Чаша отравы (СИ) - Герасимов Игорь Владимирович

— Ясно... «Агония». Тоже, между прочим, «полочный».

— То же самое. На мой взгляд, недопустимо ярко воплотил месседж о вырождении и бесперспективности монархии. И это на фоне роста интереса к той эпохе. Тогда — и сейчас, кстати. Причем вне зависимости от последующего личного поведения Климова, в перестройку. Поэтому — запрет.

— «Война и мир».

— Ну-у-у... Думаю, можно оставить.

— Ура, хоть что-то.

— «Звезда пленительного счастья».

— Запрет. Хоть и исторический, но показано стремление к этой... как ее там... свободе... Мятежники опять же героизируются. Оно нам не надо.

— Фиксируем...

После завтрака, когда Рональд и Сильвия пошли загорать и плавать в открытом бассейне, Бутчер-старший и Беляковы, извинившись перед ними, уединились и уселись в мягкие кресла на кормовой палубе.

Лакей принес виски со льдом.

— Нам предстоит наметить черновые сценарии дальнейших перемен. Ну, в смысле закручивания гаек. Мы с Владом обдумаем вслух, а ты, Билли, тоже, если что, вставляй.

— О-кей.

— На подготовку к войне с Китаем... — начальник КОКСа покосился на американца, — ну, или, по крайней мере, инфраструктуры под натовско-японский контингент... сейчас потребуются огромные вложения. А экономику и так корежит от этих карантинных мер. Да, приток наверх усилился, но всё же общий базис ослабел. И ни в коем случае нельзя допустить, чтобы поступление благ российским владетелям оскудело, стало меньше... И при этом мы обязаны обеспечивать постоянный вывоз капитала из страны и его концентрацию в глобальном центре. А это значит, что нужно...

— Усилить обезжиривание простейших, — жестко сказал Влад. — Резервов еще много, надо активнее обдирать этот глубинный народ, месить, делать из него фарш.

— Ну, в общем, ничего другого и не остается, — согласился отец. — Не развивать же промышленность... А льготные займы? А смягчение санкций, в том числе по доступу к кредитным линиям?

Глянул на Бутчера.

— Эндрю, вы начните, а мы посмотрим, — неопределенно ответил тот.

— Значит, обезжиривать, — продолжил генерал армии. — Будем поднимать налоги, акцизы, сборы, тарифы, сокращать социальные расходы, вводить новые штрафы, изымать имущество, обязывать как можно чаще сдавать платные тесты на вирус. И цены — раз фактически все торговые сети и производители завязаны в один клубок, то дадим команду комплексно. Обоснования придумают — проблемы с производством, нехватка гастарбайтеров, внешнеэкономическая конъюнктура. Будем содействовать постоянному повышению цен на жилье кредитной накачкой, демонстративно проявляя заботу, той же льготной ипотекой, а в итоге чтобы всё только росло и росло. Средства у биомассы будем изымать в необходимом, рассчитанном заранее объеме. В любом случае, за всё заплатят нищеброды. Сейчас — деньгами, потом — кровью. А что им еще остается?

— Действительно, что? — засмеялся Скворцов. — Они не возражают. Даже если мы миллионы сделаем бомжами и выкинем из квартир без предоставления коек в общагах, это быдло, как и положено, будет лишь мычать. И мысли у него не возникнет что-то вякнуть. Значит, наше наступление на простейших ограничивается не их способностью к сопротивлению, а только лишь целесообразностью с нашей стороны. Да и какие, к черту, способности, если у них нет даже желания. Что захотим — то и сделаем, когда надо будет.

— Да! Выпьем за это! — сказал Беляков-старший.

Все трое чокнулись бокалами.

— Заодно избавили от страха тех, кто правильно осваивает средства, — напомнил начальник КОКСа. — То есть освободили от ответственности за коррупцию, если будет установлено, что соответствующий эпизод имел место вынужденно. Это значит, что государство будет решать отдельно в каждом конкретном случае, привлекать или нет.

— Мои друзья по «Детям Молний» в восторге! Это расширит их возможности!

— Скоро разрешат охоту на краснокнижних животных — в виде исключения такую привилегию по закону дадут владетелям, — добавил Беляков.

— Отлично! Пусть уважаемые люди развлекаются! — прокомментировал сын.

— С другой стороны, концентрация ресурсов у владетелей и обезжиривание низов требует ужесточения узды, надетой на последних, — провозгласил начальник КОКСа. — Даже если они и не думают бунтовать. Значит, будем еще и еще добавлять законы в Спецпакет. Подведем некоторые итоги. Уже есть законы о наказании за неуважение к власти. За клевету на российскую действительность, то бишь на «индивидуально неопределенных» лиц. В пандемию взлетел целый фейерверк новых норм. О наказании за фейки, аж две статьи в УК. За распространение даже достоверной информации, если она служит целям провокации и возбуждению панических слухов и настроений, например, о росте цен. То есть комплекс мер, направленный на подавление любого инакомыслия и запрет высказывания любой точки зрения, отличной от официальной, запрет на критику власти. Ну, и, конечно, мы на неопределенный срок запретили любые неугодные сборища.

— Мы дали понять простейшим, что отныне они обязаны беспрекословно повиноваться, — добавил Влад. — Они все под колпаком. Государство должно давить и давить низы везде и всегда, держать их в надлежащем тонусе, чтобы они всегда знали, что они никто, что они рабы. Чтобы отныне голову поднять не смели. Цифровые пропуска, обязательные платные анализы, досмотры с выворачиванием карманов везде, где только можно. Высокотехнологичные средства слежки — для автоматизированного отслеживания повиновения государству и для изымания денег в его пользу, а не для поиска тех, кто совершил преступление против простейших. Это, я думаю, понятно и так.

— Мы расширили полномочия полиции и национальной гвардии, ужесточили ответственность за неповиновение им, наделили их правом оцеплять жилые дома и проводить повальные обыски, стрелять на поражение только лишь по подозрению, — продолжил Беляков-старший.

— Как и у нас, — вставил реплику Бутчер.

— Все СМИ федерального уровня, не желающие отрабатывать темники из администрации президента, мы внесем в реестр иностранных агентов, — добавил Скворцов. — В условиях, когда Россия — осажденная крепость, по-другому нельзя!

Все трое весело рассмеялись.

— Правильно, — одобрил Уильям. — Мы тоже стремимся маргинализировать все медиа, которые не в мейнстриме, то есть не принадлежат глобальным кругам.

— Готовится закон о принудительной эвакуации в концлагеря с изъятием детей, — сказал генерал армии.

— У нас тоже, — ответил Бутчер. — Уже подготовлены, хоть и пустуют пока, новые огромные тюрьмы, оборудованы бывшие военные базы. С вышками и колючей проволокой. Еще десять лет назад мы заготовили миллионы пластиковых гробов — на четыре трупа в одном. Мы должны подготовиться к катаклизмам.

— Или сами подготовить их, — с улыбкой сказал Влад.

— Ха-ха-ха! — отреагировал американец. — Да, господа, вставлю реплику. Вы же знаете, что разнуздывание масс пошло от просвещения. Просвещение привело к проклятому 1789-му. Да, я понимаю, эта волна и мое государство породила, хотя такие, как я, прекрасно жили бы и в лоне аристократического общества. По сути, так и есть сейчас. Мы все переплетены, вне зависимости от того, в какой стране живем — республике или монархии. Та же Сильвия... Вы, я вижу, уже успешно сошлись? — участливо и в то же время с хитринкой спросил Билл у Влада.

Тот благодарно улыбнулся.

— Спасибо, дорогой мистер Бутчер. Я ваш должник. Она просто прекрасная принцесса из сказки. Какое счастье, что всё это — не сон... И я не проснусь, а буду и дальше жить в этом раю...

— Я рад за тебя, мой мальчик. В ноябре состоится твое посвящение в пэры, а в январе — помолвка. А весной думаю уже погулять на вашей свадьбе. В принципе, мы все одна большая семья. Семья владык этой планеты. И вы ее члены. От вас лишь требуется соответствовать этому статусу — твердо и жестко править отведенной вам территорией ради наших общих интересов.