Сергей Тармашев - Древний. Возрождение

— Вы помяли мне свежее грунтовое покрытие улицы! — предъявил ему претензию Серебряков-младший. — Вмятины в двадцать три сантиметра глубиной! Неужели нельзя было добавить мощности на гравитационный стабилизатор?

— Починишь, — отмахнулся Командующий, направляясь к приземистому куполу научного комплекса. Позади него из-под земли вылезла полуметровая сороконожка-землеройка из композитного сплава и принялась деловито засыпать следы от ног, сравнивая неровности грунта. Закончив работу, она пошевелила усами-антеннами, на всякий случай считывая показатели температурного режима и молекулярной структуры с ближайших конструкций, и, не обнаружив нарушений или деформации функционирующих объектов, вновь зарылась под землю.

— Генераторы щитов отключены? — Алекс приблизился к куполу, и тот распахнул перед ним входной люк. — Я не чувствую работы защитного контура.

— Здесь их целых три, два стандартных и один усиленный, — сообщил голос ученого. — Но сейчас они действительно неактивны. Опасаться тут некого, а рисковать, выясняя, распространяется ли влияние Лемов на частицу Изначального через защитные экраны, я не стал. — Он почти без паузы добавил: — Вы не говорили мне, что способны чувствовать работу энергощитов!

— Ты не спрашивал, — парировал Тринадцатый. — Рассказывай, что удалось выяснить, любитель театральных эффектов! Что же ты сразу не рассказал, что дело сдвинулось с мертвой точки?! В отличие от тебя я спрашивал, если помнишь.

— Помню, — весело признал свое поражение Серебряков-младший. — Но так гораздо интересней. Я не умею читать эмоции, но прекрасно вижу, что вам нравится бывать в мышином городе. Так что лишних полчаса только на пользу пойдут. Проходите направо, я включу разметку на полу. Следуйте по пунктирной линии в экспериментальную лабораторию на второй уровень.

— Ты исхитрился уместить в этом куполе два этажа? — удивился Командующий. — Не тесновато?

— Вообще-то их пять! — гордо заявил голос ученого. — Три под землей. Наконец-то выдалась возможность применить одну из своих новых разработок, я назвал ее «жидкий каркас». Пол и стены могут удлиняться или укорачиваться при необходимости, увеличивая либо уменьшая высоту стен или площадь пола за счет дополнительных структур, хранящихся в специальном наборе емкостей, встроенных в них же. Емкости одновременно служат ребрами жесткости и резервуарами для материала, составляющего внешний каркас. Это позволило дать комплексу возможность…

— …самозакапывания, — закончил за него Тринадцатый. — Иначе для чего нужно уменьшать объем?

— Вот вы так всегда! — разочарованно вздохнул ученый. — Не дадите насладиться триумфом! Могли хотя бы сделать вид, что не догадались! Я, между прочим, сорок лет работал над этой технологией! И заработало всё идеально далеко не сразу!

— Давай, триумфатор, показывай уже, что нашел, — хмыкнул Алекс. — Об этом я точно не догадываюсь. — Светящаяся дорожка привела его в лабораторию на самом верху комплекса, окруженную стенами из прозрачной металлокерамики.

Тринадцатый огляделся. Как это обычно бывает у Серебрякова-младшего, все вокруг оказалось заставлено массой различных устройств, приборов, синтез-камер и десятком объемных экранов, светящихся графиками, диаграммами, послойными скан-срезами мозга Господина Ваау и тоннами цифробуквенных данных. Последние на экранах не уместились, и для экономии места ученый вывел их непосредственно на стены. Посреди лаборатории располагалась заполненная регенерационным компаундом медицинская капсула с хирургическим ложементом, внутри которого находилось тело захваченного в плен Миноритарного Акционера цивилизации Ваарси. Жидкость, окружающая его, слегка фосфоресцировала различными цветами, отмечая текущие стадии применяющихся к объекту научных процедур.

— Ты основательно подготовился, — одобрительно заметил Командующий. — Всегда уважал твой фундаментальный подход к работе. Он еще жив?

— Если вы о носителе-Ваарси, то нет. — Серебряков-младший принялся за объяснения: — Собственно, клиническая картина у всех носителей стандартная: они погибают в момент порабощения. Идеальный Паразит получает их знания и память, но не личность. Что же касается частицы самого Идеального, то да! Она все еще внутри мозга Ваарси, по-прежнему в коме. Тут, в самом центре мышиного города, у него нет шансов очнуться. Даже полное разложение мозга не даст ему такой возможности. Но, так как он энергия, лишение питания приведет его к гибели. Проще говоря, он поглотит сам себя до неделимой частицы, которая со временем выдохнется. Хотя произойдет это очень нескоро. В этом, кстати, и кроется смысл слов Дэи. Я просчитал: у Идеального есть некая начальная фаза, та самая неделимая частица, с подобной которой Паразит, скорее всего, когда-то и разросся. Формально она может считаться его «фазой ребенка», так скажем. Дэя, вероятно, уничтожила весь энергетический сгусток до единственной неделимой частицы, которую отпустила. Иного ответа я не нашел.

— Похоже на правду, — нахмурился Тринадцатый. — Для Создателей всякая жизнь священна, и Дэя следует этому правилу. Принципы естественного отбора заставляют Вики смотреть на вещи глобально, то есть уничтожение триллиона-другого живых существ одного вида они еще могут проигнорировать, но полностью искоренить сам вид есть ситуация, возмущающая их до глубины души. Поэтому они и покидают созданные миры — не хотят видеть период становления детских цивилизаций. Ведь развитие одних неизбежно связано с гибелью других. Ты обратил внимание, что у каждой расы есть свой аналог «Красной Книги»?

— У высокоразвитых цивилизаций она давно уже является историческим архивным документом! — уточнил голос ученого. — Хотя, конечно, вы правы, — он печально вздохнул, — достаточно того, что она существует. Но все же поведение Дэи весьма странно! Мерхн предназначен для охраны творений Создателей от Идеального! А она вот так запросто его отпустила…

— Не путай, — Алекс покачал головой. — Она создана по технологии Мерхна, но она не Мерхн. Ее задача — хранить жизнь. Конкретно — жизнь своих обитателей. Мерхн бы не отпустил. Даже самый маленький ремонтный кораблик шлепнул бы эту «фазу ребенка» без всяких угрызений совести. Я бы поступил аналогично, если бы мог. Как этот энергоглист проходит мимо них, вот вопрос…

— Вот это как раз мне выяснить удалось, — сообщил Серебряков-младший. — Я проанализировал всё, что только мог. Для этого мне пришлось создать более полутора десятков измерительных приборов, до сего времени не существовавших в науке по простой причине — ими было нечего измерять! Вывод следующий — Идеальный эволюционировал!