Виталий Сертаков - Демон и Бродяга
Полное отсутствие мирного жилья наводило Коваля на мысли о подземных военных объектах, однако обследовать примыкающие тропы было некогда. Благодаря остаткам авиационных плит грузовик кое-как двигался. Кони уставали, но послушно тянули с одной пологой вершины на другую.
Так и пришлось заночевать на открытом месте…
Тайга здесь сильно отличалась от того мирного, набитого зверьем леса, что окружал изобильные деревни Хранителей на Урале. Не похожа она была и на ту, которая окружала городок Читу. Изменения начались не сразу, как только они перевалили железнодорожную ветку, а немного позднее, после первого вросшего в почву блиндажа. Внешне все, как в обычном лесу, горожанину везде показалось бы одинаково сыро и одиноко, но любой мальчишка из породы детей Красной луны сразу засек бы разницу.
Чем дальше они уходили на юго-запад, чем круче сменялись подъемы и впадины, тем все более пустым и звонким становился лес. И не просто пустым. Коваль вдыхал воздух, пробовал землю на вкус, растирал в ладонях травы. Радиация давно растворилась. Химическое заражение тоже миновало эти мрачные буреломы. Однако все реже звенели голоса птиц, все реже колотили дятлы, и все реже попадались норки вдоль подмытых берегов ручьев.
И все отчетливее гремели подземные жернова.
Вниз, слева и справа от бетонки, плавным косогором спускались алые ягодные склоны, на них неровными рядами росли вековые корявые сосны, но ни одна из них не вытянулась прямо, как положено сосне. Искореженные мутацией стволы изгибались, скручивались самым диким образом, даже ныряли под землю, чтобы вынырнуть снова и задрать к небу чахлые кроны.
Пахло сыростью, перебродившими лесными ягодами, и едва заметно тянуло дымком, откуда-то с юга.
Между взрослыми деревьями притулились молоденькие елочки, укрытые копной неестественно длинных, почти черных изогнутых иголок, а поверх иголок укутанные плевками белесой паутины. Здесь росли грибы, похожие на сыроежки, с огненными и рубиновыми шляпками по полметра в диаметре. Грибы бахромой подметали землю: не то что кушать их, даже стоять рядом не хотелось, от невидимых мелких спор свербило в носу. Грозди рыжих ягод пахли резко, слишком назойливо, чтобы их захотелось попробовать. Антип заявил, что это очень хорошо, пусть растут, потому что в ядовитый ягодник ни один крупный зверь не ходит, стороной берегутся.
Угрюмые, неприветливые пустоши и необъяснимое, волнообразное шевеление почвы под ногами, даже не почвы, а глубинных слоев, точно титаны, закованные в цепи в дебрях пещер, неспешно растирали камни в песок.
Косые лучи солнца били сквозь кроны матерых елей, пронизывали громаду тайги. Ветерок трепал колючие кудри и пел в кронах свою вечную песню одиночества. Изобильные ягодные поля спускались рыжим одеялом по обе стороны извилистого хребта, а позади проехавшей машины примятые кустики уже распрямились, скрывая проделанные ночью колеи.
Лошади почти не спали, нервничали, даже не полакомились зерном, щедро засыпанным в мешки. Старец не позволил распрягать; кабины и платформу закидали ветками, замаскировали, насколько это было возможно. Антипа старец услал на дерево, тот в темноте шустро взобрался по стволу ближайшей сосны. Ночью его сменил Лука. Артур слышал, как они перекликались, подражая птицам. Что ни говори, эти двое были всецело преданы Бродяге и дело знали туго.
Артуру досталось ночевать на переднем сиденье, он спал чутко, организм быстро возвращался к тому вечно тревожному, готовому к драке состоянию, которое не покидало его в молодости, в бытность учеником у Качальщиков. Он снова становился Клинком, лучшим учеником Хранителя силы Бердера, готовым ночевать в сугробе, сутками выслеживать врага в студеной воде ручья и сосать молоко у дикой лосихи.
Раз пять за ночь Артур приподнимался, слушая тайгу. Однажды низом, обогнув машину крюком, прошли несколько крупных копытных. Другой раз на крышу кабины стрелка опустилась сова. Потом Буба зашевелился и бегал в кустики. Под утро, метрах в двухстах от капота, что-то низкое, шустрое быстро перевалило через хребет и устремилось в сырую низину. Лошади всхрапнули, но как следует испугаться не успели.
Несколько раз Артуру казалось, что он слышит короткий далекий посвист. Тогда и сонное дыхание Варвары прерывалось, ее организм словно выжидал и решал – пробудиться окончательно или можно опять расслабиться. Полностью она никогда не расслаблялась, это Коваль уже понял, поскольку сам болел аналогичной болезнью. Молодая женщина, принявшая на себя командование целым городом, во враждебном окружении таежных племен, на самой границе двух империй, разучилась отдыхать…
Заботило президента то, что их маленький караван двигался слишком медленно, недопустимо медленно! Разумной частью своего естества Артур понимал, что без Бродяги и Варвары, без пулеметов и сменных лошадей до Петербурга он не доберется. С другой стороны – именно мортус и являлся целью путешествия, только он, по мнению джинна, и мог остановить нашествие халифата на русские земли. Поэтому приходилось терпеть размеренную поступь тяжеловесов. Артуру оставалось лишь гадать, дождутся ли его в Петербурге или выберут нового президента, а может, войну к тому времени завершат и собственные дети его позабудут…
– Крупная стая, – шмыгнул носом Антип. – Ране-то таких крупных не видали, да, ваша святость?
Коваль опустился на теплый мох, приложил ухо к земле. В неровной, рассыпчатой дрожи он угадывал уже отдельные дробные удары. Приближались некрупные животные, меньше волка, гораздо легче лося и кабана, но при этом явные хищники. Стая преследовала не грузовик Бродяги, она постоянно смещалась то влево, то вправо, следом за мечущейся жертвой. По идее, с людьми они не должны были встретиться, стае полагалось пронестись гораздо ниже по склону.
– Гонят зверя, – подтвердил Артур.
– Чуешь, Кузнец, да? – шепелявил Бродяга, пристраиваясь рядом, на широком капоте. – Вроде и нет ничего, а зябко, да? Завсегда тут зябко, и охотнички за чугунку ходить, я слыхивал, не любят…
– Зайцы, они и есть – зайцы, – туманно повторила Варвара, быстро, не глядя, натягивая портупею. – Уж, как ни молилась, видать – судьбина у нас такая глупая, бог не уберег.
– Да брось ты о боге, – сплюнул Бродяга. – Кажись, не про нашу душу стрекочут. Кажись, ловют кого… Можа, и пронесет. Лука, огонек готов?
– Как есть, ваша святость!
Зашипели горелки. Лука откинул бронированные створки на задней кабине, выставил наружу стволы огнемета. Его напарник ловко спустился с дерева, перебирая по коре босыми загрубевшими пятками, как африканский сборщик кокосов, подхватил мешок с чем-то тяжелым, закинул лямки за спину и снова побежал вверх по стволу.
– Вы по зайцам из огнемета собираетесь? – вежливо спросил Артур, не вполне понимая, как предложить свои силы в этой кутерьме.
Он уже отчетливо слышал стаю ногами, не меньше сотни особей, и угадал вдруг, чем отличается дробный перестук их невидимых пока конечностей от охотничьей поступи волков.
Эти скакали.
– Слышь, ты бы не вылезал, – добродушно посоветовала Варвара. – Это те не кроли, такой погани ты еще не видал!
Она выбралась из кабины и, волоча за собой пулемет, полезла на крышу, к Бубе.
– Злые. Мокрые. Злые. Плохие, – исступленно твердил боязливый дикарь. Коваль слышал, как его уставшее сердечко отбивает почти двести ударов в минуту.
– А ты вообще заткнись, вонючка синяя, не то – скину вниз, – добродушно посоветовала Варвара.
– Кажись, задрали кого-то, как пить дать, только вот не пойму, кого. Не кабарга, это точно… – Бродяга потер щетину и, прикрыв глаза ладонью, стал разглядывать русло ручья, черной змейкой нырявшее под холмом. – Эй, Антипушка, забери этого болотника, чтоб не мешался, и коников обсыпьте.
Антип, чуть ли не вниз головой, сверзился с сосны, развязал свой мешок и принялся обсыпать незащищенные ноги коней мелкой желтоватой пудрой, по запаху похожей на цветочный сбор. Обрадованная Варвара столкнула Бубу ему в помощь. Коваль сразу вспомнил, как питерские караванщики укрывали железными кольчугами лошадей во время нападений летучих змей. Он намеревался возразить Варваре, что видал погань и пострашнее, чем стая ушастых грызунов, но тут среди кочек и елок показался тот, за кем шла погоня, и… президент застыл с открытым ртом.
Это был кентавр.
6
КИТОВРАС
– Мать твою так… – протянул Лука, от неожиданности выпустил рукоять огнемета и тут же получил задравшимся прикладом в подбородок. Антип влез на крышу грузовика, чтобы лучше видеть. Варвара отложила пулемет и встала на капоте на колени, прижав к глазам бинокль.
Не просто кентавр, а скорее – кентавренок, с некоторым умилением определил про себя Артур, хотя умиление быстро сменилось совсем другими чувствами.
Этот кентавр сильно отличался от своих рисованных мультипликационных собратьев, которых Артур помнил по детским фильмам. Тощие жеребячьи ноги еле его держали, на бабках сочились кровавые мозоли, в неровной бурой шерсти застряли колючки. Каурая масть на спине лошади плавно переходила в темно-шоколадный загар на спине человека, истекающие потом лопатки работали, как поршни, длинные руки при беге едва не доставали земли. Кожа на узкой, цыплячьей груди подростка вздымалась и опадала, натягиваясь на ребрах. Ребер у него было явно больше, чем у человека. На мокрых боках, на животе и плечах клочьями росла светло-коричневая, почти шоколадная шерсть. Когда беглец достиг подножия холма, стало очевидно, что это не шерсть растет клочьями, а ее кто-то совсем недавно активно выдергивал. Наверное, хищники уже неоднократно настигали раненого беглеца, бросались на него скопом, но он находил силы, сбрасывал их и устремлялся дальше. Кентавр дышал со свистом и хрипом, и там, где он пробегал, на мокрый мох осыпался кровавый пот.
