Алексей Колентьев - Партизаны третьей мировой. Главный противник

Машина скрипнула тормозами и встала, Костя Ларионов, – мой бессменный адъютант, обернулся ко мне с переднего сиденья. Обычно спокойное, чуть ироничное выражение сменилось на его лице озабоченной гримасой, отчего смешливые серые глаза словно подёрнулись ледяной корочкой:

– Товарищ генерал, Алексей Макарович, на КПП шлагбаум снесён, дорогу перегородила бортовая машина, по виду – продуктовая… стёкла в караулке выбиты. Дежурного не вижу, бойцов из наряда дежурной смены тоже нет на посту. Похоже, в части ЧП, вы останьтесь в машине с сержантом, я пойду всё узнаю.

После случаев нападения на военные части в любой штабной машине есть оружие, я сам никогда без лично отобранного на складе и пристрелянного ПМ на инспекцию не выезжаю. Само собой, можно делать как принято: блестящий джип, шитая на заказ форма с золотым шитьём и лампасами, но я не ряженый попугай, хотя гордиться есть чем. Всегда одевался запросто и удобно, поэтому узнавали всегда не сразу, что и есть самое главное в нелёгком деле поддержания репутации эдакого всевидящего Ока.

– Добро, только далеко не ходи, попробуй вызвать дежурного по внутренней связи из караулки. И возьми автомат на всякий случай – мало ли что случилось.

Вглядываясь через запорошённое пылью лобовое стекло, я увидел только раскрытые ворота КПП, а чуть дальше действительно виднелся кунг продуктовой машины. Автоматически, следуя старой привычке, я глянул на чёрный циферблат старых «командирских» часов: без четверти одиннадцать. Машину остановили для досмотра и… А что же потом: могли какие–нибудь забубённые террористы вломиться в часть? Бред, всё, что можно, они сейчас покупают, порой за фальшивые деньги. Значит, остаётся: пьяный водитель, ударивший со всей хмельной удали по педали «газ», попутав её с точно такой же, но с другим названием – «тормоз». Допустим, но тогда откуда выбитые стёкла в окошке помещения КПП и дырки от пуль в стенах «караулки»? Да и по машине стреляли – правый задний скат продуктового «ниссана» пробит, машина осела набок. Нет, нужно на всякий случай осмотреться самому. Вынув пистолет, сдвинул флажок предохранителя и привычным движением передёрнул затвор. Ободряюще улыбнулся встрепенувшемуся было на знакомый звук молодому белобрысому водителю:

– Сержант, сиди в кабине, грей мотор, оружие достань, положи рядом…

Договорить мне не дал звук перестрелки. Сначала раздался звонкий треск костиного АКСУ [64], ему ответил незнакомый глуховатый лающий голос оружия, которого я не узнал. Потом включилось ещё несколько похожих «незнакомцев», один из которых точно был ручным пулемётом, судя по частоте стрельбы. Потом снова заговорил костин «чебурашка», но второй короткой очереди вдруг осёкся, а дальше я уже не слушал, на ходу приказав вцепившемуся в руль побелевшими от напряжения пальцами водителю:

– Из машины не выходи, сдай назад и развернись, будь готов газануть, как только мы с капитаном в машину залезем.

– Това… товарищ генерал, – парнишка растерялся, его светлые, округлившиеся от страха глаза были одним немым вопросом. – А что…

– Отставить! Соберись, сержант, выполнять приказ!

Часто только так можно привести людей в чувства. Не люблю брать на голос, но в данном случае другого выхода просто не было. Ситуация непонятная, и что–то мне подсказывало, что дальше вопросов только прибавится. Окрик на водителя подействовал как надо: ощутив себя в знакомой стихии, когда есть приказ и понятно что делать, паренёк очень грамотно сдал назад и с ювелирной точностью развернул «козла» на дороге. Выпрыгнув на недавно положенный асфальт (видимо, кто–то всё же знал, что едет начальство – подсуетились), я побежал к дверям караульного помещения. Боковая дверь была сорвана с петель. Помянув недобрым словом прошедшие на штабной работе годы, я резко выглянул из–за угла, чуть присев при этом. У дальней стены, за перевёрнутым на бок столом я заметил то, что сначала показалось кучей тряпья. Встав в полный рост и не выпуская из поля зрения дверной проём комнаты, ведущий в узкий коридор проходной, присматриваюсь к непонятному предмету – и по спине бежит неприятный холодок. Дежурный офицер и трое солдат свалены в кучу, друг на друга, видимо, двоих застрелили снаружи, капитана с повязкой дежурного по части застрелили тут, когда он вставал из–за стола. Третьего солдата убили в коридоре, когда тот вошёл в комнату, может быть, он вошёл на звуки выстрелов. От осмотра меня отвлекла новая серия выстрелов снаружи: огрызнулся автомат адъютанта, а ему ответили сразу три «ствола», чьих голосов я так и не смог распознать. Выручило то обстоятельство, что нападавшие торопились и не обыскали помещения тщательно: автомат солдата валялся на полу в коридоре. Обычный АК74 лежал стволом к выходу, я случайно заметил фрагмент ремня и краешек приклада с того места, где стоял. Сунув пистолет в кобуру и подобрав «калашников», я быстро проверил, чем теперь располагаю. Подсумков ни у кого из трупов не оказалось, но «рог» трофейного автомата был набит патронами полностью. Присоединив магазин и переведя оружие в режим полуавтоматической стрельбы, я прислушался к звукам перестрелки снаружи, и через какое–то время картина прояснилась. Костя стрелял от крыльца помещения комендатуры, что в сорока метрах от КПП, дальше ему пройти не удалось. Бандиты сидели метров на сто далее, в двухэтажном кирпичном здании, их позицию я украдкой разглядел через проём окна второй комнаты «караулки», оно выходило на дорогу, ведущую к гаражным боксам, судя по высоте ворот. Дальше и правее виднелся бетонный забор, за которым, как я точно знал, располагались топливохранилище и ремонтные мастерские. Согнувшись и матерясь сквозь зубы, я подкрался ко второму разбитому окну и прикладом автомата выбил непрочную деревянную раму с остатками стекла. Не мешкая прыгнул следом и не слишком удачно приземлился на поваленный стенд с каким–то плакатом из истории части. Шуму было достаточно, поэтому, несмотря на резкую боль в левом колене, я откатился вбок и вправо. Острая каменная крошка, которой тут посыпают дороги, вгрызлась в щёку и затылок. На грани слышимости прозвучал звук, который я узнал – так шипит струя реактивной гранаты, а спустя ещё пару мгновений за спиной раздался глухой взрыв. Жаркая волна ударила по ушам, но давний набор навыков заставил вскочить и короткими перебежками метнуться влево, где стоял припаркованный на небольшой заасфальтированной площадке грузовой ГАЗ–66. Пара коротких пулемётных очередей вздыбила каменное крошево перед грузовиком, пули отбили длинную щепу от его борта, однако мой адъютант не упустил момент – два выстрела заставили пулемёт захлебнуться на полуслове. Тут же второй этаж огрызнулся сразу из четырёх стволов, пули выщербили кирпич из кладки крыльца, от чего образовалось целое облако пыли. Рельеф вокруг нам не благоприятствовал: особняк, где засели бандиты, расположен на возвышенности, возле плаца, обсаженного высокими елями, к тому же левее располагалось длинное трёхэтажное здание штаба части, займи бандиты и его – нам уже ничто не поможет. Окна штаба тоже большей частью оказались разбиты, первые этажи носили следы недавнего пожара, кое–где всё ещё струился дым, но выглядело всё так, будто бой шёл тут часов шесть назад, то есть ранним утром. Стрельба снова прекратилась, я воспользовавшись передышкой, перебежал вперёд, укрывшись за бетонной тумбой постамента, на котором крепилась мемориальная плита с именами погибших во время Великой отечественной войны. Теперь от крыльца комендатуры меня отделяло каких–то десять метров. Как я и предполагал, адъютант был ранен в ногу, от мгновенной смерти его спас только случай: Костя успел откатиться за крыльцо, но тут его и прижали. Шёпотом я окликнул Ларионова, он с обычной своей укоризной проговорил в полголоса: