Алекс Орлов - Возвращение не предусмотрено
Скоро вагонетки вкатились внутрь белых облаков, и капитану с непривычки показалось, что он ничего не видит. Однако позже, присмотревшись, он стал различать кипящую в скважинах грязь и снующих вдоль булькающих ям служителей, вооружённых длинными щупами.
Возле скважины, обозначенной связкой из синих ламп, вагонетки остановились. Все прибывшие сошли на специально приготовленный помост. И Хоуп сошёл тоже.
Его слегка трясло от волнения, поскольку капитан понимал, что сейчас должно произойти нечто ужасное.
— Как ведёт себя субстанция? — спросил Пятьсот десятый у служителя в синем костюме и с большой буквой «К» на спине, что означало «катализатор».
— Успокоилась полностью, сэр, — ответил «синий».
— Тогда вызывай транспорт…
— Есть, сэр, — ответил «синий» и, достав рацию, произнёс в неё несколько непонятных слов.
Скоро по колее застучали колеса, и по параллельным путям к яме подъехала ещё одна вагонетка, нагруженная длинными тюками.
Вместе с вагонеткой прибыла многочисленная команда грузчиков в синих комбинезонах. Они стали быстро распаковывать поклажу.
— Хоуп! — позвал Пятьсот десятый, и капитан, оторвавшись от праздного созерцания, поспешил к начальнику.
— Нужно проследить, как будут меняться оптические характеристики воздуха, — пробубнил Пятьсот десятый. Сквозь затемнённое стекло костюмной маски его лицо выглядело совсем не таким значительным, как в кабинете.
— Да, сэр, конечно, — ответил Хоуп и тотчас распахнул стальной чемоданчик. Он уже достал портативный дефрактор, когда услышал странные звуки и чуть его не выронил.
Капитан обернулся: в руках рабочих отчаянно бился живой человек. Бедняга был связан, закрывавшая рот капа не позволяла ему кричать, и он лишь мычал и пучил глаза, зная, что его ждёт.
«Да это же девайс!» — догадался Хоуп, не в силах оторвать взгляд от ужасной сцены.
Вскоре девайса стали опускать ногами вниз в жирные складки грязи. Едва их коснувшись, абориген выгнулся дугой, но вдруг обмяк, позволяя топить себя дальше.
Когда беднягу отпустили и на поверхности субстанции остались торчать только его голова и плечи, получившая жертву яма активизировалась и грязь в ней начала сгущаться и подрагивать.
Лишь усилием воли капитан Хоуп заставил себя вернуться к своим обязанностям. Он посмотрел на показания дефрактора и неверным пальцем нажал кнопку «запись».
«Так вот о чём говорил мне сержант», — вспомнил Хоуп, глядя, как подёргивается тело девайса, которое пробовали на вкус невидимые силы скважины.
Наконец последовал неожиданный для Хоупа рывок, и тело жертвы в одно мгновение исчезло, а грязь сомкнулась над ним с удовлетворённым чавкающим звуком.
Кто-то радостно засмеялся и зааплодировал. Остальные подхватили эти аплодисменты, шлёпая одетыми в толстые перчатки ладонями. Звуки получались глухими и оттого какими-то жуткими, а существа в мешковатых костюмах напоминали стаю сошедших с ума пингвинов.
— Хорошо получилось — чисто! — этот голос принадлежал Пятьсот десятому. — Ты замерил показания? — спросил он, обращаясь к Хоупу.
— Да, сэр. Замерил…
— Тогда поехали дальше. Нам ещё сегодня четырнадцать скважин загрузить надо…
Вся группа расселась на прежние места, и вагонетки покатили дальше. Следом за ними двинулся транспорт катализаторной бригады, рабочие которой заботливо поправляли тюки, чтобы с ними ничего не случилось.
20
Возвратившись из долины, Хоуп ещё какое-то время сидел в хранилище защитных костюмов. Сержант Пэнтфилд, который ведал сохранностью и очисткой костюмов, отпаивал его отвратительным кофе.
Капитан-инспектор тупо пил безвкусную жидкость, пока ему не захотелось в туалет.
— Спасибо вам, сержант, — сказал он, поднимаясь со скамьи. — Вы вовремя меня поддержали.
— Ничего, сэр. Всегда рад услужить господину офицеру.
Хоуп подобрал свой чемоданчик и, кивнул на прощание, вышел в коридор, чтобы успеть в туалет. Там, возле самого удобного писсуара, расположенного у окна, он встретился с Пятьсот десятым.
— Что вы себе позволяете, Хоуп?! — недовольно произнёс начальник промышленной зоны. — Вассерман уже сорок минут ждёт результатов замеров, а вы как в гейзер провалились!
Упоминание о гейзерах вызвало у капитана подёргивание левой щеки.
— Прошу прощения, сэр, но мне было не по себе и сержант Пэнтфилд отпаивал меня кофе, — признался Хоуп.
— Ах, ну да! — вспомнил Пятьсот десятый, застёгивая брюки. — Вы же у нас в первый раз.
— Так точно, — подтвердил капитан и посторонился, пропуская начальника.
Тот остановился возле умывальника, пустил воду и задумчиво посмотрел в зеркало, где отражалось лицо немолодого урайца, страдающего невоздержанностью в еде.
— Давай отливай скорее и бегом к Вассерману. Мне интересно узнать, что он на это скажет…
— Есть, сэр.
Комендант ушёл, и капитан Хоуп закончил свои дела в полном одиночестве.
«Наверное, я больше не смогу наблюдать за этими беднягами в бинокль», — подумал он, отсчитывая восьмую дверь от туалета — именно там в отделе «Планирования интенсивности» сидел капитан Бакс Вассерман.
— Привет, коллега, — поздоровался Хоуп и заискивающе улыбнулся. Вассерман выпучил на вошедшего свои рыбьи глаза и, не отвечая на приветствие, бросил:
— Давай.
Хоуп молча открыл чемоданчик и, вытащив из него дефрактор, взгромоздил прибор на стол Вассермана, зная, что его это взбесит.
— Мог бы сразу достать один концентратор!
— Извини… Одну минуту. — Хоуп выдернул за колечко пластинку концентратора и протянул её Баксу. — На, анализируй…
— Без тебя проанализирую. — Вассерман быстро сбросил показания в архивный раздел базы данных и вернул Хоупу устройство.
— Можешь убираться, инспектор…
«Ах вот в чём дело! Тебе моя инспекторская должность покоя не даёт, червь,» — усмехнулся про себя Хоуп, а вслух сказал:
— Я не могу, Бакс, Пятьсот десятый ждёт ответа…
— Тогда и ты жди, — скривился Вассерман и указал Хоупу на стул в самом дальнем углу помещения. — Кстати, — лицо Вассермана озарилось неожиданной улыбкой, — как тебе в первый раз?
— Плохо, — не стал кривить душой Хоуп. — Кстати, ты не знаешь, откуда их берут — случайно, не из той деревни, что возле лаборатории?
— Случайно не из деревни, — насмешливо проговорил всезнающий Вассерман. Ему хотелось оставаться таинственным и надменным, однако свойственная ему хвастливость брала своё.
— С побережья их таскают, чтобы здесь никаких волнений не было… — сказал он.
— Понятно… А какой в этом смысл, Бакси? Зачем этих несчастных ошпаривают в горячей грязи?
— Ты что, тупой? Они же и есть катализатор.
— Да уж я понял, что они — катализатор. Хотелось бы узнать научное обоснование…
— Это невозможно. — Вассерман отрицательно покачал головой, не прекращая долбать по клавишам узловатыми пальцами и поглядывать на экран, где росли и множились колонки бесчувственных цифр.
— Я понимаю — секретность. Бакс перестал вводить информацию, посмотрел с ухмылкой на коллегу Хоупа и сказал:
— Нет, не поэтому. Просто никакого научного обоснования этой технологии нет. Мы суём в грязь этих папуасов, а грязь даёт нам кристаллы. Механизм срабатывает уже не одну сотню лет, а когда на Политехе и Суихабере попытались поэкспериментировать, две тысячи гейзеров просто-напросто умерли.
— Умерли! — повторил поражённый Хоуп, прижимая к груди чемоданчик.
— Вот именно. С тех пор о подобных вещах даже не заикаются.
Больше Вассерман не проронил ни слова. Он работал ещё с четверть часа, затем распечатал результаты и подал листок Хоупу.
— Вот, — сказал он. — Двенадцать из пятнадцати скважин заряжены на ближайшие полтора-два года. Три зарядки катализатора оказались неудачными. Это легко проверить — через десять часов гейзеры выбросят тела девайсов на поверхность… Ты чего, коллега?.. — спросил Бакс, видя, как пожелтело лицо Хоупа.
— Уже все нормально, — сказал тот и, глубоко вздохнув, через силу улыбнулся. — Я пошёл к Пятьсот десятому.
21
Начальника промышленной зоны Хоуп застал в его кабинете — одного, без майора Кархарда.
— А, инспектор, — очнулся от своих мыслей Пятьсот десятый. — Ну что, Вассерман видел результаты?
— Видел, сэр.
— Какова была реакция?
— Чья реакция?
— Реакция Вассермана, конечно. Что он сказал?
— Он сказал, сэр, что в двенадцати случаях закладка катализатора прошла успешно, однако три других скважины исторгнут тела девайсов обратно…
— Ну и ладно, это хорошие результаты… Кстати, — Пятьсот десятый, тяжело отдуваясь, выбрался из кресла, — пойдём, у меня для тебя кое-что есть.
