Артем Мичурин - Ренегат

Стас демонстративно покрутил объект вожделения, рассматривая переливающуюся жировую пленку, и задумчиво помычал:

– Ну-у-у… Даже не знаю. Не решил пока.

– Дай мне, – дрожащим голосом попросил индивид. – Зачем продукт зря переводить? Новичков с этого варева наизнанку выворачивает, а я привычный уже. Дай.

Но зловредный новичок продолжал молча перекатывать миску в ладонях.

– Ну, пожалуйста, – взмолился индивид. – А хочешь… я у тебя отсосу? Да. Я хорошо умею. Хочешь?

Стас брезгливо покосился и хотел уже в порядке изощренной мести выплеснуть бульон на землю, но передумал.

– Держи, – протянул он индивиду желанное лакомство.

Тот левой рукой вцепился в посудину, правой – молниеносно запихал в рот кусок мяса и принялся жевать, прихлебывая через прутья из миски.

– Храни тебя господь! Добрый… добрый человек! Я сейчас, скоро, доем только и…

Стас вздохнул, сделал круг по камере, набрал соломы почище, уселся в дальний угол и со словами: «Идите вы все на хер» – отошел ко сну.

Глава 3

«Жарко. Черт! Почему так жарко? Что это за место? Зачем я тут?»

Стас попытался встать, но не смог. Руки и ноги не слушались. Он попробовал оглядеться, однако и это простое действие выполнить оказалось не под силу. Тело не отвечало на приказы мозга.

«Да что за херня?»

– Подсоли чуток, – донеслось откуда-то сзади.

– Ничего, – басовито возразили левее, – и так сожрут.

«Кто это? Кто здесь?! – крикнул Стас, но себя не услышал, лишь тупое ватное «ух-ух, ух-ух» в голове. И жужжание. Нет, жужжание не в голове. Сверху.

Жирная зеленая муха заложила вираж под черным дощатым потолком и начала снижаться. Один круг, второй. Маленькие полупрозрачные крылья бьют по воздуху в бешеном темпе, заставляя его гудеть, тонко и мерзко. Третий. Гул усиливается, приближаясь. Настырно, монотонно. Четвертый. Все ближе и ближе. Перламутрово-зеленое брюшко блестит в скупом подрагивающем свете керосиновой лампы. «Ж-ж-ж-ж-ж» – словно миниатюрный дизель-генератор на крыльях. Муха пролетает возле лица. Близко-близко. Так, что колебания воздуха ощущаются кожей. Последний вираж. Села. Шесть грязных лапок приземлились Стасу на лоб. Задняя пара приподнялась, и лапки начали тереться друг о друга, издавая сухое отвратительное шуршание.

«Пошла прочь!»

Но муха не реагировала.

Стас попытался наморщить лоб. Не вышло.

Мохнатые лапки пришли в движение. Потоптались немного на месте и засеменили в сторону носа.

«Тварь!»

Грязное насекомое пробежалось до переносицы, запустило хоботок в набухшую капельку пота и повернуло к брови.

Раз-два-три, раз-два-три – перебирают лапки, оставляя за собой зудящий след. И вот они уже взбираются по волосам. Черная мохнатая тушка с зеленым брюшком ползет дальше, через заросли к новой поляне. Она ползет к глазу. Она уже на веке. Мерзкие крошечные лапы карабкаются по ресницам. Муха переваливается и падает прямо на глазное яблоко. Бум!

«Твою мать! Да что же это такое?!»

Стас изо всех сил зажмуривается, но… веки, будто каменные. Они неподвижны. И глаз неподвижен. Все так же пялится в потолок, наполовину закрытый теперь мутным подергивающимся пятном.

Муха устраивается поудобнее. Она чувствует себя вольготно. Немного влажная слизистая оболочка – то, что нужно сейчас. Вот здесь, в самом уголке скопилось чуть больше влаги и маленькое нагноение, очень кстати. Чудесное место. Муха пристраивается брюшком к слезному мясцу, и перламутрово-зеленая плоть начинает конвульсивно сокращаться, производя на свет микроскопические, покрытые слизью яйца. Они, переваливаясь в желтоватых сгустках, растекаются, заполняют бреши между глазом и веками. Проскальзывают в глазницу, под яблоко, туда, где им будет безопасно и сытно, когда станут личинками. Залезут поглубже, зароются и будут жрать, откусывая частички подгнившей мякоти своими аморфными рыльцами. Жрать…

– У тебя готово? – зычный голос отвлекает Стаса от наблюдения за копошащимся пятном.

– Нет еще, – отвечает второй.

– Так чего ж ты телишься?

– Сейчас-сейчас, не шуми.

Стук подошв по скрипучему полу возникает сзади и неспешно приближается. Лязг металла о металл звучит уже совсем близко, словно надфиль ходит по лезвию. Вжи-и-ик, вжи-и-ик.

«Блядь! Это еще зачем?»

Темное пятно резко дергается и, вновь обернувшись жирной зеленой мухой, с пронзительным жужжанием взмывает к потолку.

– Ну, что тут у нас?

В поле зрения появляется человек. Круглая, блестящая лысиной голова, жирная харя, раскрасневшаяся от стоящей вокруг духоты, борода лопатой, широкие плечи под влажной холщовой рубахой и лямками кожаного фартука.

Человек обходит Стаса справа и, остановившись, внимательно осматривает:

– Мясистый.

Правая рука бородача поднимает топор с тяжелым широким лезвием. Он на секунду замирает в верхней точке и резко опускается.

Тук!

Стаса легонько встряхивает, и потолок перед глазами сдвигается.

Бородач левой рукой упирается Стасу в бок и дергает правым плечом назад. Слышно чавканье выходящей из мяса стали. Топор снова поднимается. И падает.

Хрясь!

Треск ломаемой кости дополняется влажным шлепком лезвия о разваленную надвое плоть. Сочащиеся вязкой багровой жижей края липнут к металлу и нехотя отпускают его, издавая жадное хлюпанье.

«Не может быть. Этого просто не может быть!»

Бородач снова поднимает топор, но замирает и медленно переводит взгляд на лицо Стаса. Он смотрит прямо в его немигающие остекленевшие глаза.

«Неужели слышит? Черт! Он услышал! Эй! Эй, мужик, слышишь меня?!»

– Подъем! – орет бородач и замахивается топором уже в сторону лица. Раскатистый металлический гул вторит его голосу.

«Что?!»

– Оглох, едрить твою? Вставай!

Стас, пытаясь уберечь лицо от нависшего топора, дернулся всем телом и с удивлением обнаружил, что это ему удалось. Он перекатился набок, упал, и стремительно кружащаяся перед глазами картинка с бородатым мясником исчезла, уступив место расплывчатым желтоватым пятнам на черном фоне. Под ладонями что-то захрустело.

«Солома, – Стас быстро огляделся. – Клетка. Вот черт. Я в клетке. Слава богу!»

– Задремал, что ли? – язвительно поинтересовался разбудивший его голос.

Стас поднялся на ноги и осмотрелся.

Возле камеры, держа керосиновый светильник, стоял брат Николай, а за его плечом из полутьмы коридора проступал силуэт покрытой капюшоном головы с двумя янтарными точками, поблескивающими в свете пламени.

Силуэт чуть дернулся, и недолгая тишина нарушилась гаденьким хриплым смешком.

– Коллекционер?! – Стас даже пошатнулся от удивления.

– Здравствуй, дружище! – Охотник расплылся в улыбке, подошел и протянул через решетку ладонь для приветственного рукопожатия. – А я уж и не чаял.