Андрей Круз - Эпоха мёртвых. Прорыв

— Вроде и вправду что-то серое шевельнулось. А ну-ка, в ПНВ если…

— Сергеич, там морф, — сказал я, чувствуя, как ледяная рука сжала позвоночник, а желудок ухнул куда-то в пустоту.

— Мля… — только и выразился он. — Не порвёт, так демаскирует.

Морф явно следил за нами, выглядывая время от времени из окна, но нападать не решался. То ли машины мешали, то ли что другое его сдерживаю. Но если мы и дальше так по одному перебегать начнём, на последнего он точно кинется, я в этом секунды не сомневаюсь. Насмотрелся уже на этих тварей, сам от них побегал, все их повадки паскудные выучил. И в лоб не нападёт, и отвлечься ни на секунду не даст, та ещё зараза.

— Надо всем разом ломиться, — зашептал я суетливо. — И не к поликлинике, а ближе, вон в тот подъезд, видите?

Я указал на открытую дверь в торце пятиэтажки, к которой вело невысокое бетонное крыльцо. Над дверью был козырёк, сбоку висела какая-то чёрная табличка.

— Там ЗАГС местный был, — шепнул Сергеич. — С женой здесь расписывался.

— По хрен, ЗАГС оно или нет, — чуть разозлился я неожиданно прорезавшейся у Сергеича романтике. — Валим туда со всех ног, пока нас или с крыши не накрыли, или морф не кинулся. По этой стороне, следим за тварью, а вон у того столба резко вправо и в дверь.

— А что за дверью-то, подумал? — спросил Васька.

— А что бы ни было, перестреляем там всё. Главное — от морфа запереться, а я вроде как засов на двери вижу.

— А дальше?

— Посмотрим. Решаем проблемы по мере поступления. Давай, разом, на счёт «три». Раз, два, три!

Рванули изо всех сил, и на бегу я старался ужаться до незаметной и маленькой точки, которую никому не видно, ни стрелкам с крыши, ни морфу из окна. Но надеждам не суждено было сбиться. Мощная туша морфа ловко выпрыгнула из окна второго этажа на асфальт, крутанула башкой, а затем рванула в нашу сторону.

Командовать «огонь» не потребовалось. Три ствола с глушителями плюнули длинными очередями навстречу чудовищу, сбив его атаку и заставив укрыться за машинами, куда он заскочил огромными прыжками, но с крыши донёсся свист, долгий, разбойничий, какой-то даже радостный. И прямо у меня под ногами в асфальт ударила пуля, выбив большой сноп синеватых искр.

— Зигзагами! — заорал я, бросаясь через дорогу и на ходу пытаясь заменить магазин, который я весь, до последнего патрона, выпустил в морфа.

Грохот нового выстрела, ещё один, ещё, все близко. Из СВД бьёт, точно ведь. Загрохотал с крыши пулемёт, хлестнуло прямо перед нами очередью, выматерился Сергеич, но мы уже заскочили за угол дома, взбежали по крыльцу. И только сейчас мне удалось наконец вытащить непослушный магазин из разгрузки и вставить его подбивом в АКМ, случайно наподдав ногой выпавшему так, что тот, вращаясь, ускользнул от меня по полу.

— Пусто вроде, — прошептал Васька, оглядывая помещение, включив подствольный фонарь.

— Ага, — сказал я.

— Серый, — послышалось от дверей, — кажись, того, задели меня.

Я оглянулся. Сергеич медленно сползал по стене, оставляя на ней кровавый след. И спереди вся разгрузка была залита чёрной в тусклом утреннем свете кровью, вдруг ставшей неправдоподобно красной, когда на неё упал луч фонаря.

— Вася, дверь, — прошептал я, бросаясь к товарищу и выдирая ИПП из кармана.

Сергеич заваливался набок, теряя силы с каждой секундой. Крови было много, очень много, с такими ранами не живут, я точно знаю, мне даже смотреть на неё не надо, насмотрелся. Но расстегнул разгрузку, взмахами ножа располосовал анорак и майку, сморщился, чувствуя накатывающее отчаяние. Выходное отверстие было в груди, слева, а вошла пуля сзади и сверху, угодив в самый верх лопатки. И кашель, хриплая одышка, пенящаяся кровь изо рта.

— Сергеич… — протянул я в отчаянии, накладывая на рану подушку и понимая, что ничем помочь не могу.

— Всё… Серый, мне всё, — захрипел он, пытаясь перехватить мой взгляд. — Серый, на трубу держись, высокую, с красными полосами. Там точно наши, это Первый завод, к нему прорывайся. Ты сможешь, ты парень крепкий.

— Васька, помоги! — крикнул я в отчаянии.

— Там есть кто-то, за стойкой, — сказал Васька, стоя у закрытой двери и снова целясь из автомата в глубину зала.

— Тогда убей его бегом и возвращайся! — заорал я. — Мне помощь нужна!

— Слышь… Серый… — шептал Сергеич, — ты со мной не задерживайся, я всё, лёгкое пробито наверняка, и там ещё беда какая-то внутри меня. Оставь мне пистолет и уходи, автомат можешь взять.

— Заткнулся бы ты, а? Силы береги.

Я попытался его перевернуть на бок, вызвав тяжёлый стон. Если там и лопатка раздроблена, то что мне делать? Как подушку наложить?

От стойки, куда пробежал Васька, раздался хлопок заглушённого ПБС выстрела, затем ещё один.

— Два были, только просыпались, — сказал он, подбегая и падая на колени рядом.

— Ну вы того, парни… — вдруг сказал Сергеич. — Бывайте ещё. Удачи.

И умер. Взгляд остекленел, разжались пальцы, судорожно стиснутые на лямке разгрузки. Лишь струйка крови, уже без пены, медленно потекла на пол изо рта.

— Вот как… Сергеич, — пробормотал Васька и потащил с головы шлем.

— Вот так, — кивнул я и тоже обнажил голову. — Кто сделает, ты или я?

Васька сказал:

— Ты командир, на тебе и ответ. Давай.

А сам встал и пошёл в глубь помещения. Самый умный, значит. Хотя он прав. Я всех сюда вёл, мне и отвечать, чтобы человек в неправильном виде не возродился. Вытащил из кобуры «Грач», стащил с убитого товарища шлем, прицелился в висок и выстрелил.

— Прости, так надо.

И в это время на дверь обрушился тяжёлый удар.

Александр Васильевич Пасечник

28 мая, суббота, утро

Вечером снова приходил Усимов, на этот раз с результатами обысков в квартирах всех «фигурантов». Ничего специфического или криминального он там не нашёл, квартиры как квартиры, у Домбровского заметно роскошней, чем у остальных, но кое-что насторожило. Бывший муровец сказал, что у друга детства Главного, умного учёного Домбровского, и его бывшего коллеги по МВТУ имени Баумана Тимохина оказалось неожиданно много книг на апокалиптическую тематику. На русском и английском, почти всё, наверное, что можно было найти. В другие времена это выглядело бы невинным увлечением, но, учитывая реалии мира за окном и доступ упомянутых людей к «материалу», убившему мир, теперь это заставляло задуматься. А с поправкой на странное их поведение — вдвойне.

Обысками Усимов не ограничился. И сейчас Пасечник крутил в руках баллон с дезодорантом, если верить надписи на его серебристом боку. Но дезодоранта внутри не было, равно как и чего-то ещё.