Ольга Громыко - Космоэколухи

– Сможешь, – отрезал капитан. – Я в тебя верю. Поэтому кончай ныть и займись делом!

Снять Станислава с брикета оказалось намного сложнее, чем его туда загнать. Адреналин иссяк, а без него гора казалась капитану слишком высокой и ненадежной. Дело поправила нахальная реплика Теодора:

– А ты залезь с другой стороны и снова его пугани!

Станислав разозлился и при поддержке Дэна кое-как сполз-скатился по осыпающемуся под ногами склону.

Тед протянул другу плазмомет, но рыжий уныло покачал головой:

– Нет, лучше пусть у тебя будет.

– М-да, – сочувственно сказал пилот, вешая плазмомет на плечо за спину. – Что-то мне расхотелось быть киборгом.

Капитан отвесил Теду символическую затрещину – за забывчивость и неуместные шуточки, – доковылял до ящиков и тяжело опустился на прежнее место.

– Ну вот, – со вздохом обратился он к Вадиму, – я же тебе говорил: эти киборги еще ху… Вадик?

Станислав легонько потряс приятеля за плечо, потом прижал два пальца к шее, нащупывая пульс.

«Паршиво?» – взглядом спросил Тед.

Капитан убрал руку и удрученно покачал головой. Вадим был жив, но надолго ли? Похоже на внутреннее кровотечение, слабое, но непрерывное.

– Надеюсь, помощь придет быстрее.

Быстрее чего, парень уточнять не стал.

Время на складе тянулось медленно и печально. Тед не столько по приказу, сколько от скуки проинвентаризировал бандитские запасы и нашел уйму интересного, но ничего полезного. Единственной добычей стал тюк с пледами, из которых Вадиму устроили более уютную постель, а один Станислав накинул на плечи. В опрокинутых коробках лежали зеленые перламутровые черепки, в которых капитан опознал останки центаврианского фарфора – видел такой на корабле-матке во время банкета после дипломатических переговоров. Два Теодоровых пинка обошлись Казаку примерно в десять тысяч единиц.

На рассвете Станислав забылся тяжелым беспокойным сном, и роль главаря террористов взял на себя Тед, осторожно вытащив пульт из капитанской руки. Сидеть с ним один на один за сложенной из ящиков кольцевой баррикадой оказалось слишком неуютно, и пилот перебрался к двери.

– Ну что? – шепотом поинтересовался он у Дэна.

– Ничего. – Киборг будто дремал, прислонившись спиной к косяку. Работала лишь система акустического наблюдения, остальные системы экономили энергию. – Не нравится мне это.

– Мне тоже. Уже часа три прошло, а им пофиг, до чего мы тут досовещались. – Теодор выглянул в дырку от лазерного луча. Перед дверью никого не было; казалось бы – открывай и выходи. На листве поблескивали капли не то росы, не то вчерашнего дождя, ветви если и шевелились, то по своей воле, а не от ветра. Респиратор гасил все запахи, но пилоту почудилось, словно он не только увидел, но и ощутил утреннюю свежесть. – Эх, пивка бы сейчас…

– Ага, – согласился Дэн. Любимый напиток приятеля обладал высокой калорийностью, а легким токсическим эффектом можно было пренебречь.

Тед снова приник к «глазку».

– А денек-то, похоже, хороший будет, на небе ни тучки. Чувствую себя прям как в детстве, в летнем лагере, – ухмыльнулся пилот, – когда мы с пацанами за два часа до побудки вставали, чтобы сбегать на озеро искупаться. Вообще-то нам к нему даже подходить запрещали, в прошлую смену там трое мальчишек утонули, одного так и не выловили. Мы жутко хотели найти труп, ныряли возле коряг как проклятые, я пару раз сам чуть не захлебнулся. Если б воспитатель узнал – убил бы!

– У нас тоже был воспитатель. – Рыжий выпрямил левую ногу, согнул правую и уточнил: – У нашей партии. Он нас тестировал. И тоже выбраковывал, если набирали меньше девяноста шести процентов нормы.

– Не, ну я-то в переносном смысле, – смутился Тед. – Нас просто ругали и трудотерапию прописывали, окно там вымыть или двор подмести. Правда, из лагеря меня все равно через неделю вышибли, а потом еще дома ввалили по первое число…

– За что?

– Ночью в девчачью спальню заглядывал, – не то что без раскаяния, а даже с гордостью признался пилот.

– А почему туда нельзя заглядывать?

– Ну, во-первых, неприлично. Во-вторых, при этом не стоит мазаться синей краской и светить фонариком себе в зубы, изображая мальчика, которого так и не нашли. – Тед фыркнул, вспомнив ультразвуковой визг впечатленных зрительниц. – Мой папаша тогда жуть как разозлился, он же за путевку в этот лагерь аж полтонны кукурузы отдал! Остаток лета пришлось на ферме вкалывать, да еще, как назло, урожай случился. Ненавижу сельское хозяйство, я уже лет с восьми мечтал свалить на другую планету, желательно сплошь забетонированную… Предки до сих пор бесятся, что я это в итоге и сделал.

Киборг понимающе кивнул, хотя, как он подозревал, родители Теодора вряд ли гнались за блудным сыном с плазмометами, всерьез собираясь пустить его на компост. Дэн отчетливо помнил момент, когда он внезапно осознал: от хозяина можно уйти. То есть, конечно, запрещено, но можно. Не просто врать, притворяться, выискивать лазейки в программе, а выбить покореженную взрывом дверь шлюза, спрыгнуть на землю и, не оглядываясь, рвануть прочь, пока место аварии не заполонили толпы спасателей.

– Мама еще так-сяк, хоть открытки по праздникам шлет, – продолжал Тед. – А отец сказал, что лучше б у него вообще не было сына, чем сын-оболтус.

– Ты же не оболтус, а отличный пилот, – удивился Дэн.

– Я хреновый фермер, для них это важнее, – невесело усмехнулся приятель. – А, ладно, фигня это все! Мне моя жизнь нравится, а дома еще сестренка осталась родителям на радость. Хотя, зная Лику…

Разговор не мешал киборгу вести наблюдение, но этот звук они с пилотом услышали почти одновременно: сперва свист, а затем громкое многоголосое журчание над головами, словно снаружи снова пошел дождь.

– Что это?!

На небе, как поспешил убедиться Тед, по-прежнему не было ни тучки. Тогда пилот уставился на потолок, только сейчас заметив в нем маленькие, симметрично расположенные отверстия. Дэн видел их и раньше, но не придал значения, потому что ни датчиков, ни иных устройств при них не было – дырки и дырки, может, вентиляция или пазы под что-то.

– Станислав Федотович!

Пилот рванулся будить капитана, но тот проснулся сам, ибо спать под хлынувшей сверху водой не умел и в лучшие годы. Ливень был чистым, ледяным и до того изобильным, что Станислав в считаные мгновения промок насквозь вместе с пледом. Многочисленные тугие струи добивали повсюду, сплошь вычернив стены и ящики, а самое паскудное было то, что драгоценная взрывчатка таяла под ними, как сахарная вата, растекаясь по полу серыми пенистыми лужами.

– Эти … активировали пожарную систему! – пролязгал зубами Тед, беспомощно глядя на царящий вокруг беспредел.