Андрей Круз - Эпоха мёртвых. Прорыв

— Чего раззявился? — спросил ещё один «спец», который спустился в трубу последним. — Только попробуй свалить, словишь пулю прямо на выходе — там ещё двое наших в машине.

У Виталия сердце оборвалось. Точно, как он не сообразил, что в пятнистой бэпээмке должны остаться люди. Тем более что сверху уже несколько раз трескали автоматные выстрелы — мертвяки понемногу подтягивались к появившимся на улицах людям.

Пилецкий с Бегемотом угодили во вторую группу, которую четверо «спецов» потащили за собой по тоннелю.

Сергей Крамцов

27 мая, пятница, ночь

— Ну давай, сволочь, не тяни, топай сюда, — снова прошептал я, нервно перебирая пальцами по цевью автомата. Не годится. Замереть надо, даже не дышать… Вон какие уши у этого морфа…

И опять шаги стихли, но потом снова начали приближаться. Но когда в круг света от фонаря вошёл сильно повреждённый тлением и зубами зомби, я от радости чуть на шею ему не бросился. Просто мертвяк, самый обычный, «нормальный» мертвяк. Толстый, пузатый мужик в невероятно изорванной одежде, в грязи, перемешанной с запёкшейся кровью, с головы до ног.

Красная точка коллиматора переместилась на лоб подходящего ко мне зомби, и срез глушителя выбросил пулю. Зомби опустился на колени, затем ткнулся мордой в грязь, показав выбитый затылок. Зомби — это не страшно. Зомби — это мы привыкли, хоть всё же и страшно, конечно.

Ещё один мертвец вошёл в круг света, почему-то остановился, перетаптываясь на месте. Что это он? Свет слепит? Или что? Не понял… Ага… Он не знает, как через эту тушу перелезать. Есть, полез всё же… Нагнулся вперёд, встал на четвереньки и, путаясь в собственных конечностях, полез через лежащего толстяка, оскальзываясь и рискуя упасть, но при этом взгляда он от меня не отрывал. Того самого взгляда, когда кажется, что кто-то тебя уже ест. Никогда я к нему не привыкну.

Уже Васькин АКМ плюнул пулей, ударившей мертвяка в переносицу, и он ткнулся полуобглоданной мордой в тушу толстяка. Всё, пробка. Нет, ещё один следом. Одна. Толстая такая тётка в рабочем комбинезоне. Дворничиха, наверное. Неужели тоже полезет? И полезла ведь… Я уже спокойно дождался, когда светящаяся точка прицела наползёт на её морщинистый лоб, у зомби дёрнулась голова, и тело осело. Вот теперь пробка уже настоящая, почти под потолок. Так запросто и человек не переберётся.

Чёрт… а ведь они, наверное, меня и спасли. Не знаю, чем та тварь думает, но от её сонара они меня закрыли, а если та обонянием пользуется, например, то эти две туши так воняют, что меня почуять… даже если я в штаны со страху навалю, всё равно не получится. А теперь через них прорваться вообще трудно, вон как проход заткнули. Ай да мертвяки, и от вас польза бывает! Были бы цветочки под рукой — обязательно вам бы положил. Вместо спасибо.

Стоп, рано спасибо. Приближается морф, по топоту слышно. Резво так приближается, только бока трутся о бетон. Я резко сдал назад, не опуская оружия. Васька снова вскинул свой ствол, пробормотав что-то.

Остановился, зараза такая. Над лежащими валетом трупами показалась уродливая голова, поднялись уши-крылья. Снова визг, как всегда неожиданный и бешеный, такой, что я чуть штаны не замочил, хоть и ожидал. Так, не идёт дальше. Прикрыли меня мертвецы.

— Что у тебя? — голос в наушнике.

Спасибо, хоть связь не пропала. В этой трубе всякое может быть.

— Морф, — лаконично ответил я.

— Возвращаюсь, дальше чисто, — сказал Сергеич.

Возвращайся, да толку-то? Тварюга замерла перед трупами.

Послышался звук, словно кто-то втягивает воздух. Вот как… дышать-то они не дышат, а нюхать умеют. Неужели обнаружит? Трупы воняют так, что слёзы из глаз, не может быть, чтобы кто-то меня за ними почувствовал. А может быть, оно просто помнит, что я там? И намерено во что бы то ни стало до меня добраться? Или свет видит от фонаря? Я о нём и забыл… Нет, не видит, тогда оно уже ломилось бы вперёд изо всех сил.

Со стороны главного коллектора донёсся звук короткой автоматной очереди. Затем ещё одной, подлиннее, а затем разом пошла беспорядочная пальба. В трескотню грубо вмешался ПК, выведя гулкую очередь патронов на двадцать. Петардами рванули гранаты из подствольников. Затем донёсся многоголосый визг морфов.

— Приближаюсь с тыла, не пугайтесь, — донёсся голос из наушника.

Тварь по ту сторону «трупной баррикады» вела себя странно… Да она развернуться пытается! И не может, тесно. Хочет дёрнуть туда, где стрельба и веселье, а не может. Снова завизжала, подняв уши, но я уже привык. И заметил, что сначала поднимаются уши-антенны, а уже потом тварь орёт. Успел замереть.

При всём при том тварюга ещё ни разу не нагнулась так, чтобы показался вздутый загривок, где укрыт её гнилой мозг. А стрелять куда-то ещё бесполезно, только внимание привлекать. И что, нам так и сидеть тут во веки веков?

— А вы чего расселись? — прошептал сзади Сергеич. — Пошли. Там выход наверх есть. Тесный, правда, но протиснемся, если решётку поднимем.

И действительно, чего ждать-то? Завалить морфа для меня вовсе не задача номер один, а он пока к нам не идёт. И я тихо-тихо, боясь даже дышать и стараясь не наступить мимо слоя песка на полу, пошёл следом за Васькой вдаль по трубе. Сергеич так же тихо шёл перед нами, а морф топтался за кучей мертвецов, пытаясь развернуться в узкой трубе. Интерес к нам он явно потерял. А вскоре и мы его потеряли из виду. Нас никто не преследовал.

Вскоре Сергеич остановился, показав рукой вверх. Я посветил фонарём и увидел массивную литую ржавую решётку, накрывавшую заметно тесноватый лаз. Выход.

— Что это там? — спросил я.

— Чёрт его знает, — ответил он. — Много отсюда увидишь? Но не небо, однозначно.

Действительно, через прутья решётки в свете фонаря проглядывал высокий потолок на мощных, крашенных суриком стальных балках.

— Попробуем? — спросил я. — Подсадишь?

— Тут невысоко… — задумчиво сказал он. — Должны дотянуться. Только бы не приварено было, чтобы рвать не пришлось — оглохнем здесь.

— Вась, прикрывай нас, — скомандовал я.

Сергеич встал на колено, упёршись в стенки для большей устойчивости. Я поставил ботинок ему на плечо, оттолкнулся, удерживаясь за стены. Дотянулся. Но только дотянулся, для толчка высоты не хватает.

— Повыше немного.

Сергеич, тяжко выдохнув, приподнялся, Васька, плюнув на прикрытие, бросился ему на помощь. Да, дюймовочкой меня не назовёшь, восемьдесят кило, да ещё вся амуниция… центнер как минимум. Я упёрся в массивную литую решётку, толкнул. Вроде шевельнулась, но не сдвинулась. А ну сильнее… Никак. И ведь не приварена, шевелится, просто застряла.