Андрей Круз - Эпоха мертвых. Москва
«Гранатами забрасывают!» – сообразила Татьяна.
– Сейчас нападут! – закричала она, вскакивая и прижимая автомат к плечу.
И действительно, кто-то уже бежал через кусты в их сторону, прямо на нее, и она, почти не целясь, выстрелила в бегущего длинной очередью. Не попала, но тот залег, а слева ударил еще один автомат. Пули вздыбили фонтанчиками песок и мусор у бруствера, щелкнули по стволу сосны. Она снова нырнула в окоп, сильно столкнувшись шлемами с Аней.
Аня, хоть руки у нее и дрожали, вскочила и выпустила две длинные очереди куда-то вбок, затем снова присела. Тяжело дыша и стараясь сменить магазин в автомате, однако, не попадая в окно приемника. Затем замерла, глубоко вздохнула и аккуратно вставила непослушный пластиковый рожок.
Затрещали автоматы со стороны второго окопа, и снова рванули две гранаты.
– Тань, они нас гранатами забросают! – послышался в наушнике голос Вики.
Татьяна в этом уже не сомневалась. Совсем несложно было представить, как несколько человек, держа окоп под огнем, не дают им головы поднять, в то время, как кто-то подкрадывается ближе и аккуратно забрасывает гранату прямо к ним. И что делать?
Что делать, подсказал Лехин голос, потребовавший от них немедленно уходить к спрятанной машине. И повторять два раза ему не пришлось. Татьяна мысленно повторяла про себя как мантру: «По две гранаты в сторону противника, не показываясь из окопа, а затем на четырех костях по ходу бегом, пока они прячутся».
Четыре зеленых яйца эргэдэшек лежали на земляной полке перед ними, Татьяна толкнула Аню в плечо, и сама схватила две гранаты с уже сведенными усиками. Рванула все равно тугое кольцо на одной, освободила предохранитель, и что было сил, бросила в ту сторону, откуда по ним стреляли. И сразу же следом – вторую. Рядом как отражение повторяла все ее движения Аня.
А затем Аня бросилась в отнорок, не дожидаясь взрывов, а Татьяна на четвереньках побежала следом, чуть не упираясь шлемом в виляющий зад подруги. Восемь гранатных разрывов раздались один за другим, Вика с Аней тоже отметились.
Отнорок выходил на обратную сторону невысокого бугра, а затем в крошечную ложбинку, по которой можно было уползти дальше незамеченным, если не вставать в полный рост, а так и чесать в коленно-локтевой позиции. Места для окопов и их конфигурации выбирали долго и тщательно, как раз с расчетом, чтобы можно было легко смыться, случись набрести на них превосходящим силам противника.
– Туда! – прохрипела задыхающаяся от переизбытка адреналина в крови Татьяна, указав направление бегства. Даже это они репетировали не меньше десятка раз, и сейчас она помнила весь их путь до последней веточки, лежащей на покрытой сухой хвоей лесной почве. Если они все делают правильно, то сейчас столкнутся с убегающими Аней и Викой.
Противник снова открыл огонь по окопам, уже покинутым. Теперь должны были полететь гранаты, как говорил Леха, и до этого момента им надо было оказаться как можно дальше от места. Дерево, кустарник, проход через который отмечен специально уложенной корягой, снова лощинка. Вика с Аней, согнувшиеся пополам и бегущие впереди. Все, можно привстать, все равно их не увидишь.
Сзади грохнули взрывы, снова усилилась стрельба. Пули летели у них над головами, щелкая по стволам, роняя вниз ветки, но она знала, что огонь ведется не по ним. Хоть и страшно было до судорог, казалось, что подними голову хоть на миллиметр выше допустимого, и в затылок тут же ударит пуля.
Татьяна сама не поняла, каким образом она разглядела смутные силуэты в кустах справа от них, не больше, чем в полусотне метров. Сообразив каким-то шестым чувством, что надо залечь, она навалилась на Аню, сбивая ее с ног, и в ту же секунду кустарник расцвел огоньками дульных вспышек, а пули хлестнули по земле вокруг них и зачирикали над головой. Не целясь, она выпустила в том направлении длинную, на весь магазин, очередь, выбросила рожок, нащупывая разгрузке пустой, и вдруг что-то невероятно тяжелое, сверкающее и огромное ударило ее в середину груди, затем ножом вошло в бедро, раскаленными клещами рванув плоть.
Она даже не поняла, что случилось, лишь автомат, который она вроде бы держала в руках, вдруг оказался на подстилке из хвои, а саму ее охватила невероятная слабость. Даже звуки доносились словно из другой Вселенной. Она не слышала близких выстрелов, лишь зачарованно смотрела на хвост пламени, вырывавшийся из пламегасителя прямо у нее над головой, не понимая, что это Аня пытается ее прикрыть. Дыхание исчезло совершенно, и она быстро теряла надежду на то, что ей вообще удастся вдохнуть. Где-то внутри, в самой середине груди закипало что-то влажное и пузырящееся, навсегда закрывшее путь воздуху.
Затем лежащий на земле автомат стал удаляться от нее, кто-то тащил ее за ручку на разгрузке, она лишь видела высокие ботинки, упирающиеся в лесной дерн и взрывающие его. За ней тянулся быстро впитывающийся кровавый след. Дыхания все не было, в ушах гудели колокола, в глазах темнело, и вдруг ее организм изверг из себя поток крови, плеснувшийся на грудь и живот, ужасно напугав ее. Но она задышала, задышала всей грудью, хрипло, с тяжелым свистом, но это было прекрасно. Она даже не обращала внимания на отчаянную боль, рвущую ребра при каждом вдохе.
Рядом загрохотали частые выстрелы. Непонятно откуда рядом с ними появился Леха, с лицом, залитым кровью поверх зеленой краски, похожий на лешего в своем лохматом камуфляже, и сейчас он стрелял из своей странного вида пятнистой винтовки. Затем он взмахнул рукой, и в кустах, откуда стреляли по ним, ярко вспыхнуло, расцвело дымом, а сам Леха вдруг выругался, схватившись за плечо.
Кто-то еще вцепился Татьяне в разгрузку, ее потащили быстрее, а Леха, подобрав с земли ее автомат и бросив винтовку, шарился у нее по груди, выдирая скользкими от крови пальцами набитые патронами магазины.
Снова грохнули взрывы, уже ближе к ним, но они успели снова перевалить через маленький бугорок и ее поволокли быстрее, сколькая сухая хвоя и ветки вместе с ней скользили по зыбкому песчаному склону. Она услышала, как Леха крикнул: «Гранатами огонь! Феньками!», после чего в руках у него оказалась одна, затем вторая и третья граната, которые он с надсадным хаканьем перебросил через бугорок в сторону преследователей. Рядом бросала гранаты Вика, а Аня с Ксенией изо всех сил тащили ее по земле, вцепившись руками в разгрузку и в воротник.
Где-то совсем недалеко захлопали гранатные взрывы, осколки сбили ветви с деревьев, и прямо на лицо ей посыпалась хвоя. Аня с Ксенией замерли, прижавшись к земле, но бугорок, через который они перевалили, прикрыл их от осколков.
УАЗ оказался неожиданно близко, ее грубо перевалили через борт, так, что она с треском ударилась шлемом о борт машины, но на это никто не обращал внимания. Возле нее перетаптывались ноги Лехи, вдруг оказавшегося стоящим за пулеметом. С его локтя медленно срывались тягучие капли крови, кровь была на лице, но он или не чувствовал боли, или просто не обращал на нее внимания.
Старт машины с места, неаккуратный, с железным скрежетом коробки передач, слился с длинной пулеметной очередью, раздавшейся прямо у нее над головой. Машину затрясло, верхушки сосен на фоне голубого неба закачались. Она почувствовала, что грохот выстрелов совсем ей не мешает, и ей просто хочется спасть. Последнее, что она запомнила, это измазанные по самый локоть в крови руки Ани, которые натягивали жгут вокруг ее бедра. А потом наступила темнота.
Сергей Крамцов, партизанский командир.
13 мая, воскресенье, вечер.
Сначала тоннель шел совершенно прямой, как натянутая струна. Пахло канализацией, пусть и не так убойно, как я ожидал. Под ногами было сухо, весь пол покрывал слой высохшей грязи. Лучи подствольных фонарей метались по стенам, слышалось лишь наше шумное дыхание и частые шаги. Мы пытались добраться до ближайшего поворота как можно быстрее, потому что сейчас нас можно было бы свалить одной очередью, выпущенной наугад. Сам не попадешь, так рикошеты дело сделают. Куда еще пуле в бетонной трубе деваться?
Шагов через сто тоннель свернул под девяносто градусов. Мы заглянули за поворот, осветив фонарями черную пустую трубу, Сергеич зашел туда, а я оглянулся. До моего слуха донесся металлический стук со стороны люка, из которого мы спустились. На дно тоннеля упал столб тусклого света, мгновенно превратившийся в огненную вспышку. Грохнуло, посыпалась пыль, после чего раздался дикий крик, оборвавшийся очередью. Сработала растяжка.
Я резко заскочил за поворот, сел на колено.
– Растяжка? – шепотом спросил Сергеич, гася фонарь и опуская на глаз ПНВ.
– Она самая. – кивнул я, повторяя его действия.
Вдалеке по тоннелю что-то с глухим стуком упало на дно, раз, другой, потом раздались два взрыва. Сверкнуло, потянуло запахом тротила, несколько осколков долетели до поворота. «Лимонки» скинули, понятное дело.
