Сергей Самаров - Резервация разума
Но вопрос все же опять сводился к тому, кто запустил «беспилотник». Если это американская научная экспедиция, то еще не факт, что она передаст полученные данные грузинским пограничникам. А если и передаст, то опять же не факт, что грузинские пограничники передадут их террористам, которые возвращаются из Сирии или Ирака в российские Северо-кавказские республики. В любом случае, хотелось узнать то, что сумел рассмотреть дрон.
Мы продолжали смотреть в монитор. Пока же «беспилотник» облетал заброшенную деревню, что-то там просматривая, и конкретно никого, кажется, не выискивая, но провалившиеся крыши домов его, похоже, интересовали мало. Я вообще не понимал, зачем американским ученым и спецназовцам из корпуса горных егерей, этой деревней интересоваться. Но, облетев деревню по кругу, и не удосужившись заглянуть центр, «беспилотник» ушел в сторону склона, где неподалеку от крайних дворов высились традиционные для здешних мест каменные средневековые башни. Мне как-то рассказывали, что башни такие изначально строились деревянными, по мере набора этажей, с легким уклоном в сторону центра, а потом, поверх дерева, обкладывались снаружи камнями, которые на деревянную основу и опирались. И в сложные и опасные периоды башни могли спрятать всех жителей деревни и их скот от любого врага. Потому нижний этаж всегда был похожим на загон для скота. Брать такие башни штурмом было сложно и долго, да и смысла особого не было, и потому их обычно оставляли в покое, удовлетворившись разграблением деревенских домов. Именно этим, а отнюдь не крепостью средневековой кладки, обусловлено то, что башни во множестве стоят до сих пор.
– Что он там ищет? – капитан Светлаков мыслил точно так же, как я.
– Если ищет, значит, знает, где что-то можно найти, – сделал я логичный вывод. – Иначе нашел бы себе более достойное дело.
– Афиногенов! – обратился Светлаков к младшему сержанту. – Ничего интересного рядом с башнями не видели?
– Они же, товарищ капитан, стоят от нас по прямой линии одна за другой. И нам только первую видно.
– А следить следовало за третьей. – подсказал я, не отрывая взгляда от монитора.
– Что там? – подслеповато сузил глаза капитан Светлаков.
Я остановил изображение, и отмотал видеосюжет чуть-чуть назад. Запустил снова, и остановил в нужном месте.
– Что это? – спросил я, показывая пальцем.
– Бойница. – сообщил капитан.
– Окно-бойница, – подтвердил младший сержант Афиногенов.
– Даже я понимаю, что это не ворота свинофермы, – мне не трудно было согласиться с их обоюдным утверждением. – Я спрашиваю вот про это.
Я показал пальцем еще раз. В этот раз увидели оба.
– И что это? – спросил меня капитан.
– Для облачка это слишком низко. Облака в стороне плывут. Гораздо выше, – сообщил младший сержант.
– Это кусочек дыма. Дрова сухие, дыма, практически, не дают. Но попался гнилой кусок, дым и вырвался. Возможно, костер водой залили, и это просто облачко пара, а не дым. На пар это тоже похоже.
– Точно, – согласился Светлаков. – Ну и глаз у тебя, Троица. Охренеть можно. Ведь только на секунду облачко промелькнуло. И оно ведь именно из бойницы вышло.
Избегая новых попыток устроить спор о приоритете родов войск, я удержался, и не сказал, что это обычный взгляд военного разведчика.
– Но, товарищ капитан, – вмешался в разговор двух офицеров младший сержант, – костер просто так не заливают. Нужно было увидеть «беспилотник», и опасаться его, чтобы спешно костер заливать.
– «Беспилотник», во-первых, летел не слишком высоко, – возразил я, – и его не сложно было услышать. А, во-вторых, это могло быть простым совпадением. Костер могут заливать потому, что надобность в нем отпала, а человек бережется, прячется, и лишний дым пускать не хочет. Как раз в момент пролета дрона кто-то залил свой костер, не зная даже, что за башнями наблюдают. Только кто?
– Кто? – обратился ко мне, как к энциклопедии, капитан Светлаков.
ГЛАВА ПЯТАЯ
– Думаю, что там человек.
Мой вывод, конечно, вызвал пусть и краткосрочное, но всеобщее оживление. Однако и настороженность тоже. В первую очередь, у капитана Светлакова.
– Время, когда вы не вели наблюдение? – требовательно спросил начальник заставы.
– Только во время смены наряда, товарищ капитан, – в голосе младшего сержанта откровенно звучали нотки вины. – Но в это время всегда ведется наблюдение с вышки.
– И еще пару минут, когда аккумулятор меняли, – добавил солдат-пограничник. – Все остальное время, товарищ капитан, кто-то один постоянно находился у прибора.
– А предыдущая смена?
– Не могу знать, товарищ капитан, – отозвался Афиногенов. – Но у них аккумуляторы полностью сели. Нам звонили, чтобы мы свежие принесли. Что-то могли и не увидеть.
Светлаков повернулся ко мне.
– Троица, что еще увидел? И твое мнение об облаке дыма.
Я снова отмотал назад видеосюжет, и, не отвечая на вопросы капитана, включил его в самом начале, когда объектив цеплялся за обломки скутера. При этом сделал самое крупное из возможного увеличение. Но не запустил сюжет в режиме видео, а через программу видеомонтажа, как более удобный инструмент, стал просматривать пошагово.
– Там нет Прсжнана, сына Матомоссэ, – подсказал мне квантовый киберкомпьютер. – Там вообще нет никакого тела, ни его, ни кого-то другого.
– Я вижу, – мысленно согласился я. – Мог ктарх после падения разбившегося скутера остаться в живых, и уйти?
– Если бы он не погиб сразу, его шлем восстановил бы и его, и скутер, и Прсжнан, сын Матомоссэ вернулся бы на базу. Кроме того, я слышал бы его шлем. Но я не слышу его. И на базу он не вернулся. Так говорят мне другие шлемы.
Наш мысленный разговор был, естественно, недоступен для пограничников, обладай они даже собачьим слухом. И потому отсутствие ответа на прямой вопрос заставило капитана Светлакова повторить сказанное.
– Троица, я спрашиваю, что ты еще увидел. И что думаешь о дыме.
– Увидел я пока только одно – дым. И не увидел тоже только одно – тело ктарха среди обломков скутера. Вижу обломки кресла, в котором ктарх сидел во время полета, а тела – нет.
– Тело могло выпасть раньше, при попадании ракеты, – предположил капитан.
– Тогда выпало бы и кресло. Мне так ситуация видится. Хотя мне трудно судить об этом. В меня ни разу из ПЗРК не стреляли. А летал я много. Больше, правда, на вертолетах и на грузопассажирских десантных самолетах.
– Твои годы еще молодые. – насмешливо ответил Светлаков, очевидно, с высоты своего звания, которое мне пока было только обещано в неопреденном будущем, до которого еще следовало дожить. Внешне капитан выглядел, конечно, моложе меня. Голова еще не была тронута сединой. Впрочем, у меня на голове был шлем, который седину скрывал вместе со всеми волосами. Только вот щетина седая лезла откровенно. Но она даже вместе с глубокими морщинами «погоду не делала», будучи обычно скрыта под маскировкой пары погон с тремя маленькими звездочками каждый, или просто придавала лицу больше мужественности, и все. К тому же в настоящий момент на мне даже погон не было.
– Не каркай, – без возмущения и даже лениво попросил я. Но попросил твердо.
– Не зарекайся. – предупредил капитан строго, как умудренный жизненным опытом командир предупреждает сопливого новобранца, своего подчиненного.
Как человек не конфликтный, я постарался не заметить его командного тона, и молча включил продолжение видеосюжета с «беспилотника». Сам «беспилотник», кажется, никак не отреагировал на меленькое облачко дыма, вырвавшегося из бойницы башни. Не дано мне было знать и то, обратили на него внимание или не обратили люди, что «беспилотником» управляли. Скорее всего, они тоже не служили в спецназе ГРУ, и ничего не заметили. Иначе их «беспилотник» обязательно задержал бы камеру на бойнице, а не полетел бы дальше без остановки. Такая ненаблюдательность больше походила на подготовку грузинских пограничников. В моем понимании, спецназ американских горных егерей обязан был обратить внимание на этот дымок. На то он и спецназ, чтобы все замечать. Но, если спецназ не заметил, тем хуже для него и лучше для нашей группы. Согласно мировой теории и статистике, готовят американцев хорошо всегда, в этом сомнений нет. Но обычное легкое высокомерие по отношению к спецназовцам других стран американцев многократно подводило уже, и многократно же подведет в будущем. У них нет необходимой концентрации тогда и там, где без концентрации работать невозможно. А у нас даже солдаты обучены всегда быть предельно сконцентрированными. И, даже уволившись из армии, не могут избавиться от служебной настороженности еще многие годы, как сами мне иногда пишут. Но в этом во многом и заключена сила спецназа ГРУ, помноженная на систему подготовки. Именно, помноженная, у не сплюсованная с системой подготовки. Математику я когда-то тоже изучал, и вижу разницу между сложением и умножением.
