Алекс Орлов - Ультиматум
Голова была довольно крупной, ножки короткими, а руки доставали до колен. Тем не менее создавалось впечатление, что это существо при жизни было развито в полной мере, и его большие фасеточные глаза как будто еще хранили осмысленное выражение.
– Обрати внимание вот на эти следы. – Конвей показал на рубцы, оставшиеся на плечах неизвестного существа. – Похоже, до самой смерти он таскал на себе какое-то снаряжение – вроде ранца.
– А где этот ранец? – задал полковник идиотский вопрос.
– Думаю, его унесли остальные… э-э… синие человечки. А захватить с собой труп уже не успели.
– Откуда он у тебя?
– Пепе принес. Пепе Корзун, помнишь его?
– Корзун? Значит, тело хранится у тебя больше четырех лет?
– Да, больше четырех лет, – согласился Перси. Наверху снова грохнула бомба, но ни он, ни полковник Конвей не обратили на это внимания. – Пепе утверждал, что видел эти существа, и принес труп в качестве доказательства. Затем он ушел, чтобы поймать живого человечка, ну а дальше ты знаешь…
– Да, знаю. Парня пошинковали, словно развесную ветчину, при толщине среза в тридцать пять микрон. Камрад Мартильос утверждал, что внешне Пепе выглядел совершенно невредимым, но, когда его попытались поднять, он расползся на эти прозрачные ломтики…
В коридоре послышанся шум, и Перси торопливо прикрыл нишу щитом. Затем придвинул на место книжный шкаф.
– Почему ты не говорил об этом раньше? – спросил полковник.
– Потому что упоминание о синих человечках навсегда похоронило бы этот проект. Ты ведь знаешь, как в разведке относятся к подобным шуточкам.
– Да уж знаю, – согласился полковник. Шум в коридоре усилился, и скоро в помещение вломилось человек десять камрадов.
– Они приближаются! Они приближаются, камрад Авелиан! – заголосили бойцы, перебивая друг друга.
– Стоп! – поднял руку Перси. – Говори ты, камрад Динкрафт.
– Солдаты идут прямо через Горячие Ямы, взявшись за руки и вытянувшись змейкой!
– А рядом с ними крадутся две огромные зеленые саранчи! – добавил камрад Феликс.
– Может, это роботы?
– Нет, это насекомые. Гигантские насекомые – у них большие глаза, и еще они ходят вот так. – Феликс положил винтовку на пол и, подняв одну ногу, замер в неестественной позе, затем сделал еще один шаг и снова замер на одной ноге.
– Может, это птица? – продолжал расспрашивать Перси.
– Нет, саранча.
– Хорошо. Возвращайтесь назад – а мы с полк… с камрадом Конвеем поднимемся вслед за вами.
Небритые повстанцы закивали головами и убрались, а Перси снял со стены автомат, проверил магазин и подобрал с пола разгрузочный жилет с боеприпасами, перевязочным материалом и продуктовым запасом на три дня.
– Что ты решил делать с деньгами? – неожиданно спросил полковник, наблюдая за приготовлениями Перси.
– А что я могу с ними сделать? Сжечь? А если нам повезет и мы закопаем этот батальон в джунглях, кто мне поверит, что я уничтожал их из лучших побуждений?
– Значит, пусть достанутся Ламберту?
– Если это и произойдет, нам с тобой будет уже все равно, кому они достанутся.
– И все же, тридцать пять миллионов – это огромная сумма.
– Что-то я не пойму тебя, Йорк. Ты что, предлагаешь поделить их и сбежать в джунгли? – На лице Перси появилась издевательская усмешка.
– Я не о том, Авелиан. Если эти деньги пропадут, Марон, Гагауша, Протос и Филадельфия – все они останутся без средств, ведь мы же их перевалочный банк. Эти тупые скоты-камрады не станут бороться за освобождение бесплатно, ты же знаешь.
– Хорошо, что ты предлагаешь?
– Нужно бросить жребий.
– Зачем?
– Кто-то один должен остаться здесь – с деньгами. А тот, кому не повезет, пойдет наверх. Авелиан думал недолго.
– Я согласен, – сказал он. – Давай свой жребий, он у тебя в верхнем кармане. Старый серебряный империал.
Теперь голос Перси звучал жестко, без тени дружелюбия.
Не отводя взгляда от Авелиана, полковник достал из указанного кармана монетку и перед тем, как подбросить ее, предупредил:
– Орел – наверх идешь ты, решка – я.
Перси чуть заметно кивнул, а когда монетка взвилась в воздух, выстрелил из запасного пистолета.
Конвея отбросило к стене, и он, падая, выронил свой пистолет, которым так и не успел воспользоваться. Авелиан проворно подхватил монету и, добив полковника двумя выстрелами, разжал ладонь, чтобы узнать свой жребий.
– Орел, – произнес он с улыбкой сожаления. – Ты везунчик, Йорк, наверх иду я.
17
Уже знакомая тошнотворная тишина навалилась сразу, отодвинув за глухую стену все живые звуки и выстроив перед колоннами солдат гибельный коридор, через который им предстояло пройти.
Шедшие впереди двое разведчиков закачались и, хватаясь за ветки безмолвных деревьев, начали оседать на землю.
– Руки! Протяните им руки, – приказал Ник, сам не понимая почему он это говорит.
Солдаты подскочили к разведчикам и, взяв их за руки, стали озираться по сторонам, ожидая от генерала дополнительных указаний.
– Станьте в цепочку и возьмитесь за руки – ладонь в ладонь. Не бойтесь, пока мы здесь, на поляне, никто в нас стрелять не будет.
Спорить никто не стал, и скоро уже весь батальон двигался вперед извивавшимися змейками, а поставленные в цепочку двое разведчиков пришли в себя, и на их лица возвратился румянец.
Вместе со всеми в такой цепи шел и сам генерал, хотя тяжелый «МС» больно бил его по ногам и мешал передвигаться. Через несколько человек от командира вышагивал верный Бакстер. Ни при каких обстоятельствах он не отказывался от «корсарской» раскраски и таскал на себе полнопрофильную кирасу.
– Что делать нам, сэр? – услышал Ламберт в наушнике голос лейтенанта Гольдфарб.
– Двигаетесь параллельно первой колонне. Если почувствуете недомогание, немедленно возвращайтесь…
– И все? – удивилась Гольдфарб.
– Все, – подтвердил генерал.
– Я вижу какое-то движение! – Это была уже Синеккия.
– Что ты видишь?
– Э-э… прошу прощения, сэр, но… Когда переключаюсь с тепловидения на логическую сетку, замечаю силуэты. В промежуточном режиме…
Ник тут же высвободил руки и, вскинув «МС», настороженно огляделся. Весь батальон тотчас ощетинился стволами, высматривая среди безмолвных деревьев притаившегося врага.
Однако ничего, кроме возвращающейся тошноты и сонливости, не было замечено.
– Взяться за руки! Вперед марш! И снова батальон двинулся вперед, давя ногами замерших лягушек и ящериц. Иногда на верхние ветки деревьев садились пролетавшие мимо птицы, однако они тут же падали вниз с распахнутыми клювами и остекленевшими глазами.
– Кажется, я схожу с ума, сэр… – Это снова была Синеккия. – Силуэты нечеткие, но это похоже на детей… Да, на маленьких большеголовых детей.
Ник посмотрел в ту сторону, где должны были идти «катчерсы», и скоро заметил их. Они двигались словно лесные тени, и скорее это их можно было принять за настоящих лесных обитателей, чем какие-то призрачные силуэты.
– Ты не видишь, какие у них глаза, Синеккия?
Шедший перед генералом солдат украдкой бросил на него взгляд.
– Только силуэты, сэр. У них большие головы…
«Дело дрянь – это похоже на резекторов», – подумал Ламберт и снова огляделся. Эти твари определенно были где-то здесь, и стоит им решить, что солдаты им надоели, хлопот не оберешься.
Шесть лет назад Ламберт впервые столкнулся с этими обитателями тропических лесов, и случилось это на Эльбере. Его отряд преследовал группу урайских диверсантов, которые были отлично подготовлены и мотали людей Ника, как малых детей. То, что преследователи не теряли след, можно было объяснить только везением.
Местный проводник-пехотинец несколько раз предлагал Нику оставить урайцев в покое, они и так сильно рискуют, забираясь в странные места с молчаливой природой. Однако Ламберт, охваченный азартом, продолжал гнать своих людей по следу.
И тогда проводник в первый раз произнес это слово: «резекторы».
– Я не знаю этих мест, и здесь пахнет резекторами, майор (тогда еще Ник был майором). Если мы не повернем назад, умрем так же, как и эти дерзкие урайцы.
– Но урайцы живы! – возразил Ник.
– Не думаю, – загадочно произнес проводник, а через семь часов, под вечер, они наткнулись на двенадцать изуродованных трупов. У некоторых тел отсутствовали руки, у других ноги или голова, а срезы были такими аккуратными, что невозможно было определить, что за страшный инструмент при этом использовался.
Ламберт не решился остаться там на ночевку, и взвод всю ночь шел в обратном направлении. Нервозность передавалась от солдата к солдату, и когда после восхода солнца Ник разрешил привал, никто не смог заснуть.
Люди находились в какой-то прострации и сидели на земле с открытыми глазами, однако и это не помогло уберечься от беды. Когда Ламберт приказал идти дальше, оказалось, что половина солдат взвода мертвы и их тела разрезаны на части. Стоило до них дотронуться, как они распадались точно крепость из кубиков.