Светлана Кузнецова - Новая Зона. Хрустальная угроза
Золотая поверхность подернулась дымкой, а потом начала вращаться. В центре образовалось слепое пятно, а в нем – изображение стройной красивой женщины с черными волосами. Вот только одета она была не в дорогой костюм, а голубой халат. Руки прятала в резиновые перчатки. Очки на носу были не темными, а самыми обычными – от дальнозоркости.
– И что из этого?
– А ничего. Тебя развели, как дурика, – хмыкнул Валентин и поднялся.
Денис тотчас отскочил в сторону, представляя вокруг себя прозрачную скорлупу по образу той, что защищает птичье яйцо. Шар будто оттолкнулся от нее и улетел куда-то вверх.
– Вот не хотел я демонстрировать, – заметил Валентин, – но ты так забавно дергаешься.
Денис прикусил губу. Он сам до конца не осознавал, чего именно боится и почему. Даже если б Валентину взбрело в голову попытаться убить его, у него ничего не получилось бы. В самый критический момент сон распался бы и выбросил в реальность их обоих. К тому же эта встреча была предупреждением, а соответственно, не предполагала убийства или плена: ведь иначе Ворон ничего не узнает.
Валентин поднялся и принялся смотреть на Дениса очень внимательно. Сначала ничего не происходило, потом оболочка «яйца» начала медленно проминаться внутрь. Такого рода защитой – воображаемой скорлупой – Денис пользовался только во сне. Она служила больше для его личного успокоения, нежели для чего бы то ни было. Однако еще никогда ни одному из подкинутых воображением монстров не удавалось подобное.
Внезапно позади Валентина возникло сиреневое облако, Денису оно отчего-то показалось пушистым. Перемещалось оно скачками и слишком быстро, чтобы его удалось рассмотреть. Отрастило лапу и тронуло Валентина за плечо. Тот резко обернулся, и Денис получил столь необходимые для действия мгновения. Сосредоточился, мысленно потянулся вперед и ударил своего обидчика прямо через защиту.
Что случилось с Валентином, он рассмотреть не успел. «Скорлупа» посерела. По ней зазмеились трещины, а потом Дениса обожгло, словно кипятком. Он вскрикнул и сел на кровати, пытаясь выбросить из сознания мутную одурь и не провалиться в сон снова.
– Что? – спросил Ворон, ставя на стол опустевший графин из-под воды и протягивая Денису полотенце. – Ты так не орал с тех пор, как… – Он покрутил пальцами в воздухе и махнул рукой. – В общем, прецедентов еще пока не было.
Денис отер лицо и шею. Вода, стекающая с волос, оказалась прохладной.
– Не «что», а «кто», – заметил он.
Ворон выгнул бровь и поцокал языком.
– Эмионики?
– Не знаю. – Денис поморщился. Он, конечно, не помнил себя до того момента, как встретил Ворона. Зона стерла все воспоминания о детстве, родных и знакомых, но то, что просыпаться в мокрой постели неприятно, он вспомнил очень отчетливо. Это надо же было додуматься! – Ты б еще на меня ведро вылил, – зло буркнул он.
– Ведро было лень тащить, – усмехнулся Ворон. – Рассказывай.
– В таком случае я сначала в душ, а с тебя завтрак, – решив, что теперь может позволить себе понаглеть в свое удовольствие, сказал Денис и встал с постели.
Полотенце он повесил на плечо и с видом оскорбленного достоинства прошествовал в ванную. Закрыл дверь и только спустя несколько секунд услышал громкий смех Ворона. На самом деле, если бы не сталкер, то неизвестно, чем бы этот сон закончился, так что Денис был очень благодарен ему за незапланированный душ.
Завтрак по времени совпадал с обедом, но никого из присутствующих это не смущало. Денис пил кофе и поглядывал на Ворона, который отмалчивался с того момента, как узнал о сне.
– Поэтому я все же хотел бы не бросать это дело, – поняв, что реплик скорее всего так и не дождется, заявил Денис.
– Я заметил. – Ворон повертел в руках надкусанный тост и положил его на край тарелки, отхлебнул кофе. – Одно из объяснений твоего сна заключается именно в этом твоем желании заняться подкинутой Аллой проблемой во что бы то ни стало, причем немедленно. Наши желания напрямую связаны с бессознательным, а оно в свою очередь – со снами. Ну а поскольку всякие «радужки», ее последствия и собственная сущность беспокоят тебя особенно сильно, этот Валентин априори оказался сильнее.
– Ты говоришь, как яйцеголовый зануда, – упрекнул Денис.
– Разве? – Ворон усмехнулся. – Если ты так думаешь, то, значит, я никогда не толковал твоих сновидений по Фрейду. Если хочешь, могу еще и Юнга приплести, но это будет уже не столь забавно.
В щелку приоткрытого окна залетела жирная зеленая муха, ударилась о горшок с алоэ и рухнула на подоконник. Ворон потянулся, распахнул окно и смахнул ее на улицу.
– Лучше и не начинай, – попросил Денис. – Так ты действительно думаешь, будто реальный Валентин здесь ни при чем? Все дело только лишь в моем невообразимо активном воображении?
– Нет, не думаю.
– Тогда давай ближе к делу.
– Не получится: слишком уж много предположений и ни одного достоверного факта. В равной степени можно предположить и твое общение с настоящим Валентином, и кем-то, принявшим его облик. Ты ведь тоже умеешь «сниться», и не спорь. Да и если рассматривать это «предупреждение», с ним тоже все непросто. Так и неясно, предупреждающий тебя субъект действительно не хотел твоего участия в этом деле или попросту играл с тобой, заманивал? Знаешь, в свое время ходил один теологический анекдот про то, что если бы Бог не сказал Адаму и Еве, что с древа познания нельзя есть яблоки, то они на него даже не взглянули бы.
– И как мы поступим? – К своему стыду, про ловушку Денис даже не подумал. – Если тебя интересует мое мнение, то все очень странно: и с этими «радужками», и с Валентином, и с Аллой. Я не привык игнорировать сновидения.
– А у нас есть выбор, кроме как вляпаться в это дело? – вопросом на вопрос ответил Ворон и допил кофе. – Собирайся. Мы едем к Шувалову.
Глава 8
Центр по-прежнему представлял собой квадрат площадью в гектар, огороженный бетонной стеной метров пять высотой, с вьющейся по углам и верху колючей проволокой. Стену, правда, чуть облагородили, покрасив серебристо-серой краской до половины снизу, а сверху – нежно-голубой. Кажется, ее еще и нарастили до шести метров, и, судя по наклеенным предупреждающим знакам с молнией, заключенной в желтый ромбик, пустили под ток.
С юмором, однако, у работников Центра все осталось по-прежнему.
«Здесь люди наукой занимаются, – утверждала одна из надписей, выполненная корявенькими заглавными буквами, – а не тем, о чем вы подумали».
«Ага, – соглашалась другая, выведенная другим почерком, но не менее корявая, – вы не смотрите, что у нас стены голубые, самим стыдно, люди добрыя!»
– Ничего не меняется, и это прекрасно, – заметил Ворон.
Ворота были покрашены краской под бронзу, которая удачно маскировала ржавчину, КПП – в цвет детской неожиданности, а бордюр – ядовито-синим.
– Интересно, – задумчиво проговорил Ворон, – Шувалов договорился о бартере с каким-нибудь художественным цехом, фабрикой по производству красок, или в нем модный дизайнер умер и бьется в конвульсиях?
Табличка официального названия сменилась. Теперь она гласила «Институт Исследования Зоны» и не имела никаких внешних излишеств в виде, например, золотых литер по красной основе. Все четко, выверено и бросается в глаза, белым по черному. Правда, от местных юмористов ее это не спасло.
«АИАЯ звучало хуже, но запоминалось», – гласила первая надпись (раньше это место прозывалось Академией Исследования Аномальных Явлений).
«В этом здании раньше находился филиал знаменитого НИИ Химических Удобрений и Ядов», – традиционно информировала другая. Естественно, заглавные буквы были должным образом выделены и подчеркнуты.
«Времена и названия меняются, суть остается неизменной», – философски заявляла третья.
«Аминь», – припечатывала четвертая.
Ворон сунул в окошечко дежурного пластиковый прямоугольник, и ворота медленно и с натужным скрипом открылись. За ними шелестели деревья и зеленел газон.
Внутри Центра оказалось красиво и даже уютно, словно в парке, специально разбитом для услады глаз. Темный асфальт окантовывал ярко-синий и черный бордюр. Ярко-зеленая газонная травка была подстрижена очень коротко. Временами встречающиеся лавочки выкрасили серебряной краской. Клумбы располагались везде, иной раз отнимая место у газонов, а также попадались работающие фонтаны.
– Вот так посмотришь, как ученые живут, и тоже захочешь, – покачал головой Денис.
– Ага, – согласно кивнул Ворон, – никто ведь не в курсе про «субботники» и «часы физического труда», на которые гоняют сотрудников, чтобы те немного мозги проветрили. Они же, мозги в смысле, как пароварка, в которой что-то постоянно варится. Иной раз пар необходимо сбрасывать.
Денис усмехнулся.
Среди их соседей находились ненормальные, предпочитающие все лето стоять филейной частью к солнцу и ковыряться в земле. Они не понимали, как можно этого не делать. Сталкеры в свою очередь отвергали саму идею самопожертвования во имя сельского хозяйства. Фруктовые деревья, произрастающие у них на участке, давно не подрезались и напоминали некогда рукотворный лес, при этом давали очень вкусные яблоки и сливы. Но возможно, людям, занимающимся усиленной умственной деятельностью, действительно необходимо время от времени переключаться на физический труд?
