Владимир Лосев - Хищник
Люди пытались выжить и делали для этого все, что могли. Кто находился на нижних этажах, побежали к выходу, кашляя и задыхаясь — у них был неплохой шанс спастись, и большинству действительно повезло. Погибло только несколько сердечников, да еще пятеро заблудившись в удушающем дыму, не нашли выхода и задохнулись.
А вот у тех, кто оказался на верхних этажах, шансов на спасение почти не было.
Одни чуть сообразительнее других, поняли, что через коридор, где бушевало пламя, выйти не удастся, и стали прыгать вниз на газетный киоск, стоящий у входа, надеясь, что тот смягчит падение. Так и случилось. Первые, пробив крышу, сломали себе ноги, но выжили, а вот тем, кто последовали за ними, уже так не повезло.
Поле падения еще двоих киоск просто развалился, следующие падали на кучу пластикового хлама и бились насмерть.
Неизвестно откуда появилась рота солдат. Если судить по розовым чистым лицам — из бани, находящейся недалеко. Шли они организованно колонной, числом около роты. По команде командира старшего лейтенанта, имя которого история не сохранила, стали ловить в шинели тех, кто прыгал. Они сумели спасти пять человек, пока одна толстая тетка не убила двоих ребят, раздавив их об асфальт, разорвав шинель, которую они держали. Тогда защитники отечества отступили по команде того же старшего лейтенанта, унося с собой тела убитых.
А дальше сама смерть правила бал. Это было по-своему трагично красиво. Клубы искр вылетали из окон и с вентиляционных шахт. Языки огня лизали стены, оставляя черные следы копоти.
На четвертом и пятом этажах люди стояли на подоконниках и ждали, когда пламя доберется до них, а потом летели вниз горящими беспомощными куклами.
Пожарники приехали, но как всегда, как у нас бывает с теми машинами, чьи лестницы не доставали до верхних этажей, а те машины, подъемное устройство которых позволяло добраться до крыши, находились в ремонте. Спасатели не могли пробиться выше третьего этажа, поэтому все, кто находились на четвертом и пятом, были обречены. Конечно, пожарные машины спешили сюда и из других районов, только шансов на то, что они успеют кого-то спасти, не было — слишком быстро распространялся огонь.
Влад Котов — обожженный с горящими волосами полз к окну, чтобы присоединиться к тем, кто уже погиб внизу, не очень хорошо понимая, что делает. Боль в теле была настолько адской и нестерпимой, и, он был готов спрыгнуть вниз, чтобы избавиться от нее. Он знал, если бы даже случится чудо, и его сумеют вытащить из пылающего ада, то шансов выжить у него все равно не было.
Кожи практически не осталось, волос тоже, вместо здорового крепкого парня, который вошел в здание, теперь к окну полз обугленный кусок мяса. Вероятно, если бы он получше соображал, то остался бы на месте — какая разница, где умирать и как?
Главное — все-таки результат, а не способ его достижения.
Но вперед толкала ужасная боль, и он полз, теряя сознание и снова приходя ненадолго в себя.
Смерть сама решает, кто и когда должен погибнуть. Едва Кот добрался до окна и стал переваливаться через подоконник, как его подхватила чья-то сильная рука и потащила вверх.
Если бы мог он что-то видеть обожженными глазами, то заметил бы, что фигура спасителя сливается со стеной здания. Ее не могли заметить ни толпа зевак, ни люди из соседних зданий, в окнах которых торчало немало любопытных, ни даже те, кто стоял на подоконниках в соседних комнатах, озираясь и ожидая чуда.
Человек поднялся по кирпичной стене, вытащил Кота на плоскую крышу, где плавился от жара битум, и перекручивались листы рубероида, создавая странную и жуткую композицию, перебежал на другую сторону здания, выходившую в пустой, закрытый железными воротами двор и спустился вниз.
Для подъема и спуска он не пользовался веревкой или какими-то другими приспособлениями, довольствовался только ногтями на руках и ногах, которые подросли, отвердели, превратившись в жесткие когти, пробивающие цементный раствор, скрепляющий кирпичи.
Влад лежал у него на спине и умирал, не понимая, что происходит. Только во дворе, к нему на мгновение вернулось сознание, но и тогда он ничего не понял.
Здесь было пусто и слишком тихо, сюда не долетали крики гомонящей толпы на улице, не падали тела и пылающая мебель, так как внутрь двора не выходило ни одно окно горящего здания.
Он очнулся, когда по его телу, точнее по обгорелому мясу, прошлись ловкие умелые руки, втирающие остро-пахнущую мазь, боль была адская, даже превосходящая всю ту, что ему довелось испытать. Крот яростно замычал, потому что для стона не мог разлепить спекшиеся губы.
— Слушай меня, Владик, и запоминай, — проговорил человек. — Много лет тому назад твой дед спас мне жизнь, он меня и послал сюда, когда услышал по радио, что горит здание, в которое тебя отправил. Так что сейчас я просто возвращаю свой долг ему…
— А — а-а-ы-ы… — промычал Влад, когда смог наконец разлепить губы, говорить он все равно не мог, горло и связки были обожжены. — Ы-ы-ы.
Он хотел сказать — «спасите», но получалось только это. Неизвестно как, но человек его понял.
— Конечно, я спас тебя совсем не для того, чтобы ты умер у меня на руках. Когда снова очнешься, уже будешь в безопасном месте. И не кричи так, больно уже не будет.
— А-А-А…
— Поверь мне, худшее уже позади, я вылечу тебя, даже шрамов не останется. Еще немного потерпи…
Ему снова пролилось на голову нечто мокрое и чрезвычайно жгучее, похожее чем-то на студень зеленого цвета. Боль оказалась еще более острой, неожиданной, на фоне привычной, и он потерял сознание, поэтому не видел, как спаситель, прилаживает ему на тело непонятный кусок какой-то розовой органики. Она сразу задвигалась, растягиваясь, превращаясь в тонкую полупрозрачную пленку, закрывая обожженное тело от воздуха.
Боль сразу стала меньше, но выдерживать даже такую уже не было сил, и Влад снова потерял сознание.
Кот очнулся уже дома. Когда сумел разлепить залитые гноем глаза, то понял: лежит на диване, а рядом с ним сидят дед и его спаситель, и о чем-то тихо разговаривают.
— Жив, внучек? — спросил дед. — Извини, что послал тебя в этот долбанный дом контор, но кто же мог знать, что так все будет? Сам едва не окочурился, когда узнал, что там все горит. Сердце прихватило так, что даже не сумел доползти до серванта, где у меня лекарства лежат. Так на полу и концы отдал бы наверное, если бы Док не пришел. Вот было бы весело, ты бы умер там, а я здесь.
— Док?
— Так зовут твоего спасителя.
Влад лежал обнаженный, укрытый одной простыней. Вспомнив все, что произошло, он со страхом заглянул под нее, ожидая увидеть обгоревшее мясо вместо тела.
Кожа выглядела мокрой, кроваво-красной, но это была его настоящая кожа, а не чужая.
— Как? — прошептал он. — Это же невозможно? Я знаю, люди с такими ожогами долго не живут…
— Официальная медицина спасать таких больных не умеет, это правда, — усмехнулся Док, вытаскивая из-под одежды светящуюся склянку. — А мне это удается.
Мазь вновь обожгла тело немыслимой болью.
Спаситель снял с него почерневший кусок странного вещества, чем-то похожий на грязную розовую полиэтиленовую пленку, свернул его и выбросил в открытую форточку.
— Что это?
— Симбионт — называется Чешуя. Он вырастил тебе кожу, тем самым спас от многих осложнений….
— Но как это возможно?
— Если действительно захочешь это узнать, то найдешь меня. Поверь, это замечательный шанс изменить все в своей жизни, и дается он далеко не каждому. Место, в котором я живу, не очень безопасно, но там происходят невероятные события, которые когда-нибудь изменят жизнь всего человечества.
Он вспомнил об этом предложении, когда дед через два месяца умер, и они с Лией остались одни.
После долгого раздумья он решился, и поехал в далекий пермский городок, а дальше началась совсем иная история его жизни…
Влад потряс головой, выбрасывая из нее некстати подступившие воспоминания, выпил и задумался.
Итак, Лия влюбилась в парня, который сейчас находится в столичной больнице и медленно умирает. Тому отрезали ноги, и даже если ему удастся выжить, то для него жизнь превратится в ад, который он вряд ли захочет терпеть. Покончит с собой, а за ним и сестра…
Но даже если Сергей будет жить, то ничего хорошего в его жизни уже не останется.
Лия любит его, а значит и ее жизнь превратится в дерьмо, такой же скоро станет и у него, потому что в сестре смысл его сегодняшнего существования, а она последует за своим возлюбленным. Он должен помочь, но как?
Влад снова налил и с удивлением обнаружил, что выпил почти всю бутылку, но был по-прежнему трезв. Кот выругался, поднял рубашку и увидел, что симбионт, который он закрепил, перед тем выйти из квартиры, позеленел, притом цвет его изменился, стал каким-то радостным что ли.
