Андрей Круз - Эпоха мертвых. Прорыв
В конце концов решился сделать то, что задумал вчера, сказал:
– Коля, поболтать с тобой хочу, и проехаться надо. Составишь компанию?
– Не вопрос. У меня сегодня серьезной работы и нет, так, сотрудникам на мозги только капаю. А куда?
– На новый КП. Мне по делам туда, ну а ты так просто, до кучи. Не возражаешь?
– Да с радостью.
Несмотря на то что позвал он Домбровского «поболтать», до КП ехали молча. Тот не удивился, в машине сидели еще двое, водитель и начальник охраны, а Бурко при посторонних ни о чем серьезном никогда не говорил. Домбровский разве что спросил:
– Это ты туда моего Тимохина угнал?
– Да, туда, – рассеянно кивнул Бурко. – Он свои дела уже сегодня заканчивает.
– Это хорошо, он мне на месте уже потребен.
Вскоре машины свернули на охраняемую территорию, состоящую из двух старых складов и кирпичного административного здания. Раньше здесь размещались складское хозяйство и контора какого-то государственного предприятия, а потом они решили здесь вместе с военными организовать нечто вроде постоянно действующего пункта боевого управления, очень уж удачно эта территория была расположена: всюду близко, все дороги к городу перекрывает и аэродром совсем рядом. Держать здесь планировали еще и до роты войск, и даже один вертолет. Но это все было в планах, пока здесь была только охрана из салеевских и работало сразу несколько бригад строителей.
На большой асфальтированной площадке стояло несколько машин – грузовики, кран, бронетехника, два «Водника» с «Пасеки».
– А ничего так развернулись, – одобрительно кивнул Домбровский. – Крепнет твое царство.
– Ага, крепнет, – кивнул Бурко, жестом приглашая того идти вперед.
В здании было шумно, пыльно, на Бурко никто из рабочих внимания не обратил. Они с Домбровским прошли к стальной двери, которая вела в подвал, стоящий возле нее боец кивнул и отпер ключами.
– Заходи, серверную там устроили, внизу, – сказал Бурко, пропуская спутника вперед.
– Уже закончили?
– Почти. Там хоть поговорить в тишине можно.
В подвале царил полумрак, из небольшого центрального зала во все стороны вело несколько дверей, сплошь стальных. Под потолком тянулись трубы, свет был тусклым, но стук со стройки сюда доносился еле-еле: перекрытия были мощными.
– Серьезный подвал, – задрав голову, сказал Домбровский.
– Строители говорят, что за бомбоубежище может работать, – подал кто-то голос, и Домбровский обратил внимание на невысокого улыбчивого парня с приятным лицом, одетого в черную форму безопасника, бесшумно появившегося из-за одной двери.
– Это серьезно.
– Да куда уж серьезней, – улыбнулся тот.
– Ваня, да? – уточнил у него Бурко. – Прикрой за нами, хорошо?
– Как скажете, Александр Владимирович.
Домбровский с Бурко вошли в комнату, и дверь за ними захлопнулась, окончательно отгородив их от звуков внешнего мира. Николай огляделся, с удивлением обнаружив вокруг разве что грубые бетонные стены, такой же пол, пыльный и неровный, и тусклую лампочку за железной решеткой в потолке.
– Здесь вроде бы оружейка будет, – пояснил Бурко, останавливаясь у двери и складывая руки на груди. – Когда этот КП действовать начнет. А вот там, – он показал пальцем на стену, – там будет пара камер, здесь что-то вроде КПЗ или гауптвахты сделают. Так, на всякий случай, мало ли кого задержат.
– Ну а мы здесь чего? – удивленно спросил Домбровский.
– Да спросить у тебя хочу… – задумчиво сказал Бурко. – Ты на хрена все это устроил?
– Что устроил? – не понял вроде бы Домбровский, но при этом как-то резко, по-ураганному побледнев.
– «Шестерку» выпустил. Весь мир убил. На хрена?
– Сань, с ума сошел? – вполне натурально удивился Домбровский. – Ты пьяный или как? Нашел где злодея искать!
– Коля, в соседней камере уже три дня дает показания на видео Тимохин. Бермана привезли сегодня ночью. Он отпирался не больше часа, а потом подтвердил рассказ Тимохина. Тимохин не стирал файлы с видеозаписями о том, как вы снаряжали баллоны, а коллекционировал и держал в своем ноутбуке. Они ему были дороги как память. Говори лучше, пока мы вдвоем здесь.
– Вот как… – выдохнул Домбровский.
– Именно так, – спокойно сказал Бурко.
– Закурю, не возражаешь?
– Кури, вытяжки тут нет, правда.
– Есть, вон она, – Домбровский оказал на маленькую решетку в углу. – Только не уверен, что она уже работает.
Достав сигарету из мятой пачки, он еще по студенческой привычке размял ее, затем щелкнул одноразовой зажигалкой.
– Сань, нас тут никто не слушает?
– Нет, – покачал головой Бурко. – Я хотел поговорить именно наедине.
– А там, в Центре, поговорить не получалось?
– Здесь свидетели. На случай, если ты начнешь отпираться. Поэтому сюда и приехали.
Домбровский глубоко, так что щеки запали, затянулся, кивнул, выдохнул облако дыма, разогнав его рукой, сказал:
– Хорошо, не начну. Я выпустил вирус. Совершенно сознательно, находясь в здравом уме и твердой памяти, ни секунды не сомневаясь в том, для чего я это делаю. А главное – для кого.
– В смысле? – чуть нахмурился Бурко.
– В смысле, в смысле… – передразнил его Домбровский. – Будто сам не понимаешь, что это было сделано для тебя.
– Для меня? – удивился тот. – А ты уверен, что я Всемирный Песец заказывал? А? Точно уверен?
Домбровский нервно, как-то истерично хохотнул, затем ответил:
– А что, нет? Да ты всей своей жизнью за последние годы просто кричал об этом! Когда ты начал свою армию собирать, этот самый Центр строить? Когда узнал, чего достигли американцы с «шестеркой»? Так? Скажи, что нет! А как ты злился, когда узнал, что они уничтожили все образцы, и как ты радовался, когда выяснил, что Биллитон сохранил всю документацию! Скажи, что это не так!
Бурко покачал головой, вздохнул, ответил спокойно:
– Коля, ты сошел с ума. В Думе был уже законопроект о разрешении таких армий. В Ираке уже несколько наших частных компаний работает, это отличный бизнес. А вирус – оружие. И лекарство – как ты его повернешь и как модифицируешь. Ты же присутствовал при том разговоре с Биллитоном, ты все помнишь.
– Но вместе с тем ты сначала открыл работы по военному проекту, – чуть ернически ответил Домбровский. – А Биллитон по твоему поручению их направлял в нужную сторону, чтобы Дегтярев с пути не сбился. Как объяснишь?
– Что государству важнее, лекарство или оружие? – ответил вопросом Бурко. – И за что больше заплатят? Ты заговариваешься. Или изображаешь дурака.
– Саш, ты можешь отбрехаться от меня по каждому отдельному вопросу, – шагнул в его сторону Домбровский. – Если я начну рассматривать каждый из них в отдельности. Но я так не делаю, если ты помнишь, то я по специальности именно системный аналитик. Сис-тем-ный! Вкурил? Я рассматриваю все в комплексе. И как один из лучших системных аналитиков в этой стране я вижу – ты ждал возможности выпустить вирус. Ты этого хотел. Ты об этом мечтал. Все твои игры в солдатиков, все твое любовное обустройство убежищ – это все были твои мечты. Ты получил оружие Апокалипсиса, но продолжал играть им в детский пейнтбол, тратя миллиарды! Дрочил на него просто, без всякого смысла.
Бурко слушал молча, не дрогнув лицом, лишь сжал зубы так, что желваки вылезли. Домбровский же между тем входил в раж:
– Когда ты всем этим занялся, я чуть ли не боготворил тебя. Я видел рядом с собой человека, который взял мир за глотку и скоро сожмет ее железной рукой. Бог! С божественной властью! А ты все играл и врал самому себе, придумывал какой-то нелепый бизнес, а я же тебя знаю с рождения практически! Я тебя насквозь вижу! И я умею анализировать. Да ты каждый день, отходя ко сну, только и мечтал об этом, что пусть не ты, но кто-то другой возьмет на себя… не грех, нет! Не грех! Нет греха в том, чтобы снести с лица планеты этот мерзкий и гнилой мир! Не грех! Ответственность кто-то на себя возьмет!
– И ты?
– И я взял ответственность! Я! Взял! Я! Твой единственный настоящий друг! Ради тебя взял! Чтобы ты получил то, о чем мечтаешь!
Глаза Домбровского вылезли из орбит, став чуть ли не больше толстых стекол очков, волосы растрепались, тощие мосластые ладони он сжал в кулаки, прижав их к груди.
Бурко, только что даже испугавшийся того темного и радостного, что метнулось в его душе из самых глубин к выходу, вдруг успокоился, вытер лицо носовым платком, сказал:
– Слюни, Коля. Брызгаешься.
– Что? – не понял тот, сбитый с мысли в середине своей истерической речи.
– Слюни. Плюешься. – Бурко убрал платок в карман. – Коля, тебе кажется, что ты можешь меня просчитывать. И тебе кажется, что ты умнее меня. Если бы ты был умнее, ты бы мне платил, а не я тебе. Поэтому я тебе скажу: ты ошибаешься. Доказывать не буду, прими на веру. Не примешь – твои проблемы, мне все равно. Пока твоя жизнь находится у меня под ногтем, а не наоборот.
