Марина Абина - Грибница
— Такого мощного и вместе с тем доброго коня я никогда больше не встречал, с ним и ребёнок мог управиться. Он неизменно завоёвывал все призы на чемпионатах своей породы. А ведь я вырастил его с жеребёнка, отбракованного на заводе из-за сломанной ножки — кобыла родами придавила, — которого собирались прирезать. Я тогда зарплаты на мотоцикл откладывал, а как его увидел — не захотел больше ничего, выкупил и вырастил. Только благодаря Орлику стал уважаемым человеком — со мной, с простым конюхом считались заводчики. Сколько раз пытались откупить его назад, а то и украсть — ничего у них не вышло. А этим летом старость забрала его у меня. Тридцать лет для коня — слишком долгий срок. Он умирал на земле, а я слышал только, как он переживает обо мне, чтоб не пропал без него, — Николай горестно качнул головой.
— Тридцать лет, — благоговейно прошептал Ярослав. — Полжизни быть привязанным к одному существу! Я очень вам сочувствую, Николай!
— Не стоит. Мы — люди — ужасные эгоисты и не заслуживаем сочувствия. Я жив до сих пор, а Аркан предпочёл уйти за хозяином. Мы значим для них больше, чем они для нас.
— Я думаю это не так, — Арина вернула ему фотографию. — Просто нам отмеряно больше, мы не имеем права отказываться от этого дара. От нас зависят другие, а от наших животных — только мы.
Николай ничего не ответил. Он бережно спрятал фотографию на груди.
— Дневник у вас? — спросил Ярослав. — Я хотел бы его увидеть.
— Он в столе, в комнате, где я его и нашёл.
— Получается, эти ментальные способности даны нам не Грибницей? — спросил вдруг Тарас. — Тридцать лет назад её еще не было.
— Получается, что так, — кивнул Ярослав. — Грибница лишь позволяет установить более плотный контакт, обмениваться мыслеобразами.
— Тогда это и есть та причина, по которой мы все выжили.
— То есть?
— Способность к эмпатии объединяет нас всех, — произнёс Тарас. — Каждый из нас владеет ею в большей или меньшей степени — это и есть тот общий признак, по которому Грибница распознавала «своих» и «чужих» во время Пыления. Способных к эмпатии она не трогала, а остальных убивала, потому, что они не могли «договориться» с ней на каком-то там подсознательном уровне.
— Да, я уже тоже об этом думал, — согласился Ярослав. — Эмпатия — единственный общий признак у всех нас. Просто у некоторых она еще не проявилась.
— Вы причисляете Грибницу к мыслящим существам? — спросил Пётр.
— Давайте спросим об этом у Милы, — вмешалась Арина, прежде чем Тарас успел ответить. — Мне кажется, она знает о Грибнице гораздо больше нашего.
— Почему это? — удивился Пётр.
Арина закатила глаза: «Ну что за дуб!»
— Да потому, что она единственная среди нас, кто догадался уберечь Грибницу от мороза. Единственная, кто наверняка знал, как вывести Данила из комы. Благодаря ей мы не только спасли его, но и узнали о свойстве Грибницы передавать мысли.
Все повернулись к девочке.
— Мила, что ты скажешь? — мягко спросила у неё Ольга.
Та взглянула на женщину и не произнесла ни звука.
— Давайте по-другому, — предложила Арина и, протянув к горшочку Милы руку, спросила. — Можно?
Мила поставила горшочек на стол и приложила палец к земле. Арина поняла, что это разрешение. Она тоже приложила палец к земле и через миг почувствовала, как её сознание рассыпается на тысячи частей, каждая из которых беспокоилась или исходила умиротворением, боялась или излучала уверенность, любила или ненавидела, восхищалась или презирала. Арина тонула в океане чужих эмоций, её собственные чувства растворялись в его мощных потоках, она ощущала, что теряет себя. Мила лёгкой рукой подхватила её из этого водоворота, вернула на место. Арина осознала, что сидит напротив неё за столом и касается пальцем Грибницы. «Я чувствую, как тебя что-то беспокоит» — Мила не разжимала губ, но Арина отчётливо слышала её голос. Она поняла, что сейчас они общаются через Грибницу, а до этого — фигурально выражаясь — она услышала мир ушами Милы. Девочка ощущала эмоции великого множества живых существ и умела выделить из них принадлежащие одному. Иначе как она смогла вернуть её — Арину?
— «Эти эмоции — чьи они?»
— «Не знаю, я слышу их постоянно».
— «Это ужасно!»
— «Вовсе нет, но тебя не это беспокоит».
— «А что же?»
— «Ты что-то позабыла и не можешь вспомнить».
— «Действительно».
Арина на миг ощутила острое чувство дежавю. Второй раз за сегодня.
— «Это Грибница помогает тебе», — подсказала Мила.
— «Она разумна?»
— «Она позволяет тебе услышать саму себя».
— «Как это?»
— «Попробуй обратиться через неё к себе же».
Внезапно Арина ощутила головокружение, а потом будто заглянула в зеркало и перетекла в него. Утерянная мысль заблистала прямо перед ней.
— «Я хотела, чтобы эму поскорее выросли и чтобы Спайк не смог им повредить, они так и сделали, — внезапно всё стало так просто, что Арина удивилась, как можно было не заметить этого раньше. — Они «видели», какими я их представляю в будущем и стали такими. Как?»
— «Им помогла Грибница».
— «Она изменила их?»
— «Она позволила им заглянуть в себя».
— «И они изменились соответственно желаемому образу?»
— «Ты же видишь».
— «Мы тоже можем менять себя как захотим?»
— «Если сумеем заглянуть так же глубоко».
— «Мы сможем не болеть».
— «Да».
— «И залечивать любые раны?»
— «Мама смогла».
— «Твоя мама?»
— «Да. Её зовут Катя».
— «Катерина — это твоя мама?»
— «Да, — Мила ответила с некоторой заминкой, и Арине показалось, что перед ней мелькнул образ другой женщины, но очень быстро, и Арина решила, что ей показалось. — Она сделала это ради меня, ведь она меня любит и никогда не оставит одну».
— «А она покажет нам, как это делать?»
— «Она не сможет — не помнит, а ещё — это у каждого по-своему».
— «Зависит от особенностей организма, так? — Арина мысленно вздохнула разочарованная. — Не зная всех тонкостей, протекающих внутри нас процессов, опасно вмешиваться в их течение».
— «У мамы не было выбора».
— «Да — кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Значит, это не для всех, только для тех, кто на грани».
— «Тебя волновало другое».
— «Мне кажется, я вспомнила что хотела, — Арина задумалась и вдруг увидела себя со стороны — это Грибница опять перенесла её к самой себе».
— «Я жду ребёнка и боюсь его рождения».
— «Почему?»
— «Я боюсь, что он станет слишком крупный, и я не смогу его родить».
— «А почему ты так в этом уверена?»
— «У всех животных сейчас рождаются крупные детёныши, вот и наши эму…»
— «Но ведь мы решили, что эму стали такими из-за твоего желания».
— «Да, но детёныши кабанов тоже огромны и крысы, а еще мы видели щеглов, — возразила Арина. — К ним я не имею никакого отношения».
— «А кто имеет?»
— «Не знаю».
— «Подумай ещё».
Арина задумалась — виток и Грибница перенесла её к самой себе, шелуха лишних мыслей отвалилась по пути. Ответ был вполне очевиден:
— «Это матери!»
Матери всегда хотят, чтобы их дети были сильнее и крупнее потому, что это залог успеха в стае, в стаде, в выборе самкой самца, в продолжении рода. Это закон природы — выживают сильнейшие, а матери мечтают, чтобы среди них были и их дети. А что получишь, если бояться собственного ребенка?
— «Правильно. Будешь бояться, что малыш вырастет слишком большим — он не вырастет вообще!» — Мила «озвучила» мысль Арины раньше её самой.
Арину затопила волна ужаса.
— «Что же делать?»
— «А как ты желала своим эму вырасти большими?»
— «Боялась, что их покусает Спайк, подгоняла их».
— «А теперь действуй наоборот — не подгоняй, желай, чтобы родился обыкновенным».
— «И всё?»
— «Ну, с эму же сработало».
— «Похоже на то, — Арина мысленно улыбнулась. — Их мамой была я и еще Ярослав».
Виток — и она снова перед собой: «Ну, здравствуйте!»
— «Так вот откуда эти клювы и когти — это дело рук Ярика! Из-за его помешательства на оружии и защите эму превратились в бойцовых страусов. Вот я его сейчас обрадую!»
Арина сама не заметила, как оторвала палец от Грибницы. Мир слегка покачнулся и обрёл твёрдость. Мила сидела напротив и улыбалась ей. Вокруг стояли все остальные.
— Что уже поговорили? — недоумённо спросил Игнат. Он покосился на часы, но и без того знал, что не могло пройти больше двух минут.
— Мила — просто прелесть! — Арина наградила девочку сияющим взглядом. — Она способна «слышать» очень многих и может выделить из массы одного. Так она нашла для нас Данила, когда он лежал в коме. Так она только что поступила со мной, когда я растерялась от всех этих эмоций, которые она способна улавливать, — Арина снова улыбнулась девочке и та смущенно потупилась. — Грибница не разумна, Пётр, — она просто коммутатор, — теперь Арина обращалась ко взрослой аудитории. — Но с её помощью мы можем творить чудеса. Мы не только можем общаться с нашими ментальными партнёрами на расстоянии, но и заглядывать в глубины собственного «я». Только что Мила показала мне, что там лежат неизведанные сокровища!
