Владимир Ильин - Напряжение растет

Все-таки, странно это. Я потому Артему сразу и не поверил про настоящую фамилию, там, на берегу реки возле бабушкиной деревни.

-Так ведь дети, - пожал он плечом, будто сам взрослый, вовсе не собираясь как-то волноваться. – Понимаешь, сейчас у них ничего нет, и они ни за что не отвечают. Вот когда вырастут и вступят в наследство, - проступил на его лице истинно медвежий оскал, - тогда и узнают.

–Ладно, пойду. Выздоравливай и приезжай быстрее.

-А Света зайдет?

-Она узнала про твое обещание слушаться соседку по парте, - замялся Артем. – Теперь пишет свод правил с кучей слов «нельзя».

-Посажу ее по правое плечо, - задумчиво кивнул я своим мыслям.

-И тебя не тревожит, что все это придется исполнять? – Недоуменно уточнил друг.

-У меня трехместная парта, - отмахнулся я. – И определенное влияние на ее левое крыло.

-Если так, то да, - задумчиво закивал Артем. – До встречи!

Дверь вновь закрывалась протяжно-долго. В самый последний миг взгляд уловил нечто, мелькнувшее в проеме – столь быстро, что вполне могло показаться.

Но затем на одеяло возле ног одним движением взлетел матерый котяра, посмотрел укоризненным взглядом и, важно вышагивая, подошел к лицу, ткнувшись в щеку носом.

-Машк, - не веря, осторожно провел я ладонью по мягкой шерстке.

Кот завалился мне на грудь и размеренно заурчал, перебирая лапами от удовольствия, чуть выпустив коготки.

-Ты как тут оказался, бродяга? – посмотрев на дверь, прикрыл я свое чудо одеялом.

Не зря сделал. Практически сразу в палату ворвалась медсестра и внимательно оглядела палату.

-Кота не видели? Барсиком зовут.

-Никаких Барсиков не знаем, - категорично ответил я, придерживая ворохнувшегося кота от побега.

-Извините за беспокойство. – закрылась вновь дверь.

-Пока тебя не было, нашел еще три пары рук, которые будут тебя очень осторожно и нежно гладить. – Обратился я к коту шепотом, а затем подтвердил в настороженное кошачье ухо. – Нет, хвост гарантированно не тронут. Еще у нас теперь есть свой подвал, глубокий и темный. Возможно, даже с мышами. И будет дельфин. Обычно он плавает в океане, но погостит у нас. Нет, его съесть нельзя, он очень большой. Но можно смотреть и мечтать, что съешь, когда вырастешь. Как видишь, я не терял времени зря.

Дверь еще раз открылась, на сей раз впуская знакомого доктора с абсолютно чужим человеком, одетым строго и весьма представительно – даже ботинки, и те блестели, не смотря на осень и слякоть за окном.

-Максим, мы принесли тебе одежду, - положил доктор пакет на край кровати. – Тебя хотят увидеть очень важные люди, пожалуйста, переоденься.

Незнакомец между тем обошел палату, внимательно заглянул в тумбы, под кроватью, свернул и развернул жалюзи и оценил вид из окна.

-Мы выйдем в коридор, - спохватился доктор, посчитав мое бездействие смущением.

Дождавшись закрытия двери, я осторожно поднялся, прислушиваясь к организму. Слегка попрыгал, поприседал, поймав легкое головокружение, которое, впрочем, быстро исчезло. Переоделся в принесенные джинсы свободного покроя, рубашку и бежевую кофту с кроссовками. Открыл окно, оценивая расстояние до земли. Затем отметил водосточную трубу у края окна.

Подхватил Машка, положил его себе на шею и перебрался с подоконника на внешнюю часть стены.

-Важные люди ждут нас дома, - буркнул я коту, согласно провибрировавшего мурчанием в шею.

Довольно быстро спустился вниз и вместе с группой людей покинул огороженную часть медицинского учреждения. Вышел на дорогу по шире, прикинул стороны света и побрел навстречу машинам, что должны были выезжать из города. Повезло не сразу, но примерно через час удалось остановить длинный грузовик с гербом княжества Шуйских у номера.

-Тебе куда? – Посмотрел водитель, оценивая внешний вид и кота на руках.

Ему было лет под пятьдесят, с поседевшими волосами и бороздами морщин на лбу. На плечах спортивный костюм, накинутый поверх серой футболки.

В салоне - легкий запах табака, маскируемый «елочкой», болтающейся у стекла. Таблички «Пустой» и «Вован», укрытые пачкой заполненных бумаг.

-Домой, - назвал я ему свой город, улицу и дом.

-А родители где? – Не торопился он вывести машину на дорогу.

-Там же.

-Давай им позвоним? Пусть знают, что едешь? – С тщательно скрываемым волнением произнес он.

-Было бы замечательно, - вежливо поблагодарил я его и продиктовал номер.

По телефону закономерно попросили меня пристегнуть (а я, между прочим, и сам не забыл), а так же сориентировали на гостиницу, где жил Федор, и попросили немедленно с ним связаться.

-Федор, я еду к тебе на фуре с котом.

…

-Нет, не настолько огромным, но весьма представительным. – Почесал я довольного Машка. – Да нет в больнице никаких проблем. Стоит на месте. Честно. Даже стеклышко не побито. Там просто кто-то важный решил на меня посмотреть, а я на него – нет. Тут ему не зоопарк, хоть все двери и закрыты.

А чуть позже нам позвонили и круто развернули в аэропорт, где слегка ошарашенный водитель узнал, что ехать домой ему не трое суток, а всего пару часов.

***

Светлое помещение впечатляющих размеров, скромно именованное в плане дворца «детской комнатой», могло бы служить спортивным залом небольшой школе. Впрочем, большую часть его объема занимали вещи хоть и полезные, но настолько редко используемые, что касались их только слуги, стиравшие пыль с музыкальных инструментов и спортивных принадлежностей. Вечная беда старших родичей, желающих увидеть в ребенке пробуждение собственных талантов, будь то музыкальных или художественных. Вот и стоят мольберты, рояли, саксофоны, ударные установки, подаренные лицами столь высокими, что выкинуть их никак нельзя, но чтобы оставить, выразив внимание и уважение, аккурат и нужна столь огромная комната. К счастью, спать молодой принцессе клана дозволено в комнате куда скромнее.

Время частенько обращает тайны в пустяк. Так и факт существования пророка в родном клане с годами стал известен чуть большему кругу людей. Они же и носили подарки, пытаясь исподволь выгадать благорасположение принцессы-видящей, заодно испрашивая о «пустяках». Принцесса же с удовольствием подарки принимала и охотно делилась своим видением будущего, которое, увы, куда чаще оказывалось неверным, чем наоборот. Даже брошенная монетка – и та могла служить ориентиром куда более надежным.

«Слабый пророк» - с разочарованием, но одновременно скрытым ликованием, завязанным на собственные недостатки и боязнь их огласки, решали родичи и забывали дорогу в дальний дворец.

«Слабый пророк» - охотно соглашалось руководство клана, с горестью качая головой. - «Но ведь наша кровиночка, принцесса родная. Ведь за то и любим».