— Вот если бы мы независимым наемным отрядом были, тогда, все для себя, а так, что ни поимели, тем и поделились. Все, — майор свернул карту, — можешь идти.
Покинув штаб, приготовился к дороге, набрал в свой РД харчей, вооружился верным АКСом, взял ТТ, и был готов к путешествию. Вскоре тронулись в путь, и через несколько часов были на месте, в лагере беженцев расположившимся возле станицы Новолеушковской.
За последние месяцы, повидал я многое, но то, что открылось нам в сборном пункте для беженцев, по эмоциям, перехлестывало все, что было ранее. Огромное грязное поле, некогда выгон для скота, обнесено колючей проволокой, вокруг охрана из вооруженных карабинами территориалов. За колючкой длинные дощатые бараки и, в промежутках меж ними, тысячи оборванных и исхудавших людей, без всякой цели слоняющихся в узких переходах. Но не это, сразу же бросилось в глаза, а поляна вдоль дороги, на которой торчали из земли сотни свежих деревянных крестов. Видимо, по зиме тут было совсем хреново, и народ мер как мухи.
— Бля-я-я, — протянул Черепанов и со злостью посмотрел на сытых откормленных охранников, — натуральный концлагерь здесь устроили. Ну, шакалы!
Ветераны, которые с нами поехали, защелкали затворами автоматов, а мой комод, Филин, спросил капитана:
— Череп, что делаем? Может, завалим этих уродов? — он кивнул на территориалов.
— Палево, Филин, попробуем по нормальному с ними разбежаться, но если кто рыпнется, стреляйте на поражение.
— Как скажешь, — кивнул комод.
Наш «Урал» остановился подле чистенького аккуратного домика возле въезда на территорию лагеря, и из него тут же вышел пожилой вальяжный человек, в шикарной бобровой шубе, и четырехугольной кепке, какие носят некоторые чиновники республиканской администрации. Черепанов перепрыгнул через борт грузовика, подошел к чиновнику и, небрежно козырнув, представился:
