Александр Иванин - Антизомби

Степан был в госпитале, но я его не видел. Но то, что он жив и поправляется я знал, что и сообщил его маленькой дочке.

После обеда собрались в генеральном штабе. Вопрос о судьбе форта был решен. Нужно было решить вопрос с людьми. Баптисты были готовы принять еще не более десяти человек. Они намечали новое строительство, но строить можно было только после посевной.

Мы связались с дачниками. Заводчане готовы были принять от нас бойцов и фуражиров, но от остальных они стыдливо отказывались. Мы связались с Козельцом. В наш с ним разговор вмешался главврач. Он мне устроил разнос за мой побег, посоветовал мне самому повеситься или застрелиться, так как больше он меня лечить не будет. Появление Бориса Михайловича было кстати. Обсудив с ним вопрос переселения. Центр тоже делал ставку на детей и взрослых детородного возраста. Старики никому были не нужны. Места везде было мало.

Путем торга и уговоров договорились, что дачники возьмут к себе двадцать человек. К Баптистам удалось пристроить двадцать человек. Остальных мог принять центр спасения МЧС. В центр спасения, который организовала городская администрация не хотел никто. Просто мы про него ничего не знали.

Ближе к вечеру собрали внеочередное вече. Жители форта приняли известие с пониманием и даже с облегчением. Всем было страшно. От живущих в Лукиновке знали, что там устроились неплохо. За основу взяли модель жизни форта, но со своим баптистским уклоном. Были обязательные моления и песнопения, коллективное чтение библии и проповеди. Все без исключения были распределены по работам. Любые действия, которые считались греховными, жестко пресекались. Но жизнь у них была спокойнее и безопаснее. Мертвяков видели только лукиновские фуражиры. Большинство населения хотело ехать туда. В итоге в Лукинову удалось отправить тридцать одного человека. К дачникам наоборот, уехало четырнадцать человек.

Мы начали готовиться к переезду. Все оружие, боеприпасы, продовольствие и ГСМ распределили, поделили на три части, пропорционально количеству выезжающих человек, включая детей. Это было приданое для принимающей стороны.

Все спрашивали про броневики и модернизированный наливник. Но я считал их личным имуществом нашей команды, и отдавать не собирался. Вся моя команда перебиралась в центр МЧСников.

Следующие три дня заняли сборы и переезд. Часть имущества нашей команды решили оставить в форте. Все что может понадобиться в будущем перенесли в тайную монетную мастерскую часовщика. Туда же складировали весь запас фортовского оружия и боеприпасов. Мало ли как жизнь повернется.

Урал и Левушку мы забирали с собой. Проблема была с наливником и банковским броневиком. Наливник у нас просто заберут, да и не нужен он на новом месте. Весь привезенный бензин и солярку сдавали на склад ГСМ. С банковским броневиком было хуже. Во время боя он получил несколько пробоин, а также оба лобовых стекла были избиты ударами пуль, они превратились в белые матовые пластины, и смотреть сквозь них было невозможно. К тому же несколько выстрелов попали в двигатель. Если с пробитыми колесами вопрос решили практически сразу, заменив колеса на подобные снятые с техники, стоящей на улице, то с ремонтом двигателя придется повозиться, а где брать бронестекло я и предположить не мог. Наливник и бронеавтомобиль загнали на участок где жил Бабур с семьей. Наливник поставили между забором и домом, накрыв старыми досками и остатками ограждения периметра. Инкассаторский автомобиль загнали прямо на веранду. Одну стену и пол веранды разобрали и поставили туда машину, а потом собрали стену обратно. ПКМ инкассаторского автомобиля обмазали солидолом, уложили в ящик и поставили его в тайник часовщика. Были у нас и новые приобретения. Подобранный мной пулемет оказался печенегом с ночным оптическим прицелом, нам досталось еще три такие пулемета. Все печенеги и другое трофейное оружие, также спрятали в тайник.

Жители форта совершенно по разному готовился к переезду. Кто‑то ехал на легкие, прихватив с собой только самое необходимое, кто‑то тащил с собой почти все имущество. Одни тщательно готовили свои дома к консервации: сливали систему отопления, перекрывали все краны, забивали щитами окна, устраивали тайники. Вторые буквально вылизывали свой домик до лакового блеска пред отъездом. Хорошо, что никто ремонт не додумался делать. Третьи напротив, бросали жилище, как есть, и уходили в новое место, даже не обернувшись. Я относился к первой категории, Алена относилась ко второй, наши дети относились к третьей категории.