Глен Кук - Игра теней
Вдоль некоторых частей стены монастыря были устроены обзорные подмостки. Забравшись в дальний северо-восточный угол, я привалился спиной к саманным кирпичам и принялся смотреть назад, туда, откуда мы пришли. Я был очень занят — я жалел самого себя. Каждую пару сотен лет такие вещи приводят к обострению проницательности.
Этого чертова воронья вокруг стало еще больше. Сегодня собралось около двадцати. Я от души проклял их — и, клянусь вам, они в ответ передразнили меня. А когда я швырнул в них обломком самана, они взмыли вверх и направились…
— Гоблин!
Наверное, он не спускал с меня глаз — на случай, если задумаю наложить на себя руки.
— Что?
— Хватай Одноглазого и Госпожу и тащи сюда. Быстро!
Я отвернулся от него и вновь взглянул вверх по склону на предмет, привлекший мое внимание.
Он остановился, но, без сомнения, то была человеческая фигура в одеждах столь черных, что они выглядели прорехой в ткани всего сущего. Фигура несла что-то под мышкой — что-то наподобие шляпной картонки по габаритам. Вороны, штук двадцать или тридцать, так и вились вокруг фигуры, ссорясь за право устроиться на ее плечах. До фигуры от того места, где стоял я, было добрых четверть мили, однако я ощущал взгляд невидимых, укрытых под капюшоном глаз. Взгляд обжигал, точно пышущий жаром кузнечный горн.
Тут явилась толпа во главе со сварливыми, как обычно, Одноглазым и Гоблином.
— Что случилось? — спросила Госпожа.
— Взгляните туда!
Все посмотрели в сторону фигуры.
— Ну и что? — квакнул Гоблин.
— Как это «ну и что»!?
— Что такого интересного в старом пне и стае птиц?
Я поглядел… Проклятие! Пень… Но тут внезапно возник едва уловимый блеск, и я снова увидел черную фигуру. Меня пробрала дрожь.
— Костоправ, что с тобой? — Госпожа все еще была зла на меня, однако всерьез встревожилась.
— Нет, ничего. Глаза со мной шутки шутят. Показалось, что этот треклятый пень движется. Забудьте.
Они примчались по первому моему слову, бросив все дела. Я смотрел, как они уходят, и на минуту усомнился в здравии собственных мозгов. Но затем взглянул снова.
Вороны толпой улетали прочь — все, кроме двух, направлявшихся прямо ко мне. А пень шествовал по склону, точно намереваясь обойти монастырь кругом.
Я немного помолился про себя, но из этого ничего не получилось.
* * *Я хотел было дать храмовой магии поработать над нами еще несколько деньков, однако еще сто пятьдесят лет странствий Отряда барабанной дробью гремели в моей голове. Да и передышка перестала быть живительной. Шило уже воткнулось в мою задницу. Я объявил о своем намерении. И возражений не встретил. Только согласные кивки. Возможно, даже облегченные.
Что же происходит?
Я наконец встряхнулся от замкнутости в себе, обычно я провожу там много времени, переставляя все ту же, исстари знакомую мебель, и не обращая внимания на других.
А они тем временем тоже потеряли покой.
Что-то витало в воздухе. Что-то подсказывало каждому: пора сваливать. Даже монахам, пожалуй, не терпелось избавиться от нас. Любопытно.
На воинской службе выживает тот, кто прислушивается к подобным чувствам, даже когда они не имеют никаких видимых причин. Если чувствуешь, что пора двигаться, то двигайся. А если не прислушался, остался на месте и прищемили тебя, плакать будет поздно.
Глава 12. Мохнатые холмы
Чтобы добраться до джунглей Одноглазого, нам пришлось пройти сколько-то миль лесом, а потом — пересечь кольцо весьма странных холмов. Холмы были округлые, очень пологие, и ни единого дерева на них, несмотря на не слишком большую их высоту, не росло. Холмы покрывала странная короткая буроватая травка, очень легко подхватывающая огонь и потому исполосованная черными шрамами. Издали холмы казались стаей громадных рыжешерстых горбатых зверей, устроившихся поспать.
Я нервничал. Этот облик спящих зверей не давал мне покоя. Я почти ожидал: вот сейчас эти холмы проснутся и стряхнут нас. Я даже спросил Одноглазого:
— С этими холмами ничего такого необычного нет? Может, ты просто случайно забыл предупредить?
Он насмешливо взглянул на меня:
— Нет. Хотя всякие невежды верят, что это — могильные курганы тех времен, когда по Земле бродили великаны. Однако это — просто так себе холмы. Внутри — только земля да камень.
— Тогда почему они внушают мне такое странное чувство?
Он оглянулся — и тут же вид его сделался озадаченным.
— Холмы ни при чем, Костоправ. Это — что-то там, за ними. Я тоже чую. Словно мы только что увернулись от пущенной стрелы.
Я не спрашивал, что именно там было. Знай он это — объяснил бы без вопросов. К концу дня я понял, что и всем нашим, подобно мне, беспокойно.
Впрочем, от тревог сейчас не больше проку, чем обычно.
* * *На следующее утро мы встретили двух иссохшихся, сморщенных карликов — соплеменников Одноглазого. Обоим с виду было по доброй сотне лет. Один беспрестанно перхал и одышливо сопел, словно вот-вот помрет.
— Наверняка незаконные внуки нашего крокодилища! — загоготал Гоблин.
Да, сходство наблюдалось. То есть мы и ожидали этого сходства, привыкнув, что наш Одноглазый — явление уникальное.
— Ах ты, торба похабная! — вызверился на Гоблина Одноглазый. — Тебе еще с этими черепашками по базарам ходить!
Что за дьявольщина? Какой-то туманный хозяйственный разговор? Однако Гоблин, похоже, тоже ничего не понял.
Одноглазый, улыбнувшись, продолжал тараторить со своими сородичами.
— Я так полагаю, это — проводники, за которыми посылали монахи, — сказала Госпожа.
Монахи оказали нам эту услугу, узнав о наших намерениях. Да, проводники нам понадобятся. Миновав джунгли Одноглазого, мы будем нуждаться в переводчике и для него.
Вдруг Гоблин издал возмущенный клекот.
— Что такое? — спросил я.
— Да он им врет бессовестно! И что здесь необычного?
— Откуда тебе знать? Ты ведь не понимаешь их языка.
— И не нуждаюсь. Я знаю Одноглазого — еще с тех пор, как твой папаша был мал и зелен. Глянь! Классический его подходец — корчит из себя могучего волшебника из далеких земель. Секунд через двадцать он…
На лице Гоблина заиграла глумливая улыбочка. Он что-то пробормотал про себя.
Одноглазый воздел руку к небесам. В полусогнутых пальцах его появился светящийся шар.
Раздался громкий «чпок», словно из бутылки вышибли пробку.
Рука Одноглазого наполнилась болотной жижей, тут же просочившейся сквозь пальцы и потекшей к локтю. Опустив руку, он в недоумении воззрился на нее.
Затем завизжал и резко обернулся к Гоблину.
Тот, невинный, словно дитя, усиленно изображал беседу с Мургеном. Но не имея мочи притворяться, вороватые глаза Мургена выдали Гоблина с головой.
Одноглазый по-жабьи раздулся, готовый взорваться. Но — случилось чудо: он сдержался. По губам его скользнула скверная улыбочка, и он вернулся к разговору с проводниками.
Сколько знаю его, то был второй случай, когда он сохранил самообладание и не поддался на подначку. Хотя Гоблин в этот раз был зачинщиком, что тоже бывало редко.
— Интересно, — сказал я Масло. Тот утвердительно хрюкнул. Его все это нисколько не волновало.
Тогда я спросил Одноглазого:
— Ну? Уже объяснил, что ты — некромант Глас Северного Ветра, явившийся успокоить боль их сердец, приведенный сюда тревогами за их благосостояние?
Он действительно пробовал однажды купить на такой трюк племя дикарей, у которых случайно оказалось потрясающее количество изумрудов. И на горьком опыте убедился, что дикие — не значит тупые. Они совсем было собрались сжечь его, привязав к столбу, но Гоблин решил выкупить его. Вопреки самому себе, о чем он, с завидным постоянством, сожалел после.
— Да нет же, Костоправ, на сей раз — совсем не то. Разве стал бы я со своими такие шутки шутить?
Стыда в Одноглазом не было ни на грош. Ну зачем лгать тем, кто знает его насквозь? Он и со своими же проделает что угодно, да еще как! И вообще с кем бы то ни было, если ему это сойдет с рук. И совесть его мучить не станет.
— Да уж вижу. Только учти: нас слишком мало, и мы слишком далеко от безопасных мест, чтобы позволять тебе развлекаться обычным образом.
Голос мой звучал угрожающе — достаточно, чтобы заставить Одноглазого поперхнуться. И, когда он вернулся к болтовне с нашими возможными проводниками, тон его разительно переменился.
И все же я решил освоить хоть немного этот язык. Просто для пригляда за Одноглазым. А то его зачастую ошибочная самоуверенность имеет свойство проявляться в самое неподходящее время.
Присмиревший на время Одноглазый выторговал условия, удовлетворившие всех. Мы получили проводников для похода сквозь джунгли и посредников-переводчиков для общения с жителями лежащих за джунглями земель.
