Евгений Щепетнов - Колян. Дилогия (СИ)

Вначале их вёл старпом корабля — капитан погиб при ударе волны, его убило о переборку, как и многих из команды. Одни погибли на месте, другие от внутренних кровоизлияний и переломов — после. Многих также смыло за борт, когда корабль било волнами. Часть команды погибло от столкновений с летящими предметами и стёклами. Они так и лежали внутри корабля. Это и было главной причиной быстрого ухода остатков команды с корабля. Люди не хотели жить рядом с трупами, десятками разлагающихся трупов, тем более, что некоторые ещё надеялись найти какие‑то города, какую‑то власть. Они просто не представляли масштабов разрушения цивилизации.

За несколько лет довольно крепкая и многочисленная группа растаяла, как сахар в стакане чая, и из двухсот человек, некогда сошедших с лайнера, осталось двадцать. И больше прочего им мешало нежелание ассимилироваться с местным населением, принять как данность то, что это теперь — их родина, навечно, и жить тут, как живут окружающие — заводить хозяйство, строиться, создавать семьи. Вместо этого они бродили по Земле в нескончаемых попытках обрести привычную цивилизацию. Теперь они даже рады были прибиться хоть к какому‑то берегу, лишь бы была стабильность.

Николай обрисовал им вкратце, кто такие казаки и откуда они взялись. Израильтяне повеселели — они мечтали найти какое‑то государство, власть, порядок.

— Да, уважаемый Атаман, теперь я понимаю — хорошо, что Амос вас не убил. Точно бы нам не жить. Я вам вот что скажу — остались у нас мужики крепкие, видавшие виды и порядочные, если поверите нам — мы за вас, как за себя будем воевать, не пожалеете. Устали мы бродить по миру уже…

— Ну а куда вас девать‑то? Ясно, будете с нами. На общих основаниях. Вот будет умора, — неожиданно засмеялся он, — Казаки–евреи, кто узнал бы до потопа — со смеху бы помер. А теперь нам каждый человек важен, маловато людей‑то осталось. Будете выполнять наши законы — всё будет нормально. У нас нет никаких притеснений по национальному, религиозному или какому‑то другому признаку. И земля будет, и девушек найдём — вон они у нас какие, девки‑то, — он показал глазами на проходящих мимо Катьку и Надежду и привычно залюбовался их точёными длинными ногами. А они, как нарочно, косясь на мужиков, глубоко вздохнули так, что их груди распёрли топики так, что, казалось, твёрдые соски пробьют ткань и вырвутся наружу.

Николай даже поперхнулся, подумав про себя: «Ну и оторвы! Нарочно ведь телеса демонстрируют. Война–войной, а природа берёт своё!». Он погрустнел, вспомнив Алку. Неженское всё‑таки это дело — война. Да куда деваться. Израильтяне тоже проводили глазами девушек и Лев сказал:

— Дааа… Даже забыл, о чём говорили.

— Ну вот, служите, и вам таких найдём, — засмеялся Николай. — Скорее всего, часть людей оставим тут, человек пять, они будут помогать разбирать вещи на корабле. Уверен, они хорошо знают, где что лежит, как туда долезть и так далее — подберите самых толковых. Да, надо, чтобы они ещё по–русски могли толковать, а то как объясняться будете? Остальные пойдут со мной. Оружие мы вам вернём, надо будет ещё патронов к вашим пушкам добыть в оружейке — там их полно. Учтите, моё доверие надо заслужить. Пока ещё я особо‑то вам не верю. Откровенно говорю. Если будут какие‑то непонятности — отказ выполнить приказ, нарушения закона — ответите по всем статьям. Вам всё ясно?

— Ясно, атаман! Мы не новички, привыкли выполнять приказы. Израиль всегда был полицейским государством, так что нам не привыкать. Думаю, вы не пожалеете, что нам доверились.

— Ну раз всё ясно — давайте обедать. А потом уже обсудим планы на завтра. Сегодня я отлежусь — какая сука так долбанула меня? Надо отдать должное ему — не все смогли бы подобраться так близко ко мне…

— Амос, он бывший спецназовец, как и многие из нас. Теперь уже не подберется — говорил же я ему, — вздохнул Лев.

Николай удостоверился, что молодой человек начал переводить соотечественникам содержание их беседы и пошёл к кострам, где раздавали похлёбку. Катька уже приготовила лежанку и сделала отвар от головной боли — трав они насобирали в лесу по дороге. Николай жевал мясо и думал, как лучше организовать дальнейший поход.

Лишние бойцы не помешают, тем более, что уже практически половина отряда осталась по дороге. Но можно ли верить израильтянам? Эта мысль не давала ему покоя. Николай выпил кружку какого‑то отвара, который ему приготовила вездесущая Катька, и улёгся под дерево. Надо было немного отлежаться — ехать в седле в таком состоянии он не мог, всё‑таки по башке он получил крепко. Девушки — Катька и Надежда — расположились рядом, как верные собаки, готовые загрызть любого, кто приблизиться к их обожаемому хозяину. Николай закрыл глаза, усмехнувшись, и подумал: «Охрана, как у Каддафи — из девок–телохранительниц». Плотная тень ели укрывала его от полуденного солнца и убюкивала.

Глава 30. Николай узнает о катастрофе

Закон № 437

Запрещено участвовать в военном походе многодетным отцам и матерям, а также редким специалистам — врачам, технологам, химикам и др.

Сутки назад потерялась за горизонтом громада выброшенного на землю Левиафана. Отряд казаков, пополненный пятнадцатью израильскими бойцами, продвигался к намеченной цели. Пятеро израильтян остались помогать на корабле казакам — кто, как не бывшие члены команды, лучше всего знали расположение всех служб, складов, хранилищ и механизмов. Служба охраны вообще должна была знать всё об этой махине.

Николай не захотел оставлять всех израильтян в найденной сокровищнице. Хватит и того, что их — 50 процентов от оставшихся на корабле. Осторожность превыше всего. Остальные угрюмо двигались рядом с ним на запасных конях казаков. Это немного замедлило продвижение отряда — запасные лошади, кроме выполнения функции переноски вещей, служили подменными для всадников. Если время от времени пересаживаться с основной, уставшей лошади на ведомую в поводьях подменную, то уставшая отдыхает на ходу и это увеличивает расстояние, которое можно проехать за дневной переход. Теперь это было невозможно, так как у лошадей израильтян подменных не было, да и ездили верхом они, честно говоря, неважно.

В первый же день большинство из них практически вышло из строя, разбив себе зад на жёстких сёдлах. Сёдла были изготовлены в мастерских Роси, по образцу сохранившегося седла какого‑то пастуха, чья лошадь бродила в полной сбруе, пока её не поймали люди. Впрочем, дети востока не жаловались, и даже повеселели. Они были привычны к жёсткому руководству, крепкой организации, и не боялись трудностей — в Израиле тоже жизнь была не сахар, и жизнь их проходила в ожидании терактов и нового залпа войны. Николай хорошо это понимал, вспоминая Чечню. С оружием израильтяне обращались уверенно, и видно было, что они срослись с ним давно и навсегда.